В памяти телефона было два сообщения: одно от Стива, другое от Кирстен. Стиву Джуди перезвонила, но у него включился автоответчик. Она сказала: «Это кошмар. Зря я приехала. Прилечу домой уже завтра. Не перезванивай: я отключаю телефон, чтобы Кирстен меня не доставала».
Спать было еще рано, но Джуди плотно задернула тяжелые шторы, выключила свет, надела пижаму и легла. В постели она думала о том, как перевернулся ее мир. Сейчас было бы естественно заплакать, а ей почему-то уже не плакалось. Заснуть удалось только через несколько часов.
Утром Джуди не помнила своих снов, но поднялась она с тяжелым болезненным чувством и такая усталая, будто целую ночь не смыкала глаз. О том, чтобы провести день с Шарпельсенами, как планировалось, теперь не могло быть и речи. Поэтому Джуди позвонила в авиакомпанию и договорилась о замене рейса на более ранний. Собрав вещи, она сдала ключ от номера, вызвала из холла такси и вышла, решив подождать на улице.
Прямо у входа в гостиницу была припаркована машина Кирстен. Сама Кирстен стояла, прислонившись к дверце. Увидев Джуди, она выпрямилась.
– Привет.
Джуди заставила себя успокоиться и ответила:
– Привет.
– Я так и подумала, что ты захочешь уехать раньше.
– Не вижу смысла оставаться.
Кирстен кивнула и открыла дверцу.
– Я отвезу тебя в аэропорт.
– За мной приедет такси.
Будто не услышав ее слов, Кирстен обошла машину, открыла багажник и, не глядя на Джуди, взяла у нее из рук одежный чехол. Джуди со вздохом села в салон.
Они молча проехали лесистый район, где стоял дом их отца, потом центр города и перешеек. Только остановившись возле терминала аэропорта, Кирстен заговорила:
– Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы так получилось.
– Знаю.
Джуди отстегнулась и вышла из машины.
– Мы еще когда-нибудь встретимся? – спросила Кирстен, открывая багажник.
– Не знаю.
Джуди взяла одежный чехол и поставила его на асфальт.
– Можно я буду тебе писать?
Джуди пожала плечами.
– Если напишу, ответишь?
Девушка произнесла это с таким отчаянием в голосе, что ее старшая сестра смягчилась.
– Конечно, отвечу.
Увидев, с каким облегчением Кирстен вздохнула, Джуди внезапно поняла: они видятся не в последний раз. Они сестры. Даже если другие Шарпельсены предпочитают, чтобы побочная родственница навсегда исчезла, Кирстен может стать ее подругой.
Они обнялись, условившись скоро созвониться. Джуди взяла багаж и одна направилась к зданию аэропорта. При входе ждала Шэрон. Джуди подошла, поставила сумки на пол и выжидающе на нее посмотрела. Она неуверенно улыбнулась.
– Я знала, что встречу вас здесь. Это самый ранний рейс, а вам, наверное, не терпится поскорей унести от нас ноги.
Джуди не была уверена, как лучше ответить, и потому промолчала.
– Извините за вчерашнее. Это была не ваша вина. Мы вас вообще ни в чем не виним.
– Я бы не приехала, если бы могла предположить, что Кирстен вам не сказала.
– Понимаю. – Шэрон на секунду отвернулась и заговорила снова: – Поверьте, когда вы вошли, я просто растерялась. О вашем существовании я знала давно. Моя мама тоже. Отец хотел забрать вас с вашей мамой в Америку, но моя мать ему запретила. Она считала, будто поддерживать с вами отношения – это то же самое, что фланировать с любовницей на глазах у жены. Она не понимала, она не могла знать…
Джуди дотронулась до руки Шэрон.
– Все в порядке.
– Может, останетесь? Я была бы рада с вами поговорить.
– Не могу, – Джуди неловко махнула в сторону выхода на посадку, – я уже поменяла рейс и…
– Конечно. Понимаю.
– Но… – Джуди задумалась, – может быть, когда-нибудь попробуем еще раз.
Они посмотрели друг другу в глаза.
