– Здесь похоронены умершие от ран русские… Все вместе – и солдаты и офицеры, – печально молвила сопровождавшая нас монахиня. – Сотни и сотни…
Когда мы вышли на дневной свет, залитая солнечными лучами зелень луга резала глаза – и не столько от яркого солнца, сколько от острого чувства, что это поле хранит останки наших воинов, нашедших свою ратную судьбу за тысячу верст от дома…
И вот снова дорога. Мы долго ехали по северному высокому берегу одного из озер, пока не достигли города Люцерны, который все это время был у нас на виду и никак не хотел приближаться.
Главными достопримечательностями города были мост-часовня, Водяная башня и гора Пилат над этими двумя архитектурными памятниками. Сам город, как и Венеция, был связан с водами озер. И его облик определялся видами в на озерную гладь с заснеженными вершинами далеких гор.
Крытый мост-часовня был построен в 1333 году, затем многие годы расписывался изнутри библейскими сюжетами, десятки которых привлекали туристов со всех концов света.
Короткая задержка в Люцерне, и мы снова на дороге, которая должна привести нас к крохотному аэродрому частной авиации. Все чаще дорога спрямляется, напоминая знаменитые немецкие автобаны. И вот, выскочив из очередного туннеля, мы оказались у памятника Тилю Уленшпигелю с сыном.
Русское представление о герое местного эпоса отличается от того, что было представлено в бронзовом изваянии у дороги. Первым отреагировал Стоян:
– Смотрите, Тиль – не стрелок из лука, как думается у нас в Болгарии, а мастер арбалета?!
– Ребята, вы знаете о Куликовской битве? – спросил я всех присутствующих, в чем-то прозревая.
– Почему ты спрашиваешь? – уточнил Брис.
– И какая дата? – обратился я к Владу. – Помнишь?
– Конечно, 1380-й…
– А смотрите на дату, на памятнике?
– 1307-й… И что же? – спросила Ольга.
– Это означает: еще за семьдесят лет до нашей битвы арбалет был хорошо известен в Европе и значит… где? – вопрошал я.
– …на Руси? – с сомнением спросила Ольга.
– Вот именно, на Руси…
– И что же это означает? – вступил в разговор Брис.
– Не здесь ли кроется загадка победы малочисленного войска Дмитрия Донского над превосходящими силами Мамая?
– Ты имеешь в виду эту новинку? – уточнил Влад. – В русском войске тех лет?
– Почему «новинку»? – спросил Стоян.
– Дело в том, что ни до, ни после битвы арбалетов на вооружении русского войска не было. Мы как бы перешли от лука к пищали… Сразу перешли, – пояснил я.
– Кажется, я начинаю понимать, – сказал Брис. – Речь идет о дальности стрельбы: лук, арбалет, пищаль…
– И тогда тактика боя меняется для русских… В пользу русских, – вслух рассуждал Стоян.
И мы молча взирали то друг на друга, то на памятник, обдумывая услышанное. Наконец наши взгляды сосредоточились на арбалете на плече Тиля, а затем – на мне, как инициаторе разговора.
А я затеял этот разговор, конечно, неспроста: хотелось узнать мнение неравнодушных к истории нашего Отечества людей, моих спутников – мнение об одной из гипотез времен Куликовской битвы. Ее, не афишируя, я вынашивал не один год.
– Есть гипотеза, Брис, что на Куликовском поле русские применили арбалеты… С их помощью удалось остановить главное, причем грозное и массовое оружие Мамая, – его конницу первого удара с облаком стрел…
– Ты хочешь сказать, Максим, что русские не подпустили татарскую конницу на выстрел стрелы? – озадаченно спросил Брис.
– А встретили ее «крылатой пулей», арбалетной и металлической? – уточнил Влад.
– Откуда у русских могло появиться столько «пуль»? Они же железные? – скептически высказалась Ольга.
Я спокойно выжидал и подытожил:
– Вот вы сами и на все вопросы ответили… Ты, Брис, прав – «не подпустили»… И ты, прав, Влад, – «встретили»… А ты, Ольга, не права – выковать нашим умельцам «металлическую пулю» было совсем не сложно…
– А ведь верно, Максим, – заметил Брис. – Первые ряды конницы оказались «стреноженными» этими «пулями» и падали на землю, а на них наваливалась вся масса идущих сзади…
– Вернее всего, именно так была сорвана первая и решающая атака Мамая, – подытожил я. – Если вы помните, за счет двух лесных массивов русским удалось заманить Мамая в узкое место…
– А доказательства? – спросил Стоян. – «Пули» найдены?
– Найдены, но очень мало… И, как представляется, причин две: или их собрали после битвы сами воины – это наиболее убедительная версия, ибо в то время железо было дорогим удовольствием. Или их собрали, по той же причине, местные жители…
– Можно говорить и о третьей причине: русло реки изменило свое направление и сегодня проходит по самому полю, – заметил Брис.
– Мне лично нравится первая версия, – молвила Ольга. – Ведь известно, что всех погибших русские увезли с собой… И вполне вероятно, что при поиске раненых и убитых на поле брани они могли собирать оружие… Собрали и «пули». Как вы думаете?
Бронзовый Тиль был перед нами в лице крепкого мужика-викинга, мужика-витязя, правда, с голыми ногами в коротких кожаных штанах. Но борода, стать и мужественность черт лица говорили о его простом происхождении. Да, такой защитник простых людей наверняка не очень-то нравился местным рыцарям-феодалам и вполне мог быть их карающей десницей.
Равенна – часть Венеции
От памятника – рукой подать до аэродрома, где нас ждал все тот же самолетик с все той же стюардессой. Мы оставили полюбившийся нам микроавтобус «Остин» на стоянке аэропорта, вручив ключи от него дежурной сотруднице.
Через пару часов мы оказались в Равенне. И тут Брис нас «принудил» посмотреть город. Его довод был от обратного – он ему не понравился, и он не остался в нем жить, а променял его на остров Занд.
Свою атаку на нас он начал еще в самолете. Он избрал знакомый ему путь к нашим сердцам – зачитал хронологию становления города-памятника.
– Друзья, – начал он на патетической ноте, – все мы устали, но… Простите за каламбур, но вы себе не простите, если не увидите хотя бы из окна автомашины этот город с 1900-летней историей…
И тут же выпад в адрес угрюмого Влада и скептической рожицы Ольги.
– Ольга, тебе не интересно, что город был заложен римским императором Августом? И слыл любимым местом Карла Великого? И что его разграбили войска Людовика ХII? И что в нем тысяча памятников?
И он перешел к Владу:
– Мы были в Боке. Но Бока была во времена Петра I венецианской. Равенна – часть Венеции… Может быть, и тебе, и Ольге неинтересна Равенна «поэтическая»?
И ко всем нам:
– И вам всем не нужно видеть восемь чудес Равенны, взятых под охрану ЮНЕСКО? Это на одно чудо больше, чем в мире чудес!
