— Ром, забери эту бешеную старуху! — вопил бандит. — Она меня руки лишила.
Подельник, который и был Ромой, медленно направился к ним, вытаскивая из-за пояса нож. В это время Лида вывернулась из пальто, с силой толкнула своего похитителя. Он упал. Лида рванулась к дому, но увидела в руке Ромы нож и вернулась к Людмиле. Встала перед ней. Людмила прижала ее к себе одной рукой, в другую просто вросла ее боевая дубина.
Тут-то и зафырчала машина, въехав во двор. Из нее неторопливо выбирались полицейские. Людмила узнала сотрудников ОВД их микрорайона. Сергей, значит, позвонил. Бандиты повернулись к ним спокойно. Отошли в сторону. Разговор начинался явно мирно. Людмиле показалось, что они поздоровались, как знакомые. Наручниками и задержанием не пахло. Надо было спешить к Валоду с ребенком, но это Людмила должна была досмотреть.
— Лидочка, беги к папе. Помогай. Я сейчас.
Она подошла к группе «сыщиков-разбойников» и спросила у полицейских:
— Мои показания нужны?
— Ну, да, — невыразительно буркнул один. — Я запишу ваш телефон, будете нужны — вызову. Вы же Романова, так? Из дома тридцать восемь?
— Да. Могу уточнить? Эти два преступника арестованы?
— Мы разбираемся, Романова. Свободна. Не мешай.
— Это мы теперь разбираемся, — раздался такой милый и всегда уместный голос Кольцова. — У вас, граждане опера, бандиты, взятые при налете на квартиру и попытке похищения ребенка, без наручников. Так что прошу не мешать. Частный детектив Сергей Кольцов и группа отдела по расследованию убийств здесь работает. Прошу вас всех представиться моим коллегам. Людмила, поднимайтесь в квартиру. Мы туда придем.
— Это не просто налет, — сказала Людмила. — Они бросили что-то в окно, где находится грудной младенец. Там пожар. Я не знаю, жив ли он.
— Покушение на убийство? — уточнил Сергей. — Как чувствовал.
Только сейчас Людмила разжала руку и бросила на снег палку. Она влетела в квартиру, дверь которой была не заперта. Лида взглянула на нее глазами, которые еле помещались на худеньком личике, и стала сползать по стене. Люда поддержала, довела ее до комнаты.
— Закутайся. Возьми все, что тут есть, укройся. Я потом принесу тебе горячее питье.
А в комнате Валода и его Вани… Что там творилось! Дым, запах какого-то едкого горючего, на полу осколки, кровь. А сам Валод, наполовину голый, в джинсах и босиком, с ожогами и порезами на руках, ногах, спине, колдовал над своим маленьким инкубатором. На полу валялась его белая окровавленная майка. Он поднял голову, увидел Людмилу и улыбнулся ей:
— У нас пока ничего. Держимся!
— Их взяли, — произнесла Люда. — Сейчас сюда поднимется полиция. Я вызываю «Скорую»?
— Да, пожалуйста. Я быстро тут наведу порядок.
— Пока не нужно. Пусть полиция все сфотографирует. Занимайся ребенком. Я вызову службу окон, всех, кого надо, вызову. А потом уберу сама. Я умею.
И опять ушли куда-то усталость и слабость. И властный хозяин Люды — ее недремлющий, организованный мозг — стал давать задания в четком и логичном порядке. Она позвонила, всех вызвала, все объяснила. Она встретила Сергея с группой. Подменила Валода у бокса малыша, пока тот давал показания. Пошептала закряхтевшему ребенку ласковые слова через медицинскую маску, поняла, что там к чему, в этом изобретении Валода.
