Лев Александрович появился в моей комнате без стука и, протягивая на ходу руку, громко приговаривал:
– Привет. Работайте, работайте. Я только на минутку. За ориентировкой. Мне уже говорили, что ничего нового в этой брошюрке нет, но приказ есть приказ. Придется прочитать. Где она у вас?
Студников подошел к столу с угла и, повернув свою биллиардную голову, как птица, старающаяся рассмотреть червяка, заглянул в страницы раскрытого дела:
– Что изучаете? Коллекцию политических деятелей? Коллекция забавная. Поремский? Знаем, знаем. Тоже кандидат. Следующий после Околовича. Кстати, я вам кое-что хочу сказать…
Студников забрал ориентировку, свернул ее в трубку, сунул в боковой карман пиджака и присел на диван напротив моего стола.
– Знаете, я тут думал… – снова заговорил он с загадочной улыбкой на своем расплывшемся лице. – Что если подгадать ваш визит к Околовичу под какую-нибудь их вечеринку?
Я не ослышался. Студников сказал «визит». Он продолжал почти мечтательно:
– Ведь собираются же они иногда по вечерам. На праздники, например. Или для совещаний каких-нибудь там, неофициальных. Вот подобное собрание этих молодчиков и накрыть бы. Всех сразу. Осколочными гранатами. А?
– Ну, а если на вечеринке, кроме кандидатов, будут и посторонние люди? Осколкам ведь не прикажешь.
– Конечно, – миролюбиво согласился Студников, – посторонние могут быть. А мы чем виноваты? Зачем эти посторонние с таким народом якшаются? Посторонние как раз не проблема. Разногласия с руководством будут по другим вопросам. Я уже вчера почувствовал, в чем дело. Только поднял этот вопрос, как шум начался. Риску, мол, много, люди наши не сумеют уйти. Не зря, дескать, бесшумным оружием приказано действовать. Нельзя, мол, разбрасываться. За двумя зайцами погонишься… И так далее и тому подобное. В общем, то же слабоволие, из-за которого Бюро номер один столько лет в одних бумажных проектах копалось.
Болтливость Студникова начала действовать мне на нервы:
– Я вас поддерживать не стану, Лев Александрович. Ваши оппоненты правы. Конечно, нельзя разбрасываться. Да и нереален ваш проект. Мы ломаем себе голову, как добраться до Околовича, опознать его и подойти поближе. Честно говоря, все эти вопросы моей группе придется решать самостоятельно уже на той стороне. Многого от центра мы не получим. А вы еще хотите, чтобы мои люди ждали, пока у Околовича соберутся гости. Совсем ни к чему. Вообще мне не нравится излишняя суматоха вокруг операции. До меня дошли даже слухи, что одновременно с моей группой готовится какая-то вторая, для этого же самого дела. А я слышу об этом чуть ли не последним. В чем дело? В полуслепую работать я не буду. Знать, что никто не будет путаться у моей группы под ногами, – мое элементарное право.
Студников почесал за ухом и примирительно улыбнулся:
– Ну, чего вы раскипятились? Да, есть вторая группа. Не такая же, как у вас, но по сходной линии. Не сказали вам о ней. Ну и что же? Они и готовиться еще не начали. Пока выяснится, что к чему, пройдут, наверное, месяцы. Чего ж мы будем вам голову забивать всякими планами, которые, может, сбудутся, может, нет.
По тону Студникова можно было понять, что он врет. Но прерывать его я не стал. Он продолжал, как бы подбирая доводы на ходу:
– Вы поймите, что мы как руководители обязаны учитывать все. Ваша группа – самый первый кандидат на успех. Конечно, мы на вас концентрируем все усилия. Но вдруг сорветесь. Всякое же бывает… Зачем нам давать другим службам возможность сразу перетянуть задание к себе? Пусть будет запасной вариант. Да и вообще – работы нам всегда хватает. Сами же видите, сколько там типов нашей опеки ждут.
