Но сейчас Тирит раздумывал не над тем, как устроить засаду на чужих караванных тропах. Нет. Перед его внутренним взором раз за разом вспухал огненный цветок, пожравший сильных и агрессивных мутов. Таких опасных в рукопашной. Но – тупых. И неповоротливых… А что, если такой же напалмовый заряд сметет гнездо киборгов, захвативший южную часть руин? Или еще лучше – навести на них караванщиков. Тогда и Непримиримых перебьют, и люди ослабнут. Возможно – так ослабнут, что получится их рядом с уничтоженным гнездом и додавить. Например, подбить на атаку соседей. Пообещать мясо, сладкую человечину. А себе – прибрать к рукам оружие. Боеприпасы. Роверы… Хотя – с роверами сложно, ими никто управлять не умеет. А вот оружие – это уже освоили. Мало его, только у некоторых вождей. И стрелять нечем. Но шанс есть. А с оружием Тирит может пойти очень далеко. Очень…
Покрытая багровыми шрамами морда оскалилась: мутант открыл для себя еще одну грань разумности. Оказывается – можно думать не только о самках или пропитании. Оказывается – можно видеть будущее и планировать, как его достичь. Не зря его стая – самая хитрая в этой части пустошей. И если постараться – то может стать единственной. Самой большой. Самой организованной. И сильной. А сила – это единственное, с чем считаются на Тупике. И Тирит знал, как он станет самым сильным на пустошах. А может – и дальше. Пока не захватит все вокруг. Потому что мутанты не умели останавливаться. Наверное, это было единственное, что они не умели.
* * *
– Сколько еще нам ждать? Год, два, вечность?
Если бы механический голос мог выражать эмоции, то собеседник бы услышал неприкрытое раздражение и скепсис. Но трое истинных правителей Слепцов никогда не носили человеческий облик. И не стремились к нему. Какой смысл в слабой плоти, не способной выдержать высокую температуру или радиацию. Механические тела и те зачастую давали сбои на негостеприимных улицах подземных городов.
– Я не предлагаю ждать. Использовать первый Тотем мы можем прямо сейчас. Я лишь предлагаю не торопиться с принятием и выполнением спешных решений. Слишком много неучтенных факторов на нашем пути. Слишком много случайностей, которые могут изменить ситуацию кардинально. Неужели мы не прокормим наше приобретение еще неделю или две?
– Речь не о ресурсах. Он меня раздражает.
Старший Слепец повернул голову, похожую на комок проводов, и переспросил, не поверив услышанному:
– Ты поддался человеческим эмоциям?
– Иногда полезно использовать чужие слабости. Это облегчает возможность понять слабые места соседей и при случае воздействовать на них.
– Интересная трактовка столь странного поведения. Твоего поведения… И чем они тебя… Раздражают?
Машина, похожая на сейф на колесах, ответила, явно пародируя чей-то чужой выговор:
– Они жадны, беспринципны, не умеют предвидеть будущее. Они нас практически ограбили, затребовав за Тотем все, что смогли. Мы фактически лишились свободных ресурсов. Любая экстренная ситуация, о которой вы призываете не забывать, и мы останемся голыми.
– Мы обрели временного союзника.
– У нас нет союзников, – отрезал любитель анализа чужих эмоций. – И я с удовольствием сверну этой плесени с поверхности шею. И первым начну с идиота, за которого пришлось выложить целое состояние.
В полутьме раздался слабый вздох. Как ни пыталась механистическая цивилизация избавиться от своего прошлого, но близость к создателям все же играла с ними злые шутки. Цифровые личности умели не только быстро считать и адаптироваться к изменившимся условиям. Слепцы были порождением людей и заложенные наборы программ все же содержали отражение чужой культуры, со всеми ее плюсами и минусами. Хотя можно ли считать человечность или ее отражение недостатком?
– Я всегда говорил, что твоя военная специализация ограничивает кругозор. Ты отлично справляешься с задачами кратковременного анализа, но проигрываешь в стратегической перспективе.
– Объясни!
– Тотем поможет нам открыть хранилище. Мы получим доступ к реактору и подпитаем энергией умирающую инфраструктуру. Но мы слабо прикрыты от атаки сверху. И не от людей, с ними мы справимся. Я говорю о Непримиримых. Против них мы уязвимы. Они, как и мы, слабо чувствительно к радиации, их трудно уничтожить легким оружием, которым оборудованы стационарные посты на выходах. Мало того, наши агрессивные собратья могут использовать против нас собранное на пустошах оборудование и разрушить город.
– Мы уйдем в нижние горизонты. Шахты вместят всех, а верхние штольни можно подорвать.
– Зачем?
Выбранный за свои прекрасные организаторские возможности, Аналитик медленно продолжил, стараясь склонить лучшего бойца Слепцов на свою сторону. Все же они были высокоорганизованными механизмами и прислушивались к аргументам:
– Зачем нам терять обжитые уровни? Оставлять шахты, лаборатории и отлаженное производство? Куда как проще и дешевле создать новую броню, купить союзника.
– Людей? – шкаф на колесах хрюкнул. Похоже, его умение использовать человеческие эмоции включало в себя и зачатки юмора. – Ты хочешь использовать эти жалкие подобия солдат для нашей защиты?
– Именно. Вспомни – еще два года назад их кланы кочевали рядом с побережьем, нигде надолго не задерживаясь. А теперь – Объединенный Анклав контролирует все подходы к старому выходу из шахт. Мало того, они неплохо пощипали мутантов и Непримиримых за это лето, зачистив занятую территорию. И не собираются ее отдавать без боя.
– Их сметут.
– Если мы их не поддержим. Даже, говоря точнее, их могут выдавить обратно, к дюнам. Ближе к точкам бывших атомных бомбардировок. К разрушенным городам. Если с юга ударят бежавшие с космических станций. Но уничтожить – уже не смогут.
– С севера добавят армии киборгов, а остатки разгромленных поселений сожрут мутанты. Так уже было. Сорок лет назад.
Аналитик подождал, давая возможность собеседнику выговориться. Он обладал безразмерным терпением. И он был жизненно заинтересован в союзнике. Как и все Слепцы. Только объединенный в одно целое штаб подземного города мог выстроить оптимальную политику и проложить путь к выживанию. Ради этого стоило потерпеть.
– Я отлично помню, как горели человеческие поселения. И что, ты хочешь повторить эксперимент еще раз?
– Разгрома не будет.
– Почему?
– Потому что Дикие стали больше рожать. Когда кочуешь, вопрос выживания – это вопрос численности. Их вожди не стали ограничивать рождаемость. И сейчас кланы не только восстановили бывший состав, они обновились качественно. Наверху – отлично подготовленные следопыты, обшарившие все руины на не зараженных землях. Там – солдаты, воюющие всю жизнь, с рождения. И мы планомерно поддерживаем их, уже какой год подряд. Лекарства, сканеры, простейшее стрелковое оружие. Мы вырастили силу, которая сейчас осела на нужной нам территории и способна постоять за себя. Силу, которую раньше соседи не принимали в расчет, считая их глупыми и развеянными по ветру. Но Дикие вернулись, откуда ушли. И теперь способны дать сдачи.
