София издает удивленный возглас.
– Так у него есть имя. То есть, оно, конечно, должно быть, но… так странно.
– Тот вечер в ресторане, – продолжает Инара. – Я никому не сказала, что с мистером Макинтошем что-то не так. Только про стычку с Эвери. Но потом мы притащили домой эти крылья…
– Я напилась почти до беспамятства, – добавляет София с мрачным видом. – Ощущение было такое, будто я снова оказалась в этом аду.
– Я вывела ее на пожарную лестницу подышать, и она все мне рассказала.
– Никому не рассказывала до того дня.
– Почему? – спрашивает Виктор и краем глаза замечает, как Эддисон замер посреди палаты.
– Во-первых, потому что и рассказывать-то было нечего. Я не знала его имени, не знала, где находится поместье. Я была так напугана, что не замечала ничего вокруг. У меня были только крылья, а в животе подрастал зародыш. Если б я рассказала свою историю в полиции, там решили бы, что я напилась или закайфовала, или загуляла и теперь пытаюсь избежать последствий. Родители подумали именно так.
– Вы вернулись к родителям?
София кривит лицо.
– Они меня выставили. Сказали, что я их позорю. Мне было девятнадцать, и я была беременна. Мне некуда было идти и не от кого ждать помощи.
Эддисон присаживается на край кровати, занятой Виктором.
– Так, значит, Джилли от Садовника?
– Она моя, – со злостью отвечает София.
Эддисон вскидывает обе руки.
– Но он ее отец.
София глубоко вдыхает, и Инара пододвигается к ней, чтобы успокоить.
– Это вторая причина, почему я ничего не рассказывала. Если б он узнал об этом, я бы могла потерять дочь. Суд ни за что не позволил бы ей остаться с наркозависимой проституткой, если она могла жить в состоятельной и уважаемой семье. Когда служба опеки отобрала моих девочек, у меня хотя бы оставался шанс вернуть их. Если б он забрал Джилли, я ее никогда уже не увидела бы. И Лотта не смогла бы этого пережить. Это мои девочки. Я должна была уберечь их.
Виктор переводит взгляд на Инару.
– Разве Десмонд делал не то же самое? Разве он не защищал свою семью? Вам не очень-то понравилось это его стремление.
– Это разные вещи.
– Разве?
– Нет, и вы это знаете, – говорит она сухо. – София защищала своих детей. Ни в чем неповинных детей. Они не обязаны страдать из-за того, что случилось. Десмонд же защищал преступников. Убийц.
– Как вам удалось сбежать? – спрашивает Эддисон.
– Мне предстоял тест на беременность, – отвечает София. – Я начала набирать вес, и меня иногда рвало после еды. Лора, наша медсестра, принесла мне тест, но ее вызвали в медпункт, и она не смогла проследить за мной. Я была в панике. Я носилась по Саду в поисках выхода, которого могла не заметить за два с половиной года. А потом увидела Эвери.
– Значит, Эвери уже знал про Сад.
– Он узнал про него всего пару недель назад. Отец дал ему код, но Эвери никак не мог запомнить его. И набирал очень медленно. В тот день я спряталась среди жимолости и наблюдала за ним. Он даже проговаривал цифры, когда нажимал кнопки. Я выждала какое-то время и тоже ввела код. Я уж и забыла, что двери можно открывать как-то иначе.
Виктор чешет щеку.
– Вы сказали об этом остальным?
София вспыхивает, но тут же плечи ее опускаются.
– Я догадываюсь, почему вы спрашиваете, – признается она. – Ведь я не пошла в полицию и тем самым оставила их умирать, верно? Но я пыталась, – она смотрит ему прямо в глаза. – Клянусь вам, я пыталась. Но они побоялись уходить. А я побоялась остаться.
– Побоялись?
– Что станет с Бабочкой, если сбежать не удастся? – спрашивает Инара, но звучит это скорее как напоминание.
– На тот момент и месяца не прошло с тех пор, как девушка по имени Эмилин осталась снаружи, когда пришли рабочие, – продолжает София. – Она попыталась рассказать им о происходящем, но Садовник, видимо, как-то уладил дело. В следующий раз мы увидели ее уже под стеклом. Не так-то просто решиться на побег, когда ты видишь, чем это может закончиться. Но вы вините меня в том, что я оставила их.
– Нет, – Виктор качает головой. – Вы дали им шанс. Вы не можете спасти кого-то против воли.
– И раз уж зашла речь, Лоррейн тоже здесь.
София смотрит на нее в изумлении.
– О, нет… Она еще жива?
Инара кивает.
– Бедная женщина, – произносит София тихим голосом. Инара косится на нее, но ничего не говорит. – Я столько времени провела на улице, среди других шлюх, но не видела женщина более несчастной, чем Лоррейн. Он любил ее, а потом вдруг перестал. И в этом не было ее вины. Можешь ее ненавидеть, если хочешь, но мне ее просто жаль. В отличие от всех нас, у нее вообще не было шансов.
– Теперь ей не суждено попасть под стекло.
– Ей уже тогда не было суждено. Что от этого меняется?
– Инара? – Все поворачиваются к Эддисону. Насколько Виктор может судить, он впервые назвал ее по имени. – Вы намеренно дали себя похитить? Это вы от нас скрываете?
– Намеренно? – хрипло переспрашивает София и вскакивает с кровати.
– Нет, я…
– Вы сделали это намеренно?
– Нет! Я…
Виктор не обращает внимания на вдохновенную ругань Софии и поворачивается к напарнику.
– Как ты до такого додумался? – спрашивает он, и в голове у него ураганом проносятся мысли.
Если Эддисон прав, то все может перемениться. Им не удастся спасти ее от сенатора или суда. Так далеко зайти и не сообщить в полицию? Осознавать подобную опасность – это одно, но чтобы намеренно туда отправиться… Осознанно подвергать опасности себя и, возможно, других девушек?
– Если она к этому не причастна, то что же она скрывала?
– Я прикрывала Софию! – выкрикивает Инара, хватает подругу за руку и тянет к себе; та с возгласом удивления плюхается на кровать. – Да уж, намеренно… Я что, похожа на идиотку?
– Хотите, чтобы я ответил? – усмехается Эддисон.
Инара бросает на него хмурый взгляд.
– Я не хотела вмешивать в это Софию, – произносит она уже мягче и смотрит на Виктора. – Я знаю, что мое слово значит не так уж много, но клянусь, что это правда. Я понимала, если всплывет имя Софии, и откроется правда о Джилли. Я не могла… София так старалась, чтобы вернуться к прежней жизни. Я не хотела, чтобы по моей вине у нее забрали дочь. Мне нужно было подумать.
– Над чем? – спрашивает Виктор.
Она пожимает плечами.
– Я думала, как можно оградить Софию от всего этого. Легче всего было бы спрятать блокнот, но его… И я решила, что если удастся протянуть время, удастся позвонить ей и предупредить, но…
