Решение пришло мгновенно: Виктор сорвал с прилавка уже почти проданную шкуру, бросил короткое «Не продаётся!» и в одно мгновение закутал в радужные переливы ошарашенную девушку:
– Прекрасная джа, я очень прошу вас не обижать меня и принять этот огрызок в подарок. Больше у меня – увы! – ничего нет, – произнёс он. Затем вставил чип-карту в считывающее устройство и махнул рукой Этоару:
– Перечисляй.
Тот кивнул, нажал на клавишу, на развернувшемся голоэкране замелькали цифры и высветилась окончательная сумма. Виктор вынул чип-карту, сунул в карман и вышел из лавки, провожаемый оценивающим взглядом торговца.
Он отошёл уже шагов на сто и собрался подняться на следующий ярус, когда услышал за спиной шелест шагов. Обернулся – за ним охотящейся пантерой неслась Гриен. Догнала, встала напротив и жёстко посмотрела ему в глаза:
– Зачем?
– Что? – включил дурака Афанасьев. – Зачем иду? Так ведь поесть где-то надо. Да и с ночлегом определиться не помешает…
Девушка вспыхнула:
– Дурак! Зачем ты р’эца мне подарил?! Я тебя просила?!
– Просила, – кивнул головой Виктор.
– ЧТО?!! Когда?!!
– Ты так на неё смотрела… – Афанасьев улыбнулся. – Как ребёнок на конфету. Ну а я, знаешь ли, не такая сволочь, чтобы пожалеть конфетку для малышки. Да ещё такой симпатичной…
Гриен залилась краской. Помолчала, потом спросила:
– И где ты собираешься поесть? Может быть, показать тебе хорошее место, где и вкусно, и недорого?
– Покажи, – кивнул пограничник. – Только, чур, поешь со мной. А то вдруг ты меня отравить собралась, а потом ограбить?
Это было произнесено с такой дрожью в голосе, что девушка прыснула…
– …Ну вот, и когда отец отказался платить клану Добар за защиту, они напали… – Гриен облизала ложечку с десертом и потянулась к горячему сладкому вину.
Афанасьев слушал эту бесхитростную историю о том, как семья – большая дружная семья – одномоментно прекратила своё существование. Ларл и Гриен – единственные, кто уцелел. Да и то только потому, что Ларл в это время служил в армии в каком-то специальном подразделении и пребывал в богом забытом захолустье, а Гриен училась в закрытой школе.
– Брат подал в отставку, потом приехал сюда с несколькими своими сослуживцами, и клан Добар умылся кровью. Была настоящая война… – долгий глоток вина, и девушка снова вернулась к десерту. – А потом он забрал меня из школы, и мы живём вдвоём. Нас не трогают: к нам часто приезжают однополчане брата, среди них даже один генерал есть!
Виктор подумал: «Да, вас не трогают: генерал может такого наворотить, что ой. Только поэтому и вас сторонятся: вы – из другой жизни, которая идёт по своим правилам. А всем остальным приходится жить по этим…». Он пожалел и Этоара – толкового, видно, офицера, и девчонку, от которой шарахаются, точно от зачумлённой. Две сломанные жизни, хорошо хоть, что сами люди не сломались. Живы, но их жизни вряд ли можно позавидовать…
Из ресторана они отправились в квартал развлечений, который не имел ничего общего с кварталом красных фонарей. Здесь располагались какие-то заведения, похожие на кегельбаны, бильярдные, кино- и просто театры. Посмотрели какую-то слезливую мелодраму, в которой Виктору понравилось только музыкальное сопровождение, потом сыграли в игру, отдалённо напоминающую дартс, и пограничник выиграл два поцелуя, после чего, наконец, двинулись обратно. Афанасьев настоял на том, что обязательно проводит Гриен домой, а уже только потом займётся поисками рекомендованного девушкой пансиона.
