— О, конечно!
Она достала смартфон и, покопавшись в папках, вывела на экран фото Стаса, сделанное в Кронштадте. Она тогда сфотографировала всех членов группы вместе и поодиночке — просто потому, что ей понравилось, как выглядят ребята на фоне красивейших пейзажей с крепостью и морем.
— Надо же, почти не изменился! — изумилась Анфиса, вглядываясь в черты повзрослевшего племянника. — Удивительно!
Рита заметила, что на глаза женщины навернулись слезы, и не смогла удержаться от вопроса:
— Анфиса Петровна, из рассказов Стаса я поняла, что вы его недолюбливали. Но мне кажется, ваше отношение изменилось?
— Стасик сказал, что я его не любила?
— Ну, у него создалось такое впечатление. Стас сказал, что совсем вас не помнит, но по телефону вы разговаривали с ним сухо, да и с Ольгой Петровной, похоже, у вас из-за него были напряженные отношения. Я не права?
— Правы, — ответила Анфиса, смахнув слезу со щеки. — Только дело вовсе не в Стасике.
— А в чем же?
— Понимаете, Оле с Денисом он сразу приглянулся, но директор детдома начала их отговаривать. Во-первых, она предупредила, что у мальчика неутешительный диагноз, аутизм. Он не общается с ребятами в группе, его не интересуют игры и занятия, да и вообще директриса сказала, что сомневается в его умственных способностях. Однако мою сестру это не остановило, и тогда директор выложила последний аргумент: к мальчику, оказывается, «прилагалась» еще и девочка!
— Погодите, вы… вы хотите сказать, что у Стаса есть родная сестра?!
Сказать, что Рита испытала шок, означало не сказать ничего. Она считала, что Стас — единственный ребенок в семье Бессоновых, да и он ни разу не упоминал о сестре!
— Была, — кивнула Анфиса и поморщилась, словно от зубной боли. Странная реакция, подумалось Рите. — Старше брата на семь лет: ему исполнилось три с половиной, а ей — почти одиннадцать. Парадоксально, но между единокровными братом и сестрой не было ни малейшего сходства, ни внешнего, ни внутреннего. Лена смахивала на цыганочку — черненькая, востроглазая, живая и очень энергичная. Разделение детей не приветствовалось, поэтому директриса детдома и сказала, что Оле с Денисом Стас, скорее всего, не подойдет. Но они прямо-таки вцепились в мальчишку и были согласны взять также и его сестру. Я сразу сказала Оле, что это ошибка, потому что они оба уже в возрасте, а двое детей — большая ответственность, однако она ничего и слушать не желала!
— Так они, выходит, забрали обоих?
Анфиса кивнула.
— Если б только все мы представляли, чем это обернется! Директор детского дома, поняв, что Оля и Денис непреклонны в своем решении, рассказала им все, что знала о судьбе брата и сестры. Оказывается, их мамаша гуляла со страшной силой и рожала детишек, как крольчиха. Правда, выжили только двое, Стасик и Лена — и немудрено, в таких-то условиях, с постоянно сменяющими друг друга мужиками, которые и руку на детей поднимали, и в сарае запирали, чтобы под ногами не путались. Стасика даже на цепь собачью сажали, потому что он боялся темноты и не хотел сидеть в сарае, все время пытаясь выбраться. Он плакал, но горе-мамашу это не трогало: она занималась устройством «личной жизни» и частенько забывала покормить детей.
— Какой ужас! — прошептала Рита, пораженная услышанным.
— Лене приходилось выступать в роли добытчика, — продолжала Анфиса. — Она ходила по домам соседей и попрошайничала. Детей жалели и давали еду и одежду. А потом произошла трагедия: дом, в котором жило семейство, внезапно загорелся среди ночи. Потушить не успели — сгорел, как стог сена. Народ решил, что ребятишки погибли, как и мамаша с очередным «мужем», однако позже выяснилось, что их в доме не было. Ту ночь Лена со Стасом провели в сарае, а он, слава богу, стоял отдельно, и огонь не успел туда добраться. Приехавшие на пепелище пожарные вызвали органы опеки. Те приехали и забрали брата и сестру. Так они и оказались в детском доме. Это все, что рассказала директриса, а об остальном предпочла умолчать… А может, она и сама была не в курсе — в конце концов, детский дом находился далеко от поселка, в котором разыгралась эта драма!
— Господи, что же она утаила — по-моему, сказанного более чем достаточно? — недоуменно воскликнула Рита.
— Поначалу все шло неплохо, — продолжала Анфиса, словно не слыша слов собеседницы и погрузившись в воспоминания. — Оля и Денис всю свою энергию бросили на реабилитацию сына. Их усилия себя оправдали, и врачи наконец признали, что диагноз ему поставили ошибочно, не разобравшись до конца в том, что пришлось пережить мальчику в детстве, и слишком быстро нацепив на него ярлык психически неполноценного. У Стаса действительно были проблемы с общением, он пугался громких звуков, не выносил крика и не любил закрытых помещений — видимо, сказывались воспоминания о сарае и собачьей цепи. Его сестра охраняла брата, как цербер, не позволяя никому его обидеть. Она привыкла делать это в доме матери и продолжала вести себя подобным образом на новом месте: стоило кому-то «покуситься» на Стасика, как казалось Лене, и она кидалась на его защиту с таким остервенением, что это выглядело жутко в таком, в сущности, маленьком ребенке. Особенно — в девочке. Из-за этого у Оли и Дениса возникало множество проблем с родителями других детей.
— Разве это плохо? — удивилась Рита. — Почему бы старшей сестре не вступиться за младшего брата?
— Вы были бы правы, если бы не методы, которые Лена выбирала для этой защиты.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, она была девочкой сильной и отлично развитой физически. Единственным предметом, в котором она преуспела в школе, стала физкультура. Лена разбивала носы направо и налево, мальчишки гораздо старше ее побаивались. Постепенно вокруг Лены и Стасика образовался вакуум: дети их избегали, а учителя махнули на девочку рукой, тщась вовлечь ее в учебный процесс. Стасик был еще маленький, и Оля побоялась отдавать его в детский сад, пытаясь отогреть дома. Постепенно он становился более общительным, и диагноз «аутизм» сняли — Оля положила на это столько сил и здоровья, что и не передать! Сестра надеялась, что со временем мальчик сможет учиться в нормальной, а не в коррекционной школе.
— Я все равно не понимаю… — начала было Рита, но Анфиса перебила ее:
— Конечно, вы не понимаете, но я как раз подхожу к главному! Разумеется, все — со слов Оли, но у нее не было смысла меня обманывать, верно? В их дворе жил мужчина, очень, мягко говоря, своеобразный. Он держал пса, метиса кавказской овчарки. Собака гигантская, но это еще победы — она была злобная и совершенно, как сейчас говорят, безбашенная. Все велосипедисты, проживающие в окрестных домах, испытали на себе остроту ее зубов. Самое ужасное — ненормальный хозяин выпускал пса бегать без поводка и намордника: он жил на первом этаже и просто открывал дверь, выпуская его на улицу!
— И соседи не жаловались?
— Жаловались, конечно, но что тут сделаешь? Участковый беседовал с мужиком несколько раз, да все без толку… Пока псина не напала на Стасика. Вернее, она не успела напасть, а только приблизилась к песочнице, в которой мальчик играл. Оля смотрела за детьми из окна, но не успела спуститься и все описывала со слов очевидцев. Лена встала между собакой и братом (он даже не заметил опасности и продолжал играть), подобрала большой камень и метнула его в пса.