– Я на это надеюсь, – ответила Шэрон и, пожав сестре руку, зашагала прочь.
Джуди смотрела ей вслед, пока она не исчезла за поворотом. Потом нашла место, села и стала ждать начала посадки.
* * *
Джуди выбрала зеленый цвет – цвет покинутой родины, которую она не помнила. Еще голубой – цвет неба над домом, который она обрела. Сначала с матерью и отчимом в Филадельфии, потом с мужем и ребенком в Уотерфорде, а также с друзьями в поместье Элм-Крик. Золотистая ткань символизировала свет солнца и свет истины.
Зная, что неожиданные повороты могут не только пугать, но и делать человека мудрее, Джуди решила поставить свою рамку на угол. Но в отличие от Дианы она не могла использовать большие монолитные треугольники – по крайней мере, теперь, когда в ее жизни творилась такая сумятица. Когда-нибудь порядок восстановится, и ощущение целостности вернется, но пока вместо сплошных треугольников Джуди использовала половинки звездообразных морских компасов. Она выбрала эту фигуру, думая обо всех путешествиях, которые уже совершила и которые еще совершит. Она знала: о странствии нельзя судить по первому шагу: иногда дорога, казавшаяся верной, уводит в ложном направлении, но не реже бывает и так, что, упорно следуя по трудной тропе, человек достигает важной цели. Вероятно, награда, ожидающая странника, окупит тяготы пути.
Глава 9
Кэрол с восхищением наблюдала за тем, как идет работа над «Каруселью». Ей самой тоже хотелось пришить к нему рамку. Каждый раз, когда лоскутный квадрат переходил из рук в руки, она успокаивала себя: «Правильно, что мне не предложили поучаствовать. Я шью еще недостаточно хорошо и, поскольку не хочу все испортить, в любом случае не согласилась бы». Тем не менее ей было жаль, что это решение приняли без нее. Она, как всегда, оказалась лишней. Стоя за пределами дружеского круга, мечтала о том, чтобы ее пригласили войти.
Правда, все вели себя приветливо: Сильвия проявляла доброту и радушие, да и остальные женщины были дружелюбны. Кроме Сары. Та держалась так враждебно, так явно тяготилась присутствием матери, что место, которое она считала своим домом, не могло стать домом и для Кэрол. Все получилось совсем не так, как Сильвия обещала несколько месяцев назад, зимним утром, во время их телефонного разговора. Сильвию Кэрол не винила: пожилая женщина сделала все, что могла. И гораздо больше, чем можно было бы попросить. Видимо, пришло время оставить эту затею. Кэрол уедет туда, где ее ждет работа и пустой дом, Сара тоже вернется к привычной жизни. Со своей матерью Кэрол ладила плохо. С чего ждать, что ее отношения с собственной дочерью будут лучше?
Сара в ней не нуждается ни как в советчице, ни как в утешительнице, на чьем плече можно поплакать, ни тем более как в друге. Кэрол уедет из Уотерфорда с чистой совестью, зная, что дочь в надежных руках. Даже если ее опасения оправдаются и замужество Сары окажется неудачным, мастерицы Элм-Крика обязательно поддержат подругу, а она, Кэрол, будет дочери только в тягость. Если с Мэттом выйдет так, как она в свое время предупреждала, Сара возненавидит ее. Не поверит, что она была бы искренне рада ошибиться. Кэрол очень хотела пробудить в себе симпатию к Мэтту, несмотря на скромность его целей и сходство с ее собственным мужем, которое, похоже, замечала она одна. В нем она увидела еще одного мужчину, лишенного шарма, зато трудолюбивого, надежного и твердо знающего, что хорошо, а что плохо. Он и от других будет любой ценой добиваться, чтобы они соблюдали правила. Долго ли такой мужчина, как Мэтт, может быть интересен такой женщине, как Сара? Какой расплаты он от нее потребует, если она изменит ему? А если по прошествии лет Сара овдовеет, научится ли она видеть в своем вдовстве некоторое облегчение, примирится ли с ним, как примирилась ее мать?
