Что ж, все не так плохо. Наверное, глупо надеяться, что самолет совершит где-нибудь вынужденную посадку из-за плохой погоды.
Виктор качает головой и окидывается на спинку стула. Сенатора пока нет. Ею можно будет заняться, когда она прибудет.
– Сделаем небольшой перерыв и перекусим. Но сначала еще один вопрос.
– Всего один?
– Расскажите, как вы попали в Сад.
– Это не вопрос.
Эддисон нетерпеливо похлопывает себя по бедру, но Виктор продолжает:
– Как вы попали в Сад?
– Меня похитили.
Три дочери ее возраста – ей остается только добавить «дурак» в конце.
– Инара.
– У вас в самом деле талант.
– Я прошу.
Она вздыхает, подтягивает ноги и обхватывает колени забинтованными руками.
* * *
«Вечерняя звезда» была довольно приличным заведением. Столики лишь по предварительной брони, и цены достаточно высокие, так что просто перекусить практически никто не заходил. В обычные дни официанты носили смокинги, а официантки – черные платья без бретелек и воротнички с манжетами, как у смокингов. У нас были даже черные бабочки, вечно приходилось их поправлять. Серьги носить запрещалось.
Но Джулиан знал, как угодить богатеям. По особому случаю можно было арендовать весь ресторан и нарядить официантов в костюмы. Существовало несколько основных правил, и Джулиан следил, чтобы все было в рамках приличия. Но, в пределах дозволенного, можно было предложить любые наряды, и мы носили их весь вечер. После мы могли оставить их себе. Джулиан всегда предупреждал нас заранее о подобных мероприятиях, и если кому-то не нравилось, те могли поменяться сменами.
За две недели до моего шестнадцатого дня рождения – или двадцать первого, как считали девочки – ресторан арендовал один тип, который собирал средства для театров. Их первое представление называлось «Мадам Баттерфляй», и наряды были соответствующие. В тот вечер работали только девушки, по желанию клиента. Нам всем дали черные платья и огромные крылья из шелка и проволоки. Они крепились специальным клеем и латексом… до чего же это было мерзко! А волосы нам велели собрать на затылке.
Мы решили, что это все-таки лучше, чем извращенческие наряды пастушек или кринолиновые платья времен Гражданской войны в предсвадебный ужин. Они занимали кучу места в квартире и когда в конце концов надоели нам, мы обменяли их на рождественские подсвечники. Все было не так плохо, хоть нам и пришлось прийти на работу намного раньше, чтобы надеть проклятые крылья. К тому же мы могли оставить себе платья. Обслуживать столики с огромными крыльями за спиной оказалось адски сложно. Когда мы покончили с сервировкой основных блюд и собрались на кухне, пока в зале представляли спонсоров, никто не знал, плакать нам или смеяться. Некоторые смеялись сквозь слезы.
Ребекка, старшая официантка, со вздохом опустилась на стул и положила ноги на ящик. Она была беременна и уже не могла подолгу ходить на каблуках. Но это избавило ее от чертовых крыльев.
– Я этого не вынесу, – простонала она.
Я встала позади стула, насколько позволяли крылья, и принялась массировать ей плечи и спину.
Хоуп посмотрела в щель между дверьми.
– Мне одной кажется, что для старикана наш клиент еще неплохо управляется с хером?
– Он не так уж стар. И следи за выражениями, – одернула ее Уитни. Были такие слова, которых Джулиан не желал слышать от нас во время работы, даже на кухне. И «хер» входило в их число.
– Его сынок старше меня. Значит, он старый.
– Тогда пофлиртуй с его сыном.
– Нет уж, спасибо. Так-то он ничего, но с ним что-то не так.
– Он не глазеет на тебя?
– Он слишком много глазеет, на всех нас. Что-то с ним не то. Уж лучше я поглазею на старикана.
Мы стояли на кухне и болтали, обсуждая гостей. Потом презентацию прервали, и вновь началась беготня по залу. Я оказалась рядом со столиком нашего клиента и смогла поближе взглянуть на того самого старика и его сына. Ясно было, что имела в виду Хоуп, когда говорила про сына. Он действительно был хорош собой и неплохо сложен. Темные глаза и русые волосы, как у отца, хорошо сочетались с загаром.
Хоть загар и казался искусственным.
Но было в нем что-то еще, в его взгляде, как он смотрел на нас. За пленительной улыбкой скрывалась откровенная жестокость. Его отец был просто обаятелен и молчаливой улыбкой благодарил нас за наши усилия. Он остановил меня, коснувшись бедра двумя пальцами, и это не казалось чем-то бесцеремонным или зловещим.
– Прелестная татуировка, моя милая.
Я проследила за его взглядом. За пару месяцев до этого все мы, даже Катрин, сделали себе татуировки. Потом это казалось нам чем-то нелепым, мы даже не понимали, как вообще решились на это. Мы тогда были немного навеселе, Хоуп доставала нас, пока мы не сдались. Татуировка была на правой щиколотке, с внешней стороны: изящный узор из переплетающихся черных линий. Это Хоуп такой выбрала. София, самая здравомыслящая из всех, была против бабочки: это слишком вычурно и банально. Но Хоуп стояла на своем. Если ей что-то взбредало в голову, она была невыносима. Как правило, на время работы мы прикрывали татуировку одеждой или косметикой. Но, учитывая тематику вечера, Джулиан сказал, что рисунок можно не прикрывать.
– Спасибо, – я налила ему вина в бокал.
– Вам нравятся бабочки?
В общем-то нет, но такой ответ ему вряд ли понравился бы.
– Они красивые.
– Да. Но, как и всякое красивое создание, живут очень мало, – он оглядел меня снизу доверху и улыбнулся, глаза у него были бледно-зеленые. – Прелестна не только татуировка.
Я отметила про себя, что отец внушает страх в той же мере, что и сын, и следовало сказать об этом Хоуп.
– Благодарю, сэр.
– Мне кажется, вы слишком молоды для работы в таком ресторане.
Впервые кто-то говорил мне, что я слишком молодо выгляжу. Я уставилась на него, заметила в его взгляде какое-то удовлетворение.
– Некоторые выглядят старше своих лет, – произнесла я и тут же пожалела об этом. Не хватало еще, чтобы состоятельный клиент заявил Джулиану, что я солгала насчет своего возраста.
Я направилась к следующему столику. Он ничего не сказал, но я чувствовала на себе его взгляд, пока шла на кухню.
Во вторую часть презентации я пробралась в раздевалку за тампоном и направилась было в туалет. В дверях стоял сын клиента. Ему было двадцать пять или около того, но мы были одни в тесной комнате, и мне стало не по себе. Обычно Хоуп слабо разбиралась в людях, но в этот раз она оказалась права: с этим парнем в самом деле что-то было не так.
– Простите, но это комната только для персонала.