Студников махнул рукой на оперативные дела по НТС. Я молчал, и ему это не нравилось. Он поднялся с дивана и подошел поближе к столу:
– Вот, например, посудите сами. Есть у нас возможность вытащить Околовича в Вену и организовать встречу с нашим человеком. Не будем же мы от такого дела отказываться. Ведь если его живым взять и вывезти, то могут и Героев Советского Союза дать. Есть у Околовича один друг. Знают они друг друга давно. Лет восемнадцать. Перед войной пошел этот друг к нам через границу с заданием от Околовича осесть здесь и работать на НТС. А мы как раз явку эту раскололи. Дружка и приняли тепленького. Перевербовали. Он ничего и стал работать. Но тут война. Мы его трогать не стали, поселили в глубокий тыл и даже разрешили семью завести. И вот недавно этот человек списался с Околовичем. Тот, представьте, поверил и отозвался. Наш человек его приглашает на встречу, и он соглашается. Представляете себе, какая картинка? Есть, правда, небольшое разногласие. Наш человек зовет его в Вену, а Околович настаивает на Западном Берлине. Но мы надежды не теряем. Вдруг вытянем в Вену?! Его же там, как птенчика, взять можно. А вы говорите – не разбрасываться. Какой же это разброс. Это рациональный подход к делу. И не смущайтесь, что параллельно работа идет. Вам это не должно мешать. Все равно, если первым дело сделаете, то все лавры вам. Я от своих слов никогда не отказываюсь. Ни в коем случае темпа не сбавляйте. Знаете, как говорят: кому синица в руки, а кому журавль в небе. Вы над синицей работайте, а мы по долгу службы обязаны за журавлями в небе посматривать. И не кипятитесь. Вам нервы на той стороне понадобятся. Очень понадобятся. Ну, ладно. Мне пора. Побежал… Вы не зарывайтесь особенно в работу. Отдыхать тоже полагается.
– Да, я скоро уйду. Мне еще немцев вести к Станиславскому на балет.
– Балет? Это им понравится. Иностранцы любят наш балет. Так, бывайте здоровы…
И Студников, очень довольный собой, выкатился из комнаты.
Когда закрылась дверь за ним, я вытащил из бокового ящика полоску тонкой бумаги. Она была приготовлена мной для записи нужных мне сведений об НТС. Эту полоску бумаги я намеревался прочитать потом вместе с Околовичем. На ней еще ничего не было отмечено. Я взял ручку и черными несмывающимися чернилами стал записывать первую историю. Записывал я своим шифром, которым я пользовался когда-то во время войны. Значки, которые ложились на бумагу, рассказывали о друге Околовича, которого он знал восемнадцать лет и послал перед войной на нелегальную работу в Советский Союз. О перевербовке и приглашении в Вену. Если Студников не привирал, вариант с этим человеком казался осуществимым и для Околовича опасным. Обновить им мою бумажную полоску было совсем неплохо.
Глава 13
В начале декабря 1953 года милиционер-орудовец, дежуривший на отрезке магистрали напротив метро «Сокол», решил задержать две подозрительные машины. Эти два желтых близнеца марки «Победа» уже несколько дней совершали какие-то странные маневры. Они появлялись по утрам со стороны Речного Порта и начинали ездить наперегонки, прижимать друг друга к тротуару или просто блокировать партнеру дорогу. Вчера, например, они съехались крылом к крылу наискосок и не могли разъехаться. Из машин вышла группа людей и начала что-то горячо обсуждать. Натренированное око орудовца выхватило из этой группы двоих, особенно подозрительных. Один был повыше ростом, другой пониже. У обоих на головах были одинаковые полувоенные шапки-ушанки из голубоватого пушка. Однако одеты они были в демисезонные пальто заграничного покроя, слишком легкие для московской зимы. Машины кое-как расцепились. Странные типы сели за руль и уехали. Милиционер понимал, что настоящие шпионы так себя не ведут и одеваются иначе, но во имя служебного долга или просто в силу человеческого любопытства он поднял в это утро свою палочку и преградил обоим машинам дорогу со словами: «Отъезжайте к тротуару и предъявите ваши документы».
