Мальчик дернулся и послушно побрел туда, куда она хотела.
В затрапезной парикмахерской проворная девчушка порхала над головой Тони около часа, и все это время Осип терпеливо сидел возле и не проронил ни слова – чувствовалась закалка.
– Ну вот, теперь совсем другая женщина! – воскликнула девчонка, сдернув с клиентки простыню.
Из зеркала на Тоню глянуло новое лицо и... черт возьми, это новое лицо ей нравилось. Волосы лежали уверенно, сильной причудливой волной, и сама Тоня выглядела иной – немного игривой, чуть озорной, помолодевшей женщиной.
– А я что говорил? – поднял на нее глаза мальчишка. – Хоть на порядочную тетеньку стала похожа.
– У вас приятный сын, – улыбнулась девчонка.
Тоня решила, что подобные высказывания могут ранить мальчонку.
– Это не сын, это очень хороший знакомый, – тепло потрепала она его по голове и добавила: – Мама у него другая – молодая и красивая.
Но Оська махнул ручонкой и повернулся к девчонке.
– Она специально так говорит, стесняется моего воспитания. Я ведь и вон тот баллончик попросить могу, с краской, чтобы потом дома себе на волосы брызнуть...
Девчонка воровато оглянулась и сунула баллончик мальчугану в карман.
– Забирай. Там все равно мало осталось, – усмехнулась она и добавила: – А маму в следующий раз опять приводи.
– Конечно, куда ж я денусь? Вот и так уж слежу за ней, слежу, – и Осип потянул Тоню к выходу. – Пойдем, а то в магазине пряники разберут.
Когда они вернулись, мужчины все еще решали свои дела.
– Ну на каком основании он у себя чужого ребенка держать станет, ты подумал? – слышался голос родного братца.
– Почему чужого? Это ж его родной племянник! – бурно возражал Глеб.
– И что? – наседал Матвей. – А Валерия – Оськина родная мать. Скажет она, что у нее ребенка похитили и незаконно удерживают, – поверят ей. И ты запросто своего родственника втянешь в судебные тяжбы! А ему это надо?
– Так что же делать-то? Сидеть и ждать? – кипятился Глеб.
– Что делать – я тебе уже детально продиктовал. Теперь главное – выиграть время! Поживете еще здесь недельку, я этим дельцем займусь, а потом... О! Там, кажется, Тоська с парнишкой пришли! – первым услышал их Матвей и уже другим тоном крикнул: – Тоня-я! То... Господи! Это что? Ты что с собой сделала?!
Тоня вошла в комнату и весело тряхнула головой.
– А разве плохо? Мне так посоветовали!
– Кто этот... этот вражина?! – округлил глаза в притворном гневе Глеб.
Оська как-то подозрительно быстро уселся к телевизору и весь проникся передачей «Будни полей». Тоня уже не так уверенно улыбнулась и шмыгнула носом:
– Ну что – правда, что ли, плохо?
Матвей откинулся на спинку дивана и со слезой в голосе медленно сообщил Глебу:
– А ведь я те косы заплетал!
– А я! – вскричал нервно Глеб. – Я ж так мечтал: попрошу ее когда-нибудь косу распустить и запущу туда руку и... А куда теперь руки-то совать?!
– Но я ж не лысая! – чуть не плакала Тоня. – И вообще! Чего я с этой косой, как динозавр с гребнем? Мне же тоже... Совсем плохо, да?
– Я думаю, ее придется простить, – обреченно вздохнул Матвей. – Но наказать!
– Точно! Пусть с сегодняшнего дня каждый день...
– ...Зарядкой занимается, – подсказал братец. – Отжимается по пятьдесят раз.
– Пусть она лучше...
– Ну, или обруч крутит!
– Да нет же, ей надо...
– Бегать каждое утро вокруг дома, кругов эдак по двадцать!
– Да ну черт с тобой, пусть бегает, – махнул рукой Глеб. – А вообще я хотел, чтобы пироги стряпала.
– Эксплуататоры, – буркнула Тоня и улизнула на кухню, растрясать пакеты.
Время летело незаметно. Мужчины быстро нашли друг с другом общий язык. И пока Тоня крутилась на кухне, у них не закрывались рты. Только теперь уже они обсуждали не щекотливую ситуацию Землянина, а марки машин, после чего перекинулись на спортивную тему.
Тоня с удовольствием приготовила ужин, а потом уселась рядом с Оськой раскрашивать специальную книжку какими-то особенными фломастерами – он сам сегодня этот подарок себе выбрал. И такое праздничное настроение царило в душе, что, когда Матвей стал собираться домой, Тоня даже чуть не заплакала.
– Тось, тебя довезти? Чего ты одна потащишься? – спросил братец, натягивая ветровку.
Она прилежно начала собираться, хотя больше всего на свете ей хотелось выпроводить сейчас родного братишку и просто так просидеть с этими Землянами всю ночь, проболтать, проговорить, рассказать Глебу, как Оська ее сегодня чуть не силком затолкал в парикмахерскую, и...
И все же, как благочестивая, еще не разведенная дама, она торопливо влезла в сапоги, через силу улыбнулась и весело помахала рукой:
– Пока-пока!
– Сбегаешь, да? – с долей самой настоящей грусти вздохнул Глеб.
– Ну если что надо, я могу остаться, – с готовностью откликнулась Тоня. – Может быть, Оську помочь уложить? Он засыпает как? Плохо?
– Да нет, нормально, – пожал плечами Землянин. – Завтра, Тонь, приди ближе к вечеру. Мне надо будет кое-куда смотаться, не хочу, чтоб он один тут...
– Конечно, мне же нетрудно, – защебетала Тоня и подмигнула мальчишке. – Тем более что я еще никак не отблагодарила своего советчика...
Советчик при этих словах отчаянно покраснел и отвел глаза.
Ехать от Марининой квартиры до Тониного дома было всего ничего, только за угол завернуть, но Тоня думала, что даже за это короткое время сгорит под взглядом мудрого братца.
– Тонь, а ты зря с косой-то... – проронил он.
– Да знаешь, надоело каждое утро с ней мучиться, – залопотала она. – А так, расчесался и – вперед! Останови здесь, куда ты? Забыл, где мой дом?
Матвей послушно притормозил.
– К нам зайдешь?
– Как-нибудь в другой раз, меня Ленка заждалась. В общем, я буду звонить.
Тоня уже помахала ему рукой, а дверцу машины все никак не закрывала.
– Матюш... ну как там у них? Сильно запущенный случай? – наконец отважилась она спросить.
– Посмотрим, чего раньше времени-то... Поработаем, конечно, не без этого. Ну, ты отпустишь меня к жене или так и будешь за машину держаться?! – шутливо спросил он сестру, та отошла, и машина резко набрала скорость.
Дома Тоню ждал нервный, раздраженный Геннадий:
– Где тебя носит? Ты что себе вообразила вообще?! Ты хоть понимаешь, что ты – серьезная, замужняя дама, а не девчонка какая-то! – накинулся он на нее прямо с порога. – Ты помнишь, что у тебя дома муж?!
