От нечего делать я начала вычесывать пса. Надо заметить, успокаивало это довольно неплохо. Вот только разноцветная голова сестры, показавшаяся в дверном проеме, нарушила эту идиллию. Судя по выражению лица, Офелия собиралась отыграться за все. И за побудку в шесть утра, и за пикники под окнами, и за магниты, прилепленные ей на пирсинг, пока она спала.
– Ну что, Гарри Поттер, ноешь? – с елейной улыбкой поинтересовалась мелкая.
– Почему Поттер? – После бутылки вина у меня было туго с ассоциациями, да и вообще отказывали тормоза.
– Потому что на ближайшее время метла – твой верный спутник. Без диплома тебя только улицы мести возьмут, – вывела логическую цепочку мелкая зараза, за что и получила в лоб огрызком груши.
Фели заорала и бросилась в атаку.
Легко побить младшую сестру, которая меньше тебя на голову и младше на шесть лет? Да, если вы обе правши. А тут… Я ей с правой, она мне с левой, и через секунду по ковру катается клубок из двух тел, а вокруг него носится Цербер, норовя укусить за задницу того, кто громче орет.
Преимущество было то у меня, то у сестры, но верх никто не брал. И эта потасовка уже начала надоедать, как вдруг вся наша троица повисла в воздухе. Я, держащая Фели за лохмы, и Цербер, вцепившийся в ее штаны.
– И что это, с позволения сказать, за репка в постановке авангардного театра ближайшей психбольницы? – мрачно поинтересовался стоящий в дверном проеме отец.
Я впервые позавидовала псине. Тот не умел говорить, а даже если и умел бы, то его пасти были заняты. А папин взгляд тем временем остановился на мне, затем меня буквально отлепило от сестринского скальпа и поставило на пол. Следующие пять секунд ушли у папы на то, чтобы поддерживать мое пьяненькое тельце в вертикальном положении.
– Джульетта Мор, как это понимать? – Отец говорил на грани крика. Одно слово – и взорвется.
– С юмором и долей иронии? – По ходу, у меня отказали не только тормоза, но и инстинкт самосохранения.
Но, вопреки опасениям, из комнаты вынесло не меня, а сестру с собакой, так еще и дверь за ними захлопнулась.
– Значит, так. Я два часа уламывал Смерть, чтобы он проявил к тебе снисхождение. Я пообещал ему отдежурить два апокалипсиса вне очереди. И я не позволю, чтобы мои усилия пошли прахом из-за твоего приступа жалости к себе. Поэтому сейчас ты перестанешь изображать смерть на дне бутылки и отправишься под холодный душ, чтобы протрезветь. Затем прилично оденешься и поможешь матери накрыть на стол. В три часа придет Смерть, и хоть на клей себе улыбку прилепи, но будь с ним милой и обходительной. Если все пройдет хорошо, есть шанс, что он оставит тебя в Академии.
После отдачи приказов отец развернулся и покинул мою комнату, а я поплелась выполнять родительскую волю.
* * *
Стою… На мне белый сарафан с зеленым цветочным узором, волосы убраны в ажурный пучок, и в зеркало лишний раз взглянуть боюсь. Папа, опасаясь, что я в знак протеста выкину что-нибудь эдакое, прислал маму мне в помощь.
В каком уголке шкафа она откопала эту жуть? По-моему, это платье не просто не пострадало от вездесущей моли, но и сожрало ее само!
– Джули, не морщись! Ты прекрасно выглядишь.
– Я похожа на бабушку с фото сорокалетней давности.
– Между прочим, твоя бабушка всегда одевается по моде!
– Но при чем здесь я и мода сорокалетней давности?
Бабушка, к слову, в свои двести лет выглядела на тридцать и в прошлый свой визит с удовольствием носила короткое платье. Но нет! На, доченька, поплиновый сарафан. Хорошо, хоть кринолин, как на бабушкином парадном портрете, не нацепила.
Фели, напротив, с видом девочки-цветочка пыталась прилепить брошку к платью. С моего ракурса было прекрасно видно жирный слой тонального крема под ее левым глазом. Аж гордость разбирала. Почти профессиональная.
Наконец часы в гостиной пробили три раза, и мы выстроились у парадного входа в ожидании гостя.
Видно, алкоголь не до конца выветрился из моей головы, раз я посмела вслух ляпнуть:
– Что он к нам ходит каждую неделю? Или у него такой способ экономить на еде?
Тут на меня шикнули в два голоса, а сестра вообще наступила на ногу.
Мое сердитое шипение заглушил дверной звонок.
Офелия наперегонки с Цербером кинулась к двери. Похоже, теперь гость получит четверную дозу щенячьего восторга от своего прихода.
– Дядя Смерть! – Фели на практике подтвердила дарвиновскую теорию, обхватив смерть как обезьяна дерево, разве что ногами его не обняв. Правда, это больше напоминало дарвиновскую деградацию.
Я уже прикидывала, где в нашем доме искать ломик, чтобы отлепить сестру от добычи, но папа повторил на бис фокус с телекинезом и отправил дочь накрывать на стол.
Мы втроем едва сдерживали улыбки. О том, что сестра влюблена в ректора, знали все.
– А когда-то Фели меня обнимала за то, что я принес ей шоколадку, – расправляя помятый сестрой пиджак, пробурчал Смерть. – А что теперь?
– Теперь ты сам в ее глазах гораздо лучше и вкуснее шоколадки, – не удержался отец. – И менее калорийный.
– Ну не скажи, – тихонько прокомментировала я себе под нос папино высказывание. – От общения с мужчинами тоже, бывает, полнеют. Ай!
Тяжелая у папы рука. А Смерть, кстати, на это только усмехнулся.
Ужин проходил в непривычном молчании. Мне кусок в горло не лез, поэтому я с унылым видом гоняла по тарелке веточку петрушки. Офелия тоже предпочитала пищу духовную и просто пожирала глазами гостя. Ну тут я удержаться не смогла, наклонилась к ее уху и едва слышно прошипела:
– Чтобы прижиматься к мужчине грудью, надо грудь сначала отрастить! Так что опусти глаза в тарелку и кушай капустный салат.
Мрачный хруст, раздавшийся через секунду, немного поднял мне настроение.
Украдкой я рассматривала мужчину, делая вид, что полностью сосредоточена на обеде. Смерть был выше отца, крупнее, широкие плечи свидетельствовали о каждодневных занятиях спортом. Волосы были коротко подстрижены, казались черными.
В общем и целом Смерть представлял собой не совсем типичного всадника апокалипсиса. Те обычно предпочитали быть чем-то вроде «то ли баба, то ли кто» с длинными волосами, длинными пиджаками с десятком сверкающих застежек, с томным взглядом, обещающим явно не конец света. Когда Смерть стал главой, он полностью сменил всадников на взрослых и адекватных мужчин.
Из особых примет у магистра был только нос с горбинкой. Но я совершенно не к месту подумала, что этого будет недостаточно для опознания, если вдруг его переедет грузовик. Хоть бы татушку сделал.
Когда мы ушли из столовой, часы показывали половину пятого. Мама сделала всем кофе, вынесла блюдо с пирожными. Смерть откашлялся и взглянул на меня так, как умели смотреть только всадники апокалипсиса.