Они шли, легко болтая о том, о сём, и почти не заметили, как дошагали до лавочки «Кож… М…ха Галантер…». На пороге их встретил сам Ларл. Он пожурил сестру за то, что слишком долго гуляет, и послал её спать. А когда она ушла, повернулся к пограничнику:
– Викт, – произнёс он серьёзно. – Будьте осторожны в наших ярусах. И держите нож наготове…
В правильности этого совета Афанасьев убедился, отойдя совсем недалеко. Завернул за угол длинного коридора и тут же едва не столкнулся с парой каких-то хмурых молодчиков. Попробовал было обойти их, но один из хмурых заступил ему дорогу:
– Ты сюда больше не ходишь, – сообщил он куда-то в сторону.
– Даже сейчас не иду, – легко согласился пограничник и повернул назад.
Но шагнуть не сумел: там оказались ещё трое. И тоже перегораживали дорогу.
– Дайте дорогу, – сказал Виктор и чуть отодвинулся в сторону, поворачиваясь так, чтобы держать в поле зрения всех пятерых.
По тому, как двигались его противники, Афанасьев сделал вывод, что подготовлены они намного хуже даже рядового второго года службы из его мангруппы. «Что ж, хотите по-плохому – будет как всегда.»
Видимо, эти мысли отразились на его лице, потому что один из противников прыгнул вперёд, пытаясь достать пограничника выхваченным откуда-то свистящим виброножом. Афанасьев шагнул, отбивая вооружённую руку, и резко ткнул нападающего ножом в шею. Труп ещё падал, а пограничник уже атаковал второго парня. Тот попытался отскочить, откинулся назад, уходя от тычкового удара, и поймался на обратном движении клинка, вспоровшего ему живот. Он завалился назад, а Виктор ударил ногой в голень третьего и в развороте успел воткнуть свой клинок в левый бок резко скрючившегося человека.
Только тут четвёртый и пятый наконец поняли, что их убивают. Они попытались напасть с двух сторон, но работу в паре надо долго и упорно отрабатывать, чего двое мелких уголовников Вардора, разумеется, не делали. Да и не знали. Виктор качнулся влево, и тот, что двигался оттуда, в панике отскочил и зафинтил клинком. А правый противник, наоборот, устремился вперёд. И налетел грудью на услужливо подставленный нож.
Последний бросил оружие и в отчаянии прикрыл голову. Но Афанасьев не собирался его щадить: он слишком хорошо знал, что бывает, когда прекраснодушные идиоты оставляют вот таких наделавших в штаны слизняков в живых. В Таджикистане один такой, отпущенный добреньким болваном, навёл потом на заставу банду в две сотни стволов. И когда с немалым трудом и потерями удалось отбиться, добренький болван выл подстреленным волком, обнаружив, что проводником басмачей был тот самый слизняк. И Виктор еле-еле успел выбить из его рук автомат, который парень ткнул себе под челюсть. Очередь ушла вверх, а парень посмотрел на своего командира стеклянным взглядом. И ночью попытался перегрызть себе вены…
Поморщившись от таких воспоминаний, пограничник ткнул последнего ножом чуть повыше кадыка и ушёл, не оглядываясь.
Кровь, к счастью, скатывалась с одежды охотника словно с пластика, и в итоге даже не пришлось отмываться, привлекая ненужное внимание.
Без каких-нибудь приключений он дошагал до шлюзовой камеры двенадцатых ворот, прикупил прямо в порту разных вкусностей вроде конфет, разнообразного мяса, сока и сладкого желе. Завершали все это изобилие двадцать литров мороженого и здоровенная банка шоколадного печенья. Продукты загрузили в «Торвар», после чего Виктор забрался в лодку сам и покинул город. Конечно, этих шакалов вряд ли кто-то будет всерьёз разыскивать, но чем чёрт не шутит? «Бережёного – бог бережёт», – рассудил он и поторопился убраться из Вардора.
