Взглянул однажды на снимок чужой женщины, которая явно сама запечатлела свои слезы. Затем посмотрел на расстроенное лицо Карины.
— Скажи мне, — попросил Игорь. — Вот такую вещь скажи. Когда ты плачешь, тебе хочется взять телефон и сфотографировать свои слезы, чтобы сделать потом рассылку по Интернету?
— Почему рассылку? — растерялась Карина. — Это только мне.
— Это не только тебе. В письме отмечены как минимум пятьдесят человек.
— Да? Я не заметила… Но что это меняет?
— Ничего не меняет? Хорошо. Прочитай это письмо в очередной раз. Отпусти свое богатое воображение. Сейчас твои глаза станут мокрыми. Я усугублю ситуацию одним словом, и ты заплачешь. А я начну делать твои снимки. Фотосессию.
— Зачем ты так говоришь? — Слезы блеснули все же в глазах Карины. Это была обида.
— Успокойся, я не сделаю этого. Просто, раз твое воображение разбужено, я дал ему пищу. Это не есть нормально и физиологично — вызывать к себе жалость таким способом. Не хотел тебе напоминать Наташу, но когда человек на самом деле болен душой и страдает настолько, что рвется не к жизни, а к смерти, то он прячется от всех глаз. Он не просит от людей подачек в виде каких-то сумм. Мне не жалко денег, ты знаешь. Но и людей таких не жалко. Это не Блэки, которая тоже не звала тебя на помощь. Просто лежала в грязи и холоде, умирала и ждала, пока ты сама ее найдешь. У меня все по этому поводу. Извини за вторжение. Больше не буду.
Карина, конечно, ответила словами сочувствия на то письмо, она и деньги один раз послала плачущему адресату. Но зерно скептицизма было посеяно. Игорь, как и все полноценные мужики, конечно, думает, что он самый умный. Но дело ведь в том, что он — единственный случай, когда Карину это не бесит. Она с ним согласна. И нашла такую форму консультаций. Когда в чем-то сомневалась, то спрашивала у него вроде бы в шутку: «А как тебе это кажется как законченному цинику?» Его ответы будили в ней мыслительный процесс, как говорил папа.
А рисунками учеников Карины Игорь украсил квартиру. Сделал из них модульные картины. Это было так красиво, так нежно и поэтично.
— Заметь, — говорил Игорь, — у этих ребят разные способности к рисованию, разные сюжеты, разная техника. Но у них очень похожая палитра красок. Мне кажется, это цвета твоей ауры, хотя я, как ты говоришь, законченный циник и материалист. Но что-то есть. Вот эти яркие и в то же время нежные, теплые цвета — они называются «Карина». Я сам иногда вижу утро или закат в таких цветах. А раньше не видел.
Ничего подобного никто никогда не говорил Карине. И как-то вроде уже не получалось, будто Игорь просто делает ей обычный комплимент. А Карина все боялась быть счастливой. Больно очень падать. Да и столько бед вокруг. Она старалась не прислушиваться к плохим предчувствиям, но что-то нехорошее витало вокруг Наташи и Светланы. Карине чудился застывший, опасный воздух вокруг их квартиры, даже от окон, если смотреть с улицы.
И однажды рано утром, когда она бежала на работу, ее остановила Светлана, страшно похудевшая, изможденная. У нее даже щеки и губы, казалось, прилипли к зубам. Она сама позвала Карину. Но стояла молча. Ждала вопроса.
— Как ваши дела? — осторожно спросила Карина.
— Плохо. По-настоящему плохо. Нет, дело не в Наташе. Она, конечно, очень слабая, подавленная, но у этого есть объяснения. Нас травят. Нас изолировали от мира. Мы не можем вырваться.
И опять стали ватными ноги Карины. Такое бывает? Светлана заразилась Наташиной манией преследования?
— В чем это выражается? — спокойно уточнила она.
— Пугают. По ночам слепят сильными фонарями, отключают электричество. Только в нашей квартире.
— Но как это возможно? Я часто хожу вечером мимо вашего дома, все окна горят. У вас действительно рано гаснет свет, но, я думала, вы рано ложитесь спать.
— Нет, мы вообще не ложимся спать. Ничего не работает. Телефон от сети, электрическая плита, холодильник. Кажется, даже отопление отключают. Мы натягиваем все самое теплое, кутаемся в одеяла и сидим.
— Вы вызывали электрика?
— Конечно. Он приходит, смотрит, говорит, что все в порядке. Уходит, у нас все отключается.
— А в полицию не звонили?
— Звонила. Не раз. Там просто смеются над нами.
— Мне нужно подумать, хорошо? Светланочка, милая, подождите. Я что-нибудь обязательно придумаю.
Карина впервые попросила Игоря быстрее приехать с работы, она еле его дождалась, потребовала звонить всем врачам. Такое бывает? У матери началась болезнь дочери!
Игорь внимательно выслушал и почему-то медлил:
— Не торопись. Да, конечно, бывает и такое, что навязчивые идеи начинают поддерживать близкие больного, особенно при таком замкнутом образе жизни. Но тут надо исключить все остальное.
— А что остальное?
— Мне почему-то кажется, что это может быть. Не первый раз слышу о подобных «чудесах». И врачи тут часто ни при чем. Позвоню-ка я Сереже Кольцову. Когда есть такой друг, как частный детектив, можно не тратить время на теории психиатров.
Карина изо всех сил старалась держать себя в руках, но сказать, что она была взволнована и перепугана, это ничего не сказать. К утру, ни на секунду не засыпая, она видела уже самых зловещих спрутов, жуткие синдикаты, которые охотятся на двух несчастных женщин. Если даже Игорь считает, что тут что-то есть. Она вскочила раньше мужа, быстро собралась. Сказала ему, что ей нужно бежать к знакомой собачнице, у которой собака родила: знакомая ей сцеживает сучье молоко для Блэки. Это было правдой. Только к той женщине ей нужно прийти через два часа. И Карина металась вокруг дома Наташи, смотрела на задернутые шторы, ждала чего-то, смотрела по сторонам: не прячутся ли тут преследователи. Она немного успокоилась, когда увидела, как Светлана раздвигает шторы. Побежала за молоком, затем домой, потом в школу. Просидела на работе до позднего вечера. Она готовила работы лучших учеников для выставки детского рисунка.
Вышла из школы, когда было совсем темно. И она бегом понеслась домой кормить и мыть Блэки, а потом влезла в теплую куртку с капюшоном и пошла как загипнотизированная к дому Наташи. Было уже девять часов вечера. Пролетали первые снежинки. Карина страшно замерзла, когда во двор въехала машина с немосковскими номерами. Машина была старая, побитая, из нее долго никто не выходил. Потом вылез человек в черной кожаной куртке с сумкой через плечо и направился к подъезду Наташи. Водитель — толстый мужик в вязаной шапке тоже вышел, он что-то искал в своем багажнике. Карина видела и эту машину, и этих людей впервые. Они точно не живут в этом доме. Карина здесь всех жильцов уже знает хорошо.
Карина обошла вокруг дома. В большинстве квартир горел свет. У Наташи и Светланы тоже. Она немного успокоилась, но домой не пошла, хотя очень замерзла. Просто знала, что уходить нельзя. Позвонила Игорю, он был вне доступа. Так бывает, когда он вечером проводит совещание. Значит, у нее время еще есть.
