— Ты не читаешь? — спросила она. — А я вот думаю, синее мне надеть или все-таки розовое. — Она всмотрелась в лицо брата и поняла, что он совсем не настроен обсуждать ее платья. — Ты что?
— Да так, — неопределенно ответил Арсений. — Я не могу понять, почему он с лестницы упал.
Машенька беспомощно поглядела на него. По правде говоря, она тоже ничего не понимала, но самолюбие не позволяло ей в этом признаться.
— Ларион говорил, он недавно падал на той же лестнице, — напомнила она. — Послушай, может быть, тебе лучше поговорить обо всем с профессором? Ты ведь увидишь его сегодня.
Ее брат ответил не сразу.
— Не знаю, хочу ли я с ним говорить, — признался он после паузы. И без перехода: — Интересно, что произойдет, когда мы с Оленькой снова станем видеть разные сны? Как ты думаешь?
— Не знаю, — сказала Машенька. — Может быть, тебе лучше спросить у нее?
— Она очень добрая, — пробормотал Арсений, не отвечая. — Другая на ее месте возненавидела бы меня после того, как Лиза умерла.
— Она тебя вовсе не ненавидит, — возразила сестра. — И потом, в чем ты виноват? В том, что тебе снятся сны?
— Раньше мои сны не сбывались, вот в чем штука. — Арсений поморщился. — И вообще ничего у меня не сбывалось, никогда. Знаешь, — продолжал он, проводя рукой по лицу, — я, наверное, какой-то проклятый. Мать родила меня и умерла, а потом…
Он запнулся.
— Давай не будем онейговорить, — попросила Машенька, решив, что он собирался упомянуть ее собственную мать. — Ты же знаешь, мама не всегда была такой.
— Со мной — всегда, — со смешком ответил Арсений. — Хотя, конечно, я сам тоже хорош. Зачем я пошел в армию? Конечно, мне с детства рассказывали, что дед и прадед были военными. Прадед приехал откуда-то из-под Киля и до конца своих дней так и не выучился толком говорить по-русски — что не помешало ему дослужиться до полковника. Дед вышел уже в генералы. Я одного не могу понять: как они не свихнулись в армии? — с отчаянием спросил Арсений, обращаясь неизвестно к кому. — Все уверяют, что они были совершенно довольны своей участью. Нет, ну я, конечно, понимаю, что и в аду найдутся такие, кто доволен своим положением, но тут ведь речь идет о тех, кто составляет часть меня, а значит, должен был думать как я… чувствовать как я… или как? Совсем у них не было ничего со мной общего?
Он поймал себя на том, что стал путано выражаться, и с досадой замолчал.
— Я собираюсь в лавку, мне надо кое-что купить, — сказала сестра, не давая втянуть себя в бесплодный спор о разных поколениях и их предпочтениях. — Если я увижу Олю, ей передать что-нибудь?
— Зачем? — пожал плечами Арсений. — Мы же все равно должны увидеться сегодня у графини. Хотя… ты скажи ей, что я очень жалею… ну… о том, что случилось вчера.
— Скажи, она тебе нравится? — не утерпела Машенька. — Хоть немножко?
Такая горячность была для нее не слишком характерна, и брат поглядел на нее с удивлением.
— Конечно, Оленька мне нравится, — ответил он. — Она очень милая девушка.
— Ты ему очень нравишься, — объявила Машенька час спустя, вихрем влетая в гостиную Левашовых, где ее ждала подруга. — Но какой же он все-таки недогадливый! — Она сердито покачала головой. — Неужели все мужчины такие?
— Что он обо мне сказал? — допытывалась Оленька. — Он ни о чем не подозревает? А он говорил о баронессе Корф? Она ему нравится? Мне почему-то кажется, что перед ней никто не устоит…
— Далась тебе эта баронесса Корф, да она старая, ей лет двадцать пять, наверное, — с отвращением отозвалась бессердечная Машенька. — И Арсений вообще о ней не упоминал ни разу. Что ты волнуешься, Оля? Никто тебя не подозревает, и уж мой брат точно меньше всех. Я же сказала, что я тебе помогу, и я тебе помогу.
У Оленьки дрогнули губы.
— Ты знаешь, — заговорила она сбивчиво, — я все думаю о Лизе, о бедном Коле, и мне не по себе… Что, если они пострадали из-за того, что я сказала о снах?
— Это как? — спросила Машенька, недоверчиво глядя на подругу.
— Ну, так, — туманно ответила Оленька, сплетая и расплетая пальцы от волнения. — Как только я говорю, что видела такой же сон, кто-нибудь умирает или кому-нибудь становится плохо. А если это мне наказание за то, что я… ну…
— Ты что, боишься? — сердито спросила Машенька.
— Не боюсь! — простонала Оленька, всем своим видом противореча собственным словам. — Но почему сны сбываются? Ты ведь знаешь, что так не должно быть… Я же хотела совсем другого!
— Да ничего не сбывается! — не выдержала Машенька. — У Лизы было слабое сердце, а Коля просто упал! Ларион ведь тоже недавно поскользнулся на той же лестнице…
Увидев выражение лица подруги, Машенька мысленно приготовилась к худшему.
— Я больше не могу, — сказала Оленька тихо.
— Что?
— Я… — Оленька набрала воздуху в грудь. — Ты меня слышала, — сказала она с вызовом, который странно было слышать у девушки с таким податливым характером.
— Очень хорошо, — буркнула Машенька, пожимая плечами. — Значит, сегодня у графини Хвостовой ты можешь облегчить совесть и сказать всем — и моему брату тоже, — что ты их дурачила. — Девушка хихикнула. — Воображаю, какая будет физиономия у немецкого профессора, который занимается сновидениями и воображает, что напал на уникальный случай. Ну а про моего брата и говорить нечего: ты очень его разочаруешь. Даже не уверена, захочет ли он после такого общаться с тобой.
Оленька беспомощно посмотрела на подругу и стала нервно грызть ногти.
— На твоем месте я бы не стала этого делать, — не удержалась Машенька. — Честно говоря, не могу представить, чтобы ногти грызла… ну, к примеру, баронесса Корф.
Напоминание подействовало: Оленька надулась, но все же оставила ногти в покое.
— Я не хочу идти на вечер, — призналась она. — Я все время боюсь, что профессор выведет меня на чистую воду. Он такой умный…
— Да никакой он не умный, — презрительно ответила Машенька, и гримаса ее рта сейчас настолько напоминала о ее неприятной матери, что Оленька оторопела и несколько раз сморгнула, чтобы убедиться, что ей это не кажется. — Он делает вид, что знает, а на самом деле не знает ничего. Он просто мастер… как это говорится… надувать щеки, вот! Ты, главное, не волнуйся… хотя, если честно, можешь и волноваться, все сочтут, что это естественно. Помни: никто не может доказать, что ты не видела тех снов, о которых говорила. Никто, ни один человек на свете! — Тут Машеньке пришла в голову еще одна мысль. — На вечере у графини будет много важных людей, и не обязательно женатых. Может быть, ты встретишь кого-нибудь, кто тебе понравится больше, чем Арсений…
— Ну, знаешь ли, — рассердилась Оленька, — как ты можешь такое предположить! Я его ни на кого не променяю…
— Ну вот, наконец-то я узнаю мою Олю! — рассмеялась Машенька. — Смелее надо быть, понимаешь, смелее, а не сидеть и ждать, когда судьба постучит в твою дверь… Ты уже выбрала, какое платье наденешь на вечер?