Оперативники все сфотографировали, взяли материал для экспертизы. Приехала «Скорая». Врач осторожно осмотрел ребенка. Выслушал Валода. Долго думал, с кем-то советовался по телефону. И согласился с Валодом: транспортировка Вани невозможна. Не довезут. У отца очень сложная, налаженная и стабильная система. Врач дал свой мобильный, попросил держать в курсе, обещал приехать в любое время на своей машине, если понадобится. Сергей звонил в отдел начальнику и другу Земцову:
— Это банк «Остров». Его коллекторы. Говорят, на договоре. Валод Аслонов платил им проценты по кредитам покойной жены. Проценты давно выплачены. Они в десять раз превысили сумму кредита. Коллекторы признались, что теперь требовали оплату «собственного труда». По результатам общения — стопудово ребята найдутся в картотеке судимых. Короче, ребенок, в комнату которого бросили бутылку с зажигательной смесью, жив. Это недоношенный младенец на выхаживании у отца. В семье еще два мальчика и девочка, которую пытались похитить. Гастролеров везем. Принимай.
Чужие люди разъехались. Людмила велела Валоду заниматься ребенком, а сама бросилась на хозяйство, как на амбразуру. Когда вставили новые стекла, убрать комнату было самым легким. Людмила в магазин сходила, обед приготовила. Встретила младших мальчиков Павлика и Степу, которые пришли из школы. Покормила обедом. Лида не встала. Она лежала на своем диване, одетая, под тремя пледами.
— Как ты, дочка? — склонилась над ней Людмила.
Лида не ответила. Людмила сначала присела рядом на диван, почувствовала, как девочку бьет судорожная дрожь, и легла рядом с ней. Прижала к себе, потрогала губами горячий лоб и сказала:
— Отпусти себя. Расслабься. Я тебя согрею. У меня всегда повышенная температура. Тебе мама пела колыбельную?
— Да… Давно очень.
— Не помнишь какую?
— Помню. Только это не по-русски. Наверное, чеченская. Я не знаю слов.
— Неважно. Главное, что пела. А я своей Кате пела «Серенаду» Шуберта. Ей нравилось.
И Людмила замурлыкала почти шепотом:
Песнь моя летит с мольбою
Тихо в час ночной.
В рощу легкою стопою
Ты приди, друг мой.
При луне шумят уныло
Листья в поздний час,
И никто, о друг мой милый,
Не услышит нас.
Лида задышала ровнее, легла удобнее и вдруг обняла Людмилу за шею, прижалась к ее щеке мокрым лицом. Она разрешила себе заплакать, доверила Людмиле свои горести и облегчение. А на пороге стоял Валод в чистых джинсах и светлой рубашке. Он смотрел на них. Затем тихонько вышел и отправил Павлика со Степой гулять.
— Уроки сегодня можно не делать, — сказал он. — Я позвоню учительнице.
Людмила вскипятила молоко, принесла Лиде на подносе большую чашку и блюдце с медом.
— Пей, — сказала она. — А я тебя буду кормить медом с ложечки. Это мой секрет. Детям в любом возрасте очень полезно, когда их кормят с ложечки.
Лида вздохнула прерывисто и открыла рот, как маленькая. Она не помнила, кормили ли ее когда-то с ложечки. Потом Людмила отвела ее в ванную, она там лежала и грелась, пока Людмила постелила ей чистое белье, нашла постиранную рубашку. Хороший отец Валод. Еще сумерки не упали, а у Лиды, сироты и жертвы нападения, наступила детская, защищенная, семейная ночь. Она не была сейчас самой старшей и взрослой. Она отдыхала и видела теплые сны.
Людмила вышла из комнаты Лиды и почувствовала, как она устала. Такой чудовищный день. Вошла в ванную, посмотрела на себя, пришла в ужас. Волосы комком, лицо потное, футболка местами мокрая. А за стенкой мужчина, который ей так понравился, чего уж тут скрывать. Другая женщина, наверное, бросилась бы домой — приводить себя в порядок, мыться, краситься и наряжаться. Люда даже не подумала причесаться, умыться. Она так и вышла к нему — во всей «красе». И пожаловалась:
