– А где ваш этот… ну, кавалер-то? – шла впереди Вали Ольга, открывая дверь. – Сбежал, что ли?
– Да какой это кавалер… так, проходимец…
«Проходимец» вернулся утром, когда Валя еще блаженно спала. Звонок ворвался в ее голову тревожным набатом, она вскочила, едва успела накинуть халат и метнулась к двери.
– Фу ты… я думала, снова Ольга, – вяло пробормотала она, увидев Сизова. – А ты чего это зачастил?
Сизов со вчерашнего дня немного изменился – теперь он был изрядно помят, под глазом багровел синяк, а по щеке проходили две параллельные царапины. Надо отметить, что сегодня мужчина пришел не с пустыми руками – к своему животу он крепко прижимал потертый гибрид портфеля с чемоданом.
– Я к тебе… – решительно заявил он и шагнул в прихожую. – Поживу маленько, я ж догадывался, что моя мымра меня не поймет. Даже вот некоторые увечья нанесла, смотри, видишь синяк? Это она разделочной доской… такая, понимаешь, боевая подруга оказалась! Ну чего ты вытаращилась – встречай! Можешь радоваться – твоя взяла…
Валентина не понимала – почему, собственно, ее взяла, и с чего она должна радоваться? Да и радость была невелика. Валя только представила, что сегодня этот хмырь весь день будет портить ей жизнь, как ей немедленно захотелось обратно к себе в семью.
– Ты знаешь… – загнусавила она. – Я, пожалуй, такой радости не переживу. Может, тебе у какого друга перекантоваться? Я все же женщина, твоя мымра узнает…
– Ты это… про мымру-то поаккуратнее… – обиделся мужчина. – Она очень приличная женщина! И с чего бы ей узнать? И к друзьям я не могу – у них свои мегеры дома, куда мне? Ты давай не кочевряжься, беги лучше на кухню, завтрак придумай. А то я на вокзале сегодня ночевал, в животе все кишки в макраме скрутились.
– Завтрак какой-то… – бурчала Валентина, направляясь на кухню. Но вдруг что-то вспомнила и кинулась обратно к Сизову. – А чего это ты на работу не ходишь? Тунеядец, что ли? Я с тунеядцами не хочу иметь ничего общего, это, я слышала, заразная вещь – тунеядство. Только один занедужил ленью, как сразу все вокруг него тоже – не хотят трудиться, хоть ты их режь! Так что ты давай, собирайся на работу. Там, глядишь, денег перехватишь, а с деньгами-то тебя кто угодно примет. А так, чего доброго, прогул поставят!
– Да не, – успокоил Сизов. – Не поставят. У меня участковый знакомый, он мне какой хочешь бюллетень сделает.
У Валентины отвисла челюсть – это же как надо дружить, чтобы тебе участковый милиционер, близкий друг, обеспечивал бюллетени! Да еще на выбор. То есть – он Сизову может челюсть сломать, а может и позвоночник раскрошить… м-да… Что-то не так с мужской дружбой…
– Чего ты опять глазами хлопаешь? – уже начал нервничать Сизов. – Говорю же тебе – не бойся, ничего мне не сделается, мой участковый терапевт мне…
– А-а-а, так у тебя терапевт участковый, а я думала… – тяжко вздохнула Валентина и побрела на кухню.
Завтракали осточертевшими пельменями. А когда Сизов уже после сытного завтрака решил отойти ко сну – все же ночь на вокзале приравнивается к ночному дежурству, то в благодарность решил подарить Валентине маленькую радость:
– Валентина, ты слышь чего… я сегодня двух товарищей к нам в гости пригласил, в шесть придут. Так ты на стол собери чего-нибудь.
– Ща-а-а-с! – не выдержала гостеприимная хозяйка. – Это чтобы опять мордами в салат, а назавтра весь день тебе пиво, а мне корыто? Раковину эту?
– Такая твоя доля, – пожал плечами Сизов и вдруг взорвался: – Да ты хочешь замуж или нет? Я тут о ней пекусь, пекусь, знакомых ей подгоняю, а она!.. Не зли меня, Валя, иди и подумай – чем ты нас будешь удивлять вечером!
Валя решила вечера не дожидаться, а удивить прямо сейчас. Бережно, как хрустальную вазу, она облапила Сизова поперек туловища и вытащила за дверь. Нет, он, конечно, барахтался, кричал, хватался за косяки и предрекал ей кошмарное будущее без мужского общества, но Валентина была непреклонна.
– И вот это туда же! – выкинула она в подъезд чемодан следом за хозяином. – Господи, хорошо-то как без таких вот кровососов! Интересно, а ведь паучихи съедают своих мужиков! Какие мудрые твари, никогда бы не подумала…
Серафим Сергеевич проснулся от громкого стука в двери. К нему не просто стучали, а прямо-таки ломились.
– Ну кого там опять принесло? – раздраженно поплелся он в прихожую, накинув старенький халат.
На пороге стоял незнакомый мужчина, и едва двери распахнулись, как он оттолкнул хозяина в сторону и рванулся к кухне.
– Во! – обрадовался он, тыча скрюченным пальцем в потолок. – Я так и знал! Слышь, сосед! Я, грю, так и знал! Протекло! Ну ты не сильно того… горюй! Я сейчас!
И он так же поспешно удалился. Серафим Сергеевич поплелся в кухню посмотреть, что же это привело в такой восторг неизвестного пришельца.
На потолке кухни, в углу, вздулась штукатурка, а по обоям жиденько сочилась ржавая водица.
– Ох и ни фига себе, – бешено заморгал постоялец. – Это чего ж… это наводнение, что ли?
– Гы-ы-ы! Это ты верно подметил – наводнение! – уже снова вбегал в квартиру незнакомец. – Это я так сделал! Я ж туточки – наверху проживаю! Прикинь – у меня привычка такая: как выпью чуток – сразу в ванну, чтобы ни себе, ни жене биополе не травмировать. Лежу там спокойненько, водичку включу, а пробку выну, чтобы никакого потопа – ни-ни! Ну и пяточкой так дырку закрываю. Водичка наберется, я пяточку – тыц! выну, вода сбежит, я опять пяточку – тыц! в дырку. Все продумано! А тут такая оказия – уснул. И про тыц немножко того… короче, проспал. Ну и водичка себе льется куда попало, у ей же мозгов нет. Ну вот и получился небольшой потопчик. Ты слышь чего… Твоя хозяйка, у который ты комнаты снял, такая вредная баба, она всенепременно заставит тебя во всей квартире ремонт делать за такое-то безобразие…
– А я-то тут при чем?! – вскипел Серафим Сергеевич. – Значит, он пьяный со своей пяточкой наиграться не мог – тыц-тыц! А мне – во всей квартире!!
Сосед сверху по натуре скандалистом не был, поэтому он пытался уладить все мирно.
– Так я чего к тебе и пришел-то! – Он поставил перед Серафимом ведро с известкой. – Ты сейчас залезь на потолок-то, да и аккуратненько все замажь! Тут делов-то – как комарик укусит!
– Какой комарик!! А с обоями я что делать стану?!!
– Ну дык это… кое-где подклеить придется. А еще, может, они и не отвалятся! Не, ну ежли ты хочешь во всей хате… мне чего, я предупредил!
Сосед демонстративно выставил ведро с известкой на середину прихожей и чинно удалился, насвистывая «Таганку».
Серафим Сергеевич с опаской подошел к ведру – заботливый сосед приволок даже кисть, чтобы совесть его окончательно была чиста.
– Вот гад, а? Заставить бы его самого… – пробурчал Серафим, двумя пальцами поднимая малярную кисть.
Понятно, что самого соседа заставить не удастся – вон он какой громила, да еще и «Таганку» знает. Но и самому начинать это хлопотное дело… Серафим Сергеевич никогда не позволял себе марать руки ремонтом, не царское это дело. В доме у них это делалось как-то само собой, ненавязчиво, а тут…
