– И что здесь написано? – спросила Ольга.
– Никто еще не расшифровал, пока, – ответила кратко Нино.
– А я, кажется, знаю, – удивил я всех. – Со мной книжечка моего знакомого, расшифровавшего надписи этрусков.
И я показал брошюру моего коллеги по профессии – Александра Егурнова.
– У меня такая же имеется, – как-то буднично сказала Нино.
– Александр посещал наш музей и оставил нам свою брошюру…
Она взяла в руки брошюру, полистала ее и, вернув мне, сказала:
– Но в ней нет сведений о люстре… О ней он рассказал сам – там написано, с его слов, конечно: «Овраги на Лумне наметили далее мне». Он пояснил, что до того не знал ни Лумну, ни где она, ни что там делали… Ей и мне разговор был понятен, а остальные, хотя и держали брошюру в руках еще на шлюпе, сейчас было здорово озадачены. Да и было отчего: на их глазах рождалось чудо проникновения в тайну.
– И что это означает? Где эта Лумна? – спросила Рида.
– Лумна – это карьер, где рабы добывали мрамор для римских дворцов. Судя по всему, писавший был надсмотрщиком. Об этом говорят слова «наметили мне». Это может означать, что работу в том овраге поручают ему, – пояснила Нино. – Надсмотрщик был состоятельным человеком, так как люстра для того времени была дорогая вещь…
Теперь мы стояли у следующей реликвии. Это был шлем 474 года до н. э., найденный в местечке Кома. И снова надпись. Нино пояснила:
– Александр в своей книжке говорит о надписи на шлеме, и она означает: «Не злоба нужна мне, как и тебе, зверь, а мир твоим и моим детям».
Но более всего нас заинтриговал следующий экспонат – монета 450 года до н. э., найденная в Вольтерре. В экспозиции она была обозначена как… «этрусский рубль».
– Почему «рубль»? – не утерпела Ольга. – Это же чисто русское слово?
– «Русское», но и этрусское… Вы согласны со мной, коллега? – обратился я к Нино.
Та кивнула и продолжила:
– Это типичный пример предметно-рисуночно-буквенного письма.
– И что здесь написано? – нетерпеливо спросил Стоян.
– «Один дубель защищает смело русского купца», – ответила Нино.
Чтобы не завести наш интерес в никуда, ибо этот пример с триадой написания требовал вдумчивых знаний, я прекратил разговор, решительно сказав:
– Ладно, дома разберемся… Разъясню вам этот тройной узелок письмо…
Случилось, казалось бы, невероятное: мы встретили след нашего пытливого соотечественника вдали от Отечества и даже нашли его единомышленника – «этрусско-русского» энтузиаста в лице милой девушки Нино.
Это было то прошлое, которое согревало нам душу и своей тайной, и призрачной возможностью, что так оно и было. Прошлое, а почему бы нет, могло привести к истокам цивилизации атлантов из самой Атлантиды!
Наивно, скажет читатель, не обремененный трепетом перед тайной? Может быть, но уж так нам хотелось чуть-чуть приобщиться к лаврам Генри Шлимана с его Троей!
Впечатление от увиденного из истории «этрусско-русского» было столь велико, что некоторое время, минут десять, мы переживали познанное и не очень-то внимательно слушали пояснения нашей милой Нино.
Услышанное нас не разочаровало:
– И люстра, и шлем, и монета – это муляжи, а подлинники находятся в национальных музеях, посвященных истории Этрурии, и хранятся в экспозициях по месту их находок…
На огромных фотографиях было на что посмотреть – они помогли нам прочувствовать величие этрусской цивилизации: арочный мост (600 г. до н. э.) и крепостная арка с башнями (II век до н. э.), некрополь и гробницы (VII–III век до н. э.), мраморный саркофаг (VI–IV век до н. э.) и урна (ок. 600 г. до н. э.).
И конечно, росписи в гробницах. Завораживала фреска под условным названием «Танцоры и музыканты» 480–470 годов до н. э. На нас смотрели тысячелетия, прожитые этой фреской, пусть даже в подземелье! Все это культурное богатство сохранилось в гробнице «Леопардов» в Тарквинеях. Точнее, перед нами был выставлен лишь фрагмент фрески – ее копия. Оригинал хранился в Национальном Тарквинейском музее, созданном еще в 1924 году.
– Если это даже копия, то все же: почему у подлинника краски не потускнели за три тысячи лет? – заметила Рада.
– А какая динамика фигур и детали музыкальных инструментов?! – вопрошал сам себя Влад. – Как будто, кто-то изготовил их в наше время и играет…
А Ольга с чисто женским интересом обратилась к Риде:
– Одежда так прописана, что хоть сейчас начинай выкраивать…
– Это же мужская одежда, – встрял Влад. – И что ей можно прикрыть?
Вместе с Нино мы оказались на смотровой площадке с видом на две главных достопримечательности: совсем рядом – некрополь, и вдали за горой, в километре, – само местечко Марцаботто.
Но, видя его даже издалека, нам уже не хотелось называть его «местечком» или городом. Лучше всего подходило «городок» – столь хороша была его планировка. Ну совсем как в современных новых городах!
– Эта планировка сохранилась еще со времени этрусской цивилизации, ей несколько тысяч лет, – заметила Нино.
Городок предоставлял экскурсантам для ознакомления обширные археологические раскопки. К ним вела широкая мощеная плоскими камнями тропа. И вот что характерно: тропа имела небольшой уклон в сторону городка, но обратно мы поднимались без всякого труда. Она состояла из горизонтальных ступеней, каждая из которых былапо 5-10 метров длиной.
– Смотрите, – воскликнул Стоян, указывая на ступени, – это же «дорога майя». Там такие же ступени тянутся в горах на сотни километров…
– Это и понятно, – заметил Влад. – Там не знали колеса…
– Знали, – возразил Стоян, – только почему-то не захотели пользоваться колесом… И в гробницах находили тележки с колесами… Правда, там ступени были высотой сантиметров в семьдесят…
Так, переговариваясь, мы шли от музея к городским раскопкам. Сам городок находился на северной стороне от древнего города, и на фоне современных задний раскопки возвышались над новыми кварталами, такими же строгими по планировке.
А раскопки были как все раскопки – такие я видел в разных концах света, от Херсонеса в Севастополе до Вавилона на Вечной Реке, у многих народов Евфрата в Месопотамском Двуречье.
Но над всем этим царила аура присутствия на древней земле. Правда, здесь была заметна строгая геометрия – улицы и дворы вписывались в периметр городка четкими квадратами и прямоугольниками. Говорить не хотелось, и каждый, верно, углубился в свои думы о прошлом этой Земли, о своей Земле, о нашей планете Земля…
Так вот, шагая назад к музею по довольно высоким и длинным ступеням, я предложил Брису воспользоваться уникальной возможностью, которая обогатила бы, значительно расширила бы наши знания и отлично вписалась бы в непредсказуемый маршрут нашего путешествия.
