Тем не менее нам продолжают навязывать мысль о том, что существуют объективные симптомы пережитого насилия. Например, на сайте британского Национального общества предупреждения жестокого обращения с детьми в 2016 г. был размещен список симптомов, предположительно свидетельствующих о пережитом сексуальном насилии. Список включает такие поведенческие особенности, как «проявление чрезмерной агрессии по отношению к другим детям», «плохая посещаемость школьных занятий и опоздания», «непроизвольное мочеиспускание и дефекация»
[212]. Конечно же, вполне справедливо полагать, что эти симптомы могут свидетельствовать о том, что к ребенку было применено насилие, однако важно осознавать и то, что совсем не исключено и отсутствие какой-либо связи между этими симптомами и насильственными действиями.
Психолог Кэтлин Кендалл-Такетт
[213] и ее коллеги из Университета Нью-Гемпшира в 1993 г. представили итоги обзора исследований об индивидуальных факторах риска и доказали, что после совершения в отношении детей насильственных действий сексуального характера в поведении таких детей действительно присутствуют определенные особенности. Так, в среднем 33 % детей, перенесших сексуальное насилие, испытывают чувство страха, 53 % демонстрируют общие симптомы посттравматического синдрома, а у 28 % отмечается непристойное сексуальное поведение.
Однако, что немаловажно, примерно треть детей, участвовавших в исследованиях, результаты которых изучили авторы, не проявили никаких симптомов. Это означает, что, хотя в поведении многих детей могут проявляться симптомы, которые часто ассоциируются с предшествующим насилием, универсальных симптомов не существует, а многие дети вообще не вписываются в подобные рамки. По словам ученых, опять-таки «результаты исследований подтверждают отсутствие какого-либо особенного «синдрома ребенка, подвергшегося сексуальному насилию» и единого для всех процесса переживания полученной травмы». Другими словами, мы не должны утверждать, что ребенок подвергся насилию, лишь на основании его поведения, так как существует масса не имеющих никакого отношения к сексуальному насилию причин, по которым тот или иной ребенок может вести себя плохо, проявлять агрессию, прогуливать школу или мочиться в кровать. В свою очередь, утверждения о существовании объективных симптомов сексуального насилия могут радикальным образом повлиять на тактику проведения допросов и бесед с детьми, побудить сотрудников полиции, возможно неосознанно, прибегать к наводящим вопросам и им подобным методам в попытке добиться от ребенка признания.
Одной из многочисленных теорий, которой увлеклись люди в деле о насилии в Феллс-Эйкерс, была теория о существовании подпольного мира сатанинского ритуального насилия. Подобные идеи были широко распространены в то время, они и сейчас не потеряли своей популярности в некоторых частях света. Давайте же рассмотрим этот феномен.
«Тайный сатанинский секс»
Неоднократно противоречивые строки из материалов следствия приводили к выдвижению против нянь весьма специфических обвинений в совершении в отношении порученных им детей насильственных действий сексуального характера в ходе проведения сатанинского ритуала. Целая волна обвинений относительно существования тайных организаций, практикующих педофилию, последовала за так называемой «сатанинской паникой», или истерией, связанной с сексуальным насилием в детских садах, – социальным феноменом 1980–1990-х гг., который был распространен как среди родителей, так и среди сотрудников правоохранительных органов по всему миру. И ничто так не поспособствовало этой шумихе, как бестселлер «Мишель вспоминает»
[214] Мишель Смит и доктора Лоуренса Паздера.
Книга увидела свет в 1980 г. и сразу же стала лидером продаж. Произведение представляет собой описание реальных сеансов психотерапии, которые проходила госпожа Смит, пациентка доктора Паздера, практикующего психиатра. По всей видимости, Смит начала проходить лечение у Паздера в 1973 г., когда врач занимался частной практикой в г. Виктория (Канада). Смит страдала от депрессии после выкидыша и в ходе сеансов сообщила врачу, что якобы хотела рассказать о чем-то важном, однако не может вспомнить, о чем именно. Это странным образом забытое событие показалось очень важным хорошему врачу, притом важным настолько, что в течение последующих 14 месяцев Паздер посвятил более 600 часов рабочего времени Мишель, помогая женщине вспомнить событие и используя при этом гипноз.
И она действительно вспомнила. На одном из сеансов она кричала на протяжении 25 минут и начала говорить голосом пятилетнего ребенка. Она начала вспоминать, что в отношении ее были совершены насильственные действия, что она подверглась сатанинскому ритуальному насилию со стороны ныне покойной матери и других лиц, которые, по ее словам, являлись членами сатанинского культа в городе Виктория. Она вспомнила, что в возрасте пяти лет ее пытали, домогались, запирали в клетках и заставляли принимать участие в чудовищных ритуалах, что на ее глазах совершались ритуальные убийства. Ей даже удалось вспомнить, как она была вся перемазана в крови, как касалась частей тел расчлененных трупов детей и взрослых, которые были принесены в жертву.
Когда книгу опубликовали, общественность была шокирована, начались публичные обсуждения возможности доступа к давно забытым воспоминаниям в рамках терапии, особенно это касалось воспоминаний о сатанинском ритуальном насилии. Также разгорелась дискуссия о якобы растущей проблеме сатанизма и соответствующей разновидности насильственных действий. Суды наводнили дела о совершении насильственных действий в ходе проведения сатанинских ритуалов, а юристы, работавшие над такими делами, при доказывании вины предполагаемых сатанистов использовали произведение в качестве справочника и настольной книги. Изучение бестселлера даже вошло в программу подготовки социальных работников. Паздер, в свою очередь, стал светилом психологии и был признан экспертом в этой набирающей популярность области. Книгу повсеместно рассматривали как крайне важное, своевременно вышедшее и предельно достоверное по своему содержанию произведение.
К несчастью, а может, напротив, к счастью, если учесть предшествующую сенсационную шумиху, в конце концов история оказалась вымышленной. Журналисты и следователи активно критиковали книгу, утверждая, что предположения, в ней содержащиеся, так и не нашли своего фактического подтверждения и не были доказаны. Оставшиеся в живых члены семьи жертвы отвергали обвинения в свой адрес. Большинство событий, которые предположительно происходили, выглядят маловероятными, если вовсе не невозможными, налицо масса противоречий. А свидетельства, которые поставили с ног на голову целое поколение и привели к настоящей лавине судебных дел ранее неизвестной категории, с большой вероятностью основывались лишь на бурной фантазии автора.
