– Эй, – стряхивая на него капли с волос, начала возмущаться я. – Мне здесь еще спать!
– Тебе?
Я окинула взглядом узкую койку и больше не нашла ничего, куда можно было прилечь, кроме стола.
– А где мне спать?
– Не знаю. – Макс пожал плечами. – Я тебя ночью ни разу не видел. Ты как Золушка, полночь – и исчезла. А сейчас-то ты чего краснеешь? А-а-а… кто-то пересидел на солнце. Надо же, какие мы нежные.
Я кинулась к зеркалу и увидела четкие отпечатки бретелей на фоне красной кожи. Дотронулась до них и с шипением отдернула руку.
– В следующий раз едем ловить трупы на горнолыжный курорт! – в сердцах воскликнула я.
– Думаешь, там трупы лучше сохранятся?
В отражении за моей спиной возник Макс.
– Там лучше сохранюсь я!
– Крем есть? Хотя откуда, ты же смерть-катастрофа. Жди, я сейчас, – на бегу прокричал он.
Не прошло и пяти минут, как Макс вернулся с белой баночкой в руках.
И нажал мне на плечи, заставляя сесть на постель. Я заорала от боли.
– Извини. Садись, сейчас все поправим.
Запахло кислым молоком и сомнительным экспериментом.
– Что это?
– Местный аналог сметаны. Давай, а иначе линять будешь.
– Я не дам тебе мазать мне плечи какой-то местной кислятиной!
– Ну либо местная сметана, либо местное лекарство. Неизвестно, от чего тебе поплохеет быстрее.
Пришлось, стиснув зубы, подставить плечи. Но как бы я ни шипела, холодная сметана приносила облегчение. Спустя пару минут я заметила, что руки Макса подрагивают.
– Ты чего? – Я почти изготовилась оскорбиться.
Но руки у парня дрожали не от возбуждения, а от смеха.
– Ты не только неправильная смерть, но и неправильная девушка! Вместо кокетливого предложения намазать тебе спинку кремом от загара мне приходится мазать твои ожоги продуктом местной молочной промышленности, который воняет, как военная разработка.
– Ничего ты не понимаешь, это уже другой уровень доверия. Еще немного, и будешь лично складывать в мои мешки под глазами огурчики.
– Да ладно. – Парень пошел мыть руки. – Как нормальные люди представляют себе полет в тропики на пару с милой блондинкой? Ночь, мини-бар и двое в комнате отеля…
– Угу, а вместо девушки и взбитых сливок – обгоревшая смерть в сметане. Несварение заработаешь.
Я просидела в номере еще час, пережидая зной, а потом решила отправиться в город, надеясь убить сразу двух зайцев. Поискать Джереми и местных смертей. Местные мне нужны были для того, чтобы найти пути возвращения домой. Конечно, папа подстрахует, и в полночь я исчезну сама собой. Но тут есть два неприятных момента. Во-первых, папе будет очень интересно, что я делала в мире смертных. И во-вторых, что мне делать до полуночи в одном номере с Максом? В карты играть?
Чтобы не палить некроманта видом незнакомой девушки, выходящей из его номера, я стала невидимой и, пока тот уродовал очередной попсовый хит, фальшиво напевая его в душе, выскользнула из номера.
Честно? В черном балахоне я чувствовала себя ниндзя, ну или дементором. Но снимать его и вновь рисковать кожей не хотелось. Очень уж мерзкая тут водилась сметана.
Хм, а раньше, по рассказам папы, тут преступности было больше и встретить коллегу не составляло труда. Я бродила с полчаса, прежде чем впереди мелькнул край черного одеяния. Я уже было собралась метнуться туда, как какая-то нехорошая личность подкралась сзади и с криком «Попалась!» схватила меня за талию.
– Уй! Кто тебе удар ставил? – оценил мои рефлексы Макс.
– Многолетняя практика с младшей сестрой, – буркнула я, ожидая, пока парень сможет разогнуться. – Ты что тут забыл?
– Да вот вышел из душа, решил окна открыть и городом полюбоваться. Гляжу, а по улице крадется знакомый «ужас, летящий на крыльях ночи». Свинтить решила?
– Да я так, погулять.
– Угу, ушла за сигаретами и не вернулась. А в твою блондинистую голову не приходила мысль, что тебя могут ограбить, убить, изнасиловать, похитить?
– Именно в таком порядке? Нет. Макс, – сказала я, ускоряя шаг и осматриваясь. – У меня коса, если ты не заметил. Изнасиловать могу только я, причем в мозг.
Тут я заметила коллегу и кинулась к нему со всех ног.
Мужчина в балахоне смерти, с усталым видом прислонившийся к стене, едва удостоил меня взглядом. Он с вялым интересом наблюдал за маляром, который поставил лестницу на стул и красил участок стены под крышей. Для такой неустойчивой конструкции держалась она довольно уверенно. По крайней мере, если судить по пустым бутылкам из-под газировки, смерть ждал довольно долго. Вот будет смеху, если ему в туалет приспичит, а парень навернется.
– А…
– Мор, отвали!
Я офигела! Откуда он меня знает?
На мое счастье, жертва спокойно слезла с лестницы и пошла за новой банкой краски, дав нам время поговорить.
– Откуда… – начала я.
– Смерть у меня куратор был, а уж про «гениальную» дочь преподавателя только глухой в городе не слышал.
Я скривила губы. Прелестно! Про меня статью в энциклопедии еще не написали? Нет? Жаль, надо исправить это упущение.
– Ты что тут забыла? Насколько помню, тебе папаня по блату выбил элементарную тему.
– Ну… – начала врать я, воздавая хвалу вечности за то, что Макс сообразил не светиться и сделал вид, что интересуется сувенирами в соседнем киоске. – Я хочу сделать сравнительный анализ ДТП в разных частях света, соотнести это с качеством дорог, загруженностью трасс, развить тему, если сказать короче, вот и приехала.
– А от меня что надо?
– Домой проводишь?
Коллега поперхнулся очередной порцией пепси. Минуту он откашливался, а потом, всучив мне пустой стакан, начал отряхивать балахон от брызг газировки.
– Ага, бегу. Вот только не хватало мне с тобой перед половиной всадников засветиться. И почему тебе отец портал не сделал? Он должен поощрить твои мысли насчет ДТП.
Вот тут я сдулась. Крыть было нечем. Мрачно буркнув слова прощания, я кинула стакан в сторону и поспешила ретироваться. Вслед мне раздались грохот и мат. Обернувшись, я увидела, что маляр висит, уцепившись руками за черепицу, а смерть, ругаясь как извозчик, пытается снять с головы ведро с белой краской, которая уже превратила его балахон в одеяние аиста.
Побродив по городу еще пару часов, мы с Максом наткнулись на шестерых моих коллег. И не скажу, что встреча прошла на высшем уровне, видно, слух о моем первом разговоре со жнецом летел впереди меня.
Смерти могут говорить на любом языке. Но некоторые из опрошенных мной жнецов почему-то давали ответ на пальцах.
