Только в конце XIX века консервативная позиция медицинского сообщества поколебалась. Существенного прогресса добился русский врач Коротков (1874–1920), который с помощью пневматической манжеты итальянца Рива-Роччи
[3] впервые измерил давление того самого кровообращения, существование которого отрицалось так долго. После этого практика измерения кровяного давления получила очень быстрое распространение, возможно, самое впечатляющее во всей истории медицины. Пожалуй, не существует другого медицинского показателя, который измерялся бы так часто и так прочно укоренился бы в общественном сознании. Практически каждый современный человек знает свое кровяное давление. Даже те пациенты, которые не могут назвать свой вес, нередко знают две магические цифры – показания своего давления. В наши дни во многих аптеках установлены приборы, позволяющие автоматически измерить давление, а в «стране повышенного давления», США, даже во многих магазинах. Мы, врачи, во всем мире сегодня неосознанно просим прощения у Гарвея, когда с помощью показателей кровяного давления контролируем состояние органов кровообращения пациента – только в США это происходит около одного миллиарда раз в год.
Мы также в обязательном порядке прослушиваем сердце, используя для этого все более совершенную технику. Так, с помощью стетоскопа мы прослушиваем тона сердца, наблюдаем его сокращения с помощью фонокардиографов и приборов для ЭКГ… Однако помогает ли все это нам лучше понять язык сердца? Не слишком ли мы увлеклись нашими совершенными приборами и кажущимся всемогуществом; не позабыли ли мы при этом самое простое и самое естественное? Мы можем восстановить просветы забитых известью сосудов сердца с помощью катетера и снять спазмы с помощью нитроглицерина. Мы можем обойти пораженный участок сосуда с помощью шунта благодаря тому, что прекрасные хирурги научились пересаживать в сердце участок вены бедра. Замена изношенного сердца на новое стала повседневной операцией; мы даже изобрели приборы, которые на время выполняют необходимую работу за наше сердце. В самом же крайнем случае у нас наготове есть сердце павиана, которое мы с поистине научным мастерством извлекли из его груди. Или лучше использовать слово «вырвали»? Или «вырезали»? Нет, самым любимым нашим словом стало «оперировать»! И мы действительно прекрасно оперируем – в самых разнообразных областях. Для этого у нас достаточно времени, денег и желания. Но если человек хочет поделиться тяжестью, которая лежит у него на сердце, он вряд ли сможет найти врача, который будет готов его выслушать. Поскольку врачам не хватает времени или денег, а в худшем случае – у них просто нет желания слушать. Мы можем спокойно признаться себе в том, что медицина уверенно идет по пути прогресса, но этот путь не является путем сердца.
Мы можем профессионально прослушать сердце, но мы больше не слышим его, мы перестали понимать его язык. Пациенты по-прежнему приносят нам свое сердце, но либо они больше не хотят раскрывать его перед нами, либо мы не позволяем им это сделать. Мы должны (и готовы) прослушать их сердце и вылечить его, и благодаря нам они могут меньше прислушиваться к своему сердцу, не говоря уже о том, чтобы слушаться его.
Чтобы слушаться своего сердца, нам в первую очередь надо снова научиться слушать. Помимо стремления к этому, нам необходимо заново изучить язык сердца. С помощью техники мы сможем лучше постичь только механические аспекты сердца. Медицинская техника предполагает разумное, хладнокровное и даже бессердечное использование. Для того же, чтобы научиться понимать истинный язык сердца, нам не нужно ничего, кроме самого сердца – широкого и открытого.
В первой половине нашего столетия существовало направление психосоматики, возникшее под влиянием психоанализа, которое изучало язык органов тела, в том числе и сердца. Наиболее известным представителем этого направления был Георг Гроддек, которого называли «шаманом в халате врача». Это направление перестало развиваться после открытия медикаментов, создатели которых обещали найти более простой путь решения проблем. Наше общественное сознание, ориентированное на науку, тяготеет к тому, чтобы оставаться на поверхности, отдавать предпочтение функциональным средствам и, таким образом, не приближаться к сути, к центру или сердцу основных вопросов и проблем.
Некоторые факты свидетельствуют в пользу того, что сейчас у нас появился еще один шанс, поскольку мы приблизились к очередному поворотному пункту, в котором снова становится возможной открытость сердцу и его потребностям. Прошлое научило нас тому, что не следует пренебрегать разумом и всеми результатами научных исследований, если мы стремимся к глубинам целостного восприятия. Однако время от времени холодный разум должен оставаться в стороне, уступая внутренней логике мифов, народных мудростей и образного языка Библии. После нашего экскурса в историю сердца это не покажется трудным. Как мы уже знаем, наука не так уж давно заинтересовалась сердцем, в то время как мифология, поэзия, народная медицина и эзотерика имеют тысячелетний опыт изучения сердца. Поэтому ошибочно полагать, что они не смогут дать нам как минимум равноценную или даже более глубокую и важную информацию.
Я желаю моим читателям и себе самому такой открытости и стремления к постижению нового при изучении языка сердца. Однако прежде чем мы окончательно отправимся в мир сердца, я остановлюсь на некоторых соображениях, которые помогут нам в будущем.
4. Симптомы как выражение душевной реальности
а) Оценка симптомов
Мы стремимся к более всеобъемлющему пониманию сердца, чем традиционная медицина, не пренебрегая при этом результатами ее исследований. Следовательно, мы должны беспристрастно посмотреть на эти результаты. И потому, если мы хотим использовать для наших целей глубоко исследованные картины симптомов, для начала нам следует отказаться от их традиционной оценки (или обесценивания). В соответствии с распространенными воззрениями, симптом сигнализирует о плохом, неприятном дефекте нашего организма, который поразил его в результате злосчастной ошибки в нас самих или в окружающем мире и который следует устранить как можно скорее. Однако наши намерения сводятся не к простому устранению этой ошибки, а к работе с ней – ведь по недостатку в работе нашего организма мы сможем понять, чего нам действительно недостает. Отделенный от традиционной негативной оценки, симптом может стать указателем и помощником на пути нашего развития. Обычно мы объединяемся с врачами в борьбе против симптома. Но таким же образом мы можем мысленно перейти и на его сторону и уже оттуда начать изучение вопроса о нарушениях в нашем организме и о том, чего же нам на самом деле недостает. Это и есть поиск ответа на классический вопрос врача: «На что жалуетесь?» Обычно пациенты в ответ рассказывают о своих симптомах, ведь последние наилучшим образом демонстрируют то, чего не хватает человеку.
