— Это ничего не значит, — заметила Светлана. — Когда народ идет косяком, трудно запомнить кого-то одного. Или двух.
— Верно, — кивнул Кира. — Поэтому я отправился проверять алиби наших девочек. Выяснились очень интересные факты. Надежда, оказывается, провела ту самую ночь дома с мужчиной. Соседи говорят, что это один из ее постоянных кавалеров.
— А дочка?
— А вот это самое интересное. Катя на целые сутки поехала на дачу к подруге на день рождения. А значит, она никак не могла находиться одновременно в двух местах — там и в постели Бесо!
— Прекрасно! — Рита удовлетворенно откинулась на спинку кресла. — Значит, все разрешилось?
— Это еще не конец, — усмехнулся Кира. — Я пошел к Лушиным и представился помощником адвоката. Сказал, что адвокат, то есть вы, Маргарита Григорьевна, готовит иск о защите чести и достоинства Бесо Метревели. Напомнил, что в нашем кодексе имеется статья за клевету и что по ней можно получить реальный тюремный срок. Пригрозил, что к иску будут приложены вскрывшиеся по ходу дела обстоятельства, включая возможное обвинение Надежды Лушиной в сводничестве, поскольку она отлично знала, чем занимается ее несовершеннолетняя дочь, и принимала за это подарки и деньги от мужчин…
— Ты даешь! — рассмеялась Светлана. — Они, наверное, подумали, что им светит высшая мера?
— Ага, — радостно осклабился Кирилл. — Надо было их видеть в тот момент!
— А как этим теткам вообще пришло в голову наехать на Бесо? — посерьезнела Рита. — Вот так ни с того ни с сего?
— Они прочли статью в местной газете, где какая-то дамочка делилась впечатлениями о «незабываемой ночи с Метревели». Прикинули, что это случилось в то же время, что они ходили на концерт, вот и задумали эту аферу. Они, конечно, не рассчитывали, что Бесо обратится к адвокату или детективу, и надеялись взять его на испуг.
— Мне кажется, — кивнула Рита, — что, если бы делом занимался сам Метревели, а не Мирский, у них могло получиться. Скорее всего, он предпочел бы откупиться, чтобы не выносить сор из избы.
— Тем более что не все ночи на гастролях он проводил один, — вставил Кира, и обе собеседницы уставились на него, открыв рты от неожиданности.
— Что ты сказал? — опомнившись, пробормотала Рита.
— У Метревели есть любовница в Астрахани. Она не приходила в гостиницу, хотя на концертах была. Бесо сам ее навещал. Потому-то, кстати, и свидетелей в отеле не нашлось. Зато обнаружилась некая пожилая дама, большая поклонница Метревели, которая в курсе всех его дел. Знаете, есть фанаты, которые…
— Да-да, — перебила Рита, — есть такие, действительно: они подбираются к знаменитостям настолько близко, что оказываются в курсе всех их личных и профессиональных дел. И твоя из таких?
— Точно. Она даже адрес той женщины мне продиктовала, но я к ней не пошел…
— И правильно, это уже на наше дело. По крайней мере, настоящая пассия Метревели совершеннолетняя, я правильно понимаю?
— Еще какая: ей лет тридцать пять!
— Вот и ладненько, — подытожила Рита. — Пора вызывать Мирского.
— Надеюсь, мне не нужно говорить, что нам хотелось бы оставить эту грязную историю в тайне? — с беспокойством спросил продюсер, когда Рита посвятила его в подробности расследования и передала расписку от Лушиных в том, что они намеренно оклеветали Метревели и весьма сожалеют о своей ошибке. Расписка главным образом предназначалась для супруги Бесо.
— Хранить секреты клиентов — моя прямая обязанность, — ответила Рита, оскорбленная недоверием.
Два дня спустя на первой странице всех петербургских таблоидов красовалась история счастливого избавления Бесо Метревели от зубастой и жадной юной аферистки.
8 июня
В кабинет один за другим вошли пятеро мужчин, но Рита во все глаза смотрела на одного, замешкавшегося на пороге.
— Стасик? — изумилась она.
Это в самом деле был он, Стасик Бессонов. Те же прозрачно-серые глаза, светлые волосы, только короче, чем она помнила, то же безмятежное выражение лица. Казалось, он не изменился за прошедшие двенадцать лет, лишь слегка раздался в плечах и похудел: скулы выступали так сильно, что он стал напоминать эльфа из романов Толкиена. Рита не знала, как Стас отреагирует на нее, поэтому сдержала первый порыв и не бросилась навстречу. Он сам раскрыл объятия, и Рита сердечно обняла его.
— Какая ты… высокая! — проговорил он, отстраняясь и изумленно оглядывая ее с головы до ног.
Она и правда была выше Стаса, особенно на каблуках.
Риту так потрясло присутствие Бессонова, что на некоторое время она забыла, что к ней в офис снова нагрянул продюсер Black’n’White. Три месяца от него не было ни слуху ни духу. Не сказать, что она рвалась продолжить общение. Если начистоту, опыт сотрудничества с Борисом не доставил ей удовольствия. Тогда, три месяца назад, он просил-умолял не предавать огласке историю с Метревели. Однако же не успел остыть стул, на котором Мирский сидел перед ней, как эта история появилась в газетах. У Риты практически не было сомнений, откуда «желтая» пресса узнала о случившемся. И да, конечно, она удивилась, когда снова раздался звонок Мирского с просьбой о встрече.
— О, так вы действительно знакомы? — Борис развел руками. — Когда Стас сказал, я не поверил, решил, что он бредит!
— Мы встречались, когда папа год работал в Царицынской опере, в Волгограде, — пояснила Рита. — Тогда, правда, театр назывался как-то иначе…
— Волгоградская оперная антреприза, — подсказал Стас.
— Точно.
Наконец она оторвалась от него и обвела взглядом всех присутствующих.
— А почему вас только трое? — Только сейчас она сообразила, что четвертого участника квартета, тенора Марка Саблина, нет среди гостей.
— Нас четверо, — пророкотал глубокий низкий голос. Рита помнила мощный баритон, принадлежавший Павлу Жукову, солисту Михайловского театра. Им не довелось общаться лично, но она видела Жукова не раз на канале «Культура». Это был высокий, представительный мужчина брутальной внешности, такой тип особенно действует на дам за сорок. Взгляд его теплых синих глаз, осененных длинными, почти девичьими ресницами, разил наповал.
— Нас четверо, — повторил Павел. — Вместе со Стасом.
— Со Стасом? — переспросила Рита. — Что я слышу, ты вышел на сцену, к публике?
— Как-то так, да, — смущенно пробормотал он.
— Как вам удалось? — повернулась она к Борису. — Вы применили пытки?
— У меня в роду были инквизиторы, — ухмыльнулся тот. — «Испанский башмак», дыба — короче, пришлось потрудиться! Но я же не мог позволить Стасу прозябать в Волгограде, черт подери! Считаете, я был не прав?
— Да нет, просто… Пожалуйста, присаживайтесь! — спохватилась Рита и кивнула на кресла. Да, кажется, она не привыкла пока чувствовать себя здесь хозяйкой. Не так давно она переехала в новое здание, где вдобавок к арендованным двумстам с лишним метрам на последнем этаже стала обладательницей еще великолепного вида на Неву.
