– Но это же означает перенос Атлантиды… из Х во II тысячелетие до н. э., – с ужасом молвила Рида.
– Это твое мнение, Брис? – спросила Ольга.
– И мое тоже… Большинство атлантологов упорно не хотят видеть этот почти факт…
– Может быть, они субъективное ставят выше объективного? – спросил я, фактически в душе уже капитулировав перед Атлантидой средиземноморской, хотя и с оговоркой.
– Именно так! – сказал Брис. – По их мнению, такая операция с переносом Атлантиды просто разрушает предание о ней!
Затем Брис коротким «да» ответил оптом за всю триаду в адрес Атлантиды.
После обеда, как положено на флоте, все разбрелись на отдых. На палубе остались только мы с Брисом. Лежа у основания грот-мачты, что ближе к носу, мы неторопливо обсуждали наши дальнейшие планы.
Брис, обуреваемый сюрпризной темой, сказал:
– Нужно что-то такое, чтобы наши подопечные, за судьбу которых мы отвечаем, услышали бы супер-сверх-экстраординарное…и ахнули…
– …крякнули, почесали бы в голове, умилились тебе и мне, а затем встали на колени и хором попросили: «Дяденьки, сделайте, чтобы то, о чем вы шепотом говорите, свершилось…».
– Очень похоже… Это твое ерничание, Максим… Но в этом что-то есть… Ладно: будем думать и удивлять…
– …только так и только в их же пользу! – примирительно воскликнул я. И с деланным преувеличением захрапел.
Утомленный сном и ожиданием нового заседания клуба, экипаж «Аквариуса» собрался в кокпите без напоминаний. Ольга уже сидела там и перебирала листики с записями. Я ее спросил:
– А готовое эссе имеется? Для «Доски»?
– Да, да. Конечно, не мешай – мысли растеряю…
Я встал и провозгласил:
– Слово имеет Ольга, крупный специалист по всяким неправдам, полуправдам и даже немногим правдам… Прошу к столу!
Ольга напряглась и молвила:
– А я Максиму благодарна…
– Ладно, не подлизывайся – не ты одна! – выкрикнул Влад.
А Ольга продолжала:
– Заголовок – полностью мой! Максим просил придумать что-нибудь «стреляющее»… Но его подзаголовок звучит как залп орудий, помните, он говорил, – главного калибра. Слушайте: без веры в мифы не было б «шлиманов»… Ну что?!
Ее эссе было не длиннее остальных.
Археология – за мифы! (Без веры в мифы не было бы «шлиманов».)Раскопки на Крите подтвердили, что греческие мифы отражали реальные события на этом острове. По моему мнению, громовержец Зевс был родом с Крита, он обоснованно считался сильным и могучим властелином, которого народные предания возвели в бога.
Мифы говорили о критском царе Миносе и лабиринте, а Эванс фактически его нашел. И сражение Тесея с быком – это демонстрация мужества и силы.
Миф о художнике Дедале сообщает, что он приехал на Крит издалека. Но слава о нем шла далеко как об архитекторе замечательных зданий. Ему же, судя по мифу, принадлежит возведение лабиринта.
А вот со статуями – неувязка: дело в том, что на Крите статуи не найдены. Панно, фрески – да, а статуй нет. Хотя Дедалу приписывают: «статуи все как живые». Так это или не так, но вернее всего, Дедал был реальной фигурой, потому и вошел в народные предания.
И еще сенсация: с Минотавром! Именно по его вине погибали на Крите подростки (в мифах речь идет о подростках из Афин). Ну а если рыскавший в лабиринте Минотавр был не просто символом опасных игр, а принадлежал к религиозному культу? Археологи доказали, что легенда о Минотавре имеет под собой веское основание: дети, посылаемые в Кносс каждые семь лет, действительно предназначались в пищу Минотавру! Вот и хочется повториться, вслед за Грегори: не это ли является подтверждением, что мифы не произрастают из ничего?!
Всех развеселил Влад, прервав сообщение Ольги:
– Что эти критяне возились с Минотавром? Не приносили бы жертву, а по-нашему – жратву, он бы и издох…
– Хулиган! – таким восклицанием в его адрес закончила свое эмоциональное и короткое выступление наша любимица Ольга. Она искренне торопилась жить и часто бежала впереди паровоза. И как ни странно, обгоняя его.
– И не смотри на меня вопросительным взглядом, – опередила меня наша непоседа вопросом по триаде. – В отличие от вас, по Атлантиде атлантической скажу «может быть», а по остальным – «да».
Вечер застал нас за приведением в порядок наших жилых и рабочих мест. В этом вопросе старшим был Гор. Ведь за Брисом закрепилась роль командора «экспедиции», за мной – секретаря, то за Гором – капитан.
Он поставил за штурвал Риду и многократно обходил места, где мы елозили по палубе швабрами, чистили закоулки в рундуках, перебирали постели, искали «морскую» пыль на полках и бимсах. Особое внимание уделили общей и одновременной работе по обтяжке снастей.
Вот тогда-то я впервые увидел несколько работ Риды: карандашные наброски береговой линии, попытка зарисовать неуловимое море – волны, взгляд на берег через снасти нашего шлюпа.
С небольших листов ватмана смотрели на меня чайки – именно смотрели. Это были десятки быстрых набросков чаек в полете, но у всех глаза или глаз направлены на зрителя. И я понял, в чем дело: Рида помещала чайку в центре листа. Это давало «эффект слежения» – взгляд как бы следовал за вами…
А вот и мы, но когда и где сделаны были эти рисунки? Рида никогда не была рядом с нами с карандашом в руках! За моей спиной оказался Гор:
– Нравится? Ваши портреты она делала по памяти… Но она боится показывать всем свои работы… А зря! Уговорите ее, и пусть все порадуются ее труду.
– Конечно, Гор, сделаю, по возможности, деликатнее… Она… она, – не находил я слов, – она – человек с золотыми руками и светлой душой… Тебе с ней здорово повезло, Гор!
И тут я взглянул ему в лицо – оно сияло. Можно сказать, он светился. Прожив более шестидесяти лет, я редко встречал такие просветленные лица. Хотя… Может быть, они мне не попадались, или я их не замечал…
За ужином я спросил ребят: стоит ли сегодня загружать себя еще одним эссе? А раз возражений не было, заседания клуба продолжались.
– Сегодня мы заслушаем Риду по двум вопросам, – начал я и посмотрел на Гора, возвышавшегося над нами со штурвалом в руках. Кажется, он мой намек на разговор о рисунках Риды понял и коротко кивнул в знак согласия.
Рида волновалась, хотя знала нас уже не один месяц. Но волнение – это признак добросовестности и ответственности. Я подбодрил ее полуулыбкой, чуть прикрыл глаза и кивнул, давая знак к началу выступления.
– Вернее всего, следовало бы начинать не со «спасибо мифам», а спасибо всем вам за доброе отношение к нам с Гором… Но «спасибо» имеется и в названии моего эссе. И Максим сказал свое слово: символ Атлантиды. Красиво, но, кажется, непонятно! Однако, возможно, удастся взглянуть на этот подзаголовок по-другому после моего эссе.
