Десмонд старался не смотреть нам в глаза, особенно мне. Я рассказала Блисс о нашем с ним разговоре, пока она мастерила из глины печенье с шоколадной крошкой – чтобы обдурить Лоррейн. Блисс лишь пожала плечами и сказала, что не смогла бы проявить такой мягкости.
Учитывая, что идея с печеньем принадлежала ей, я не стала спорить.
Представление началось просто замечательно. До сих пор я не придавала особого значения словам – когда перед тобой читают монолог Гамлета с зубной щеткой во рту, интерес как-то пропадает. Но пьеса действительно была смешная, и мы старались как могли. Блисс играла Гермию, и в одной сцене, когда мы спорили, действительно бросилась на меня через ручей, что вызвало у Садовника взрыв хохота.
Маренка исполняла роль Пака. Посреди ее монолога дверь в Сад распахнулась, и появился Эвери с маленьким свертком, перекинутым через плечо. Маренка замолчала и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я встала рядом с ней, глядя, как Эвери шагает через Сад. Через мгновение к нам присоединились Садовник с Десмондом.
– Я принес новенькую! – объявил Эвери с кривой ухмылкой и скинул на песок свою ношу. – Я разыскал ее и доставил сюда. Отец, ты только взгляни, кого я надыбал!
Садовник не сводил глаз со старшего сына. Я опустилась на колени и дрожащими руками приподняла покрывало. Некоторые из девушек вскрикнули. О, черт, черт, черт…
Девочке на вид не было и тринадцати. Лицо с одной стороны было в запекшейся крови, растекавшейся от виска, и там уже наливался синяк. Я полностью развернула покрывало – сквозь порванную одежду были видны кровоподтеки и ссадины. Еще больше крови было на бедрах и нижнем белье. Господи, на ней были трусы с розовыми и фиолетовыми надписями «Суббота». Вы же знаете, такое белье бывает только маленьких размеров. В голове у меня промелькнула совершенно неуместная мысль, что сегодня лишь четверг.
Она была маленькая, нескладная, с едва намечающейся грудью. Волосы с медным отливом были собраны в хвост. По-детски милая, она была очень, очень юна. Я вновь завернула ее в покрывало, чтобы не видеть крови, и обняла, не в силах вымолвить ни слова.
– Эвери, – прошептал потрясенный Садовник, – какого черта ты наделал?
У меня не было ни малейшего желания слушать их разговор. Данелли помогла мне встать с девочкой на руках, придерживая ей голову.
– Блисс, можно взять твое платье, которое с закрытой спиной?
Блисс кивнула и бросилась в свою комнату.
Мы с Данелли перенесли девочку в мою комнату, сняли с нее разорванную одежду и вымыли. Я смыла кровь с ее бедер и осторожно облила из душа, чтобы удалить всю грязь между ног. Данелли между тем согнулась над унитазом. Потом она вернулась и вытерла рот дрожащей рукой.
– У нее даже волос нет, – прошептала она.
Ни волос в промежности или под мышками, ни грудей, ни талии. Перед нами, несомненно, был ребенок.
Данелли придержала ее, чтобы я вымыла ей волосы. К этому времени Блисс принесла платье – немного великоватое, но это единственное, что подошло бы девочке по размеру и не имело открытых мест. Мы вытерли ее насухо, одели и уложили в мою кровать.
– Теперь, раз она уже здесь, думаете… – Даже Блисс не смогла закончить мысль.
Я помотала головой, осматривая руку девочки. Несколько ногтей были сломаны – она сопротивлялась.
– Они ее не тронут.
– Майя…
– Они ее не тронут.
Мученический вопль разнесся по Саду, и все мы разом вздрогнули.
Но голос был мужской, так что мы остались в комнате.
Остальные девушки испугались крика и стали собираться в моей комнате, так что мне не пришлось их прогонять. Мы понятия не имели, когда очнется девочка. Ей станет страшно, ей будет больно. Совсем ни к чему, чтобы на нее при этом пялились двадцать человек. Остались только Блисс и Данелли. Последняя держалась позади, так что ее лицо не сразу бросалось в глаза.
Только вот книжная полка на правой стене не полностью прикрывала Лионетту.
Блисс подтянула шторку перед туалетом, подняла нижний край и прижала книгами. Если знать заранее, что за шторкой что-то есть, можно было увидеть волосы Лионетты и часть ее спины. Но для этого следовало внимательно присмотреться.
Мы стали ждать.
Блисс сбегала на кухню, принесла несколько бутылок воды и по пути захватила у напуганной Лоррейн пару таблеток аспирина. Хотя его действия хватило бы ненадолго – аспирин хорошо помогал от головной боли после снотворного, – но все-таки это лучше, чем ничего.
В дверном проеме появился Садовник. Он посмотрел на стену, прикрытую шторкой, перевел взгляд на девочку и кивнул. Затем достал из кармана небольшой пульт, и через минуту по обе стороны от входа опустились стены.
– Как она?
– Без сознания, – ответила я коротко. – Ее изнасиловали. Она получила сильный удар по голове и множество других повреждений.
– При ней что-нибудь было? Вы узнали, как ее имя и откуда она?
– Нет.
Я передала ее руку Блисс и пересекла комнату. Садовник выглядел бледным и встревоженным.
– Никто ее не тронет.
– Майя…
– Никто ее не тронет. Ни крыльев, ни секса, ничего. Это ребенок.
К моему удивлению, он кивнул.
– Она будет на твоем попечении.
Данелли кашлянула.
– Она еще не приходила в себя. Может, увезти ее? Доставить в больницу или еще куда-нибудь? Она ничего не знает.
– Нет гарантий, что она не запомнила Эвери, – с трудом ответил Садовник. – Ей придется остаться.
Данелли прикусила губу и отвернулась, поглаживая девочку по волосам.
– Думаю, вам лучше уйти, – произнесла я ровным голосом. – Неизвестно, когда она очнется. Лучше бы ей не видеть в этот момент мужчин.
– Да, конечно. Скажи мне, если… если ей будет что-то нужно.
– Ей нужна мама и девственность, – съязвила Блисс. – И ей нужно домой.
– Блисс…
Она фыркнула, но замолчала, уловив предостерегающий тон Садовника.
– Скажешь, если что-то понадобится, – повторил он, и я кивнула.
Я не стала смотреть ему вслед.
Еще через некоторое время пришел Десмонд. Выглядел он совершенно разбитым.
– С ней все будет хорошо?
– Нет, – ответила я холодно. – Но жить будет.
– Слышали крик? Отец отлупил Эвери палкой.
– Ну да, ей от этого станет гораздо лучше, – проворчала Блисс. – Убирайся к черту!
– Что он с ней сделал?
– Что, по-твоему, он мог с ней сделать? Пригласил на чай?
– Десмонд, – я не стала продолжать, пока он не посмотрел мне в глаза. – Вот на что способен твой брат. Но в этом замешан каждый из вас. Поэтому сейчас тебе не следует здесь находиться. Я понимаю, что сейчас ты сам себе противен и нуждаешься в сочувствии, но я не хочу, чтобы рядом с этой девочкой был хоть один мужчина. Тебе лучше уйти.
