Успокоившись, Сильвия погладила одеяло и взглядом поблагодарила друга, однако тут же дала ему новую команду:
– Лоскутки!
Он почувствовал болезненный укол тревоги.
– Я уже принес тебе лоскутное одеяло. Других у тебя в комнате не осталось. Ты же знаешь.
Сильвия посмотрела на Эндрю с таким раздражением, что ему сразу стало ясно: это он сам плохо соображает.
– Не лоскутное одеяло, а лоскутки!
Она кивком указала на свою коробку со швейными принадлежностями, которую углядела в углу комнаты. Эндрю принес ее ей и помог открыть застежку. Сильвия достала полиэтиленовый пакетик с тканевыми ромбиками различных оттенков голубого, сиреневого и зеленого цветов.
– Помочь? – предложил он, глядя, как Сильвия пытается развязать мешочек.
Она покачала головой и отмахнулась.
– Ну как хочешь.
Эндрю сходил на кухню за газетой, вернулся и сел в кресло у окна. Читая, он поглядывал на Сильвию. На то, чтобы одной правой рукой скрепить два ромбика при помощи булавки, у нее ушло долгих две минуты. Эндрю стало больно: он вспомнил, что до удара она бы справилась с этим за секунду, не моргнув глазом.
Одержав победу, Сильвия откинулась на подушки и приступила к следующей задаче: воткнула иголку в покрывало и стала пытаться продеть нитку в ушко. Она не жаловалась, но Эндрю чувствовал, как она огорчена собственной беспомощностью. Ее левая рука висела, словно позабытая. Нет, так не должно было продолжаться. На войне Эндрю видел парней, чьи парализованные конечности иссыхали и атрофировались от бездействия. «Надо тренировать руку, если Сильвия не хочет ее потерять, – подумал он. – Завтра поговорю с физиотерапевтом, ну а пока сделаю сам, что смогу».
Положив газету на пол, Эндрю встал, подошел к кровати и снова сел. Сильвия вопросительно на него посмотрела.
– Возьми нитку в левую руку, – сказал он.
Она упрямо подняла правую.
– Да не вредничай же! В левую, говорю! – Положив катушку ей на колени, Эндрю лукаво улыбнулся: – Или ты трусишь?
Сильвия фыркнула и, приподняв левую руку, ухватила нитку, хоть это оказалось и непросто.
– Хорошо. – Эндрю взял из коробки ножницы и отрезал размахрившийся конец. – Теперь в правую руку возьми иголку.
Сильвия взяла иглу и по привычке поднесла нить к губам.
– Нет, – сказал Эндрю, – послюнявь лучше игольное ушко.
Она посмотрела на него с сомнением.
– Давай, давай.
Она смочила губами тупой конец иголки.
– Теперь держи нитку прямо и насаживай на нее иглу.
Сильвия сосредоточилась. Руки у нее дрожали, и первые несколько попыток оказались неудачными, но в итоге она все-таки справилась. Эндрю чуть не закричал от радости. Сильвия подняла голову и, перехватив его взгляд, улыбнулась.
– Мужчины не смыслят в шитье!
– Верно. А женщины – в бизнесе.
Больная расхохоталась. На шум прибежали Кэрол с Дианой и испуганно застыли в дверном проеме.
– Что такое? Что случилось?
– Ничего, – ответила хозяйка поместья. – Идите, готовьте обед.
Они еще немного постояли и, перешептываясь, неохотно ушли, а Сильвия и Эндрю продолжили работу.
* * *
Физиотерапевт подтвердила, что рукоделие может быть полезно для больной, и посоветовала шить каждый день. Шли недели. Сильвия медленно собирала из лоскутков звезду; утраченные способности возвращались к ней еще медленнее. Так, по крайней мере, казалось торопыге Диане. Ей хотелось поскорее снова увидеть, как Сильвия энергично расхаживает по дому, обучает и развлекает гостей, всем вокруг руководит. Диана никак не могла дождаться этого и чувствовала, что сама больная разделяет ее нетерпение.
Между тем Сильвия постепенно выздоравливала: сначала она могла только потихоньку шаркать по комнате, потом стала осторожно ходить по всему первому этажу. Однажды она призналась Диане, что, как только сможет, взбежит по лестнице в библиотеку, где в последнее время с утра до ночи безвылазно сидела Сара.
– Она избегает меня, – произнесла Сильвия уже почти совсем четко.
– Некоторым людям слишком тяжело видеть болезнь, – ответила Диана, но Сильвия скептически усмехнулась и покачала головой.
Сара действительно вела себя странно. То, что она не приходила в клинику, еще можно было понять: в таких местах и правда не все могут спокойно находиться. Но она ни разу не зашла к больной даже после того, как ту привезли домой, и постоянно выдумывала неправдоподобные отговорки, чтобы не встречаться с ней во время еды. Женщины из «Лоскутной мастерской» постоянно уговаривали подругу сходить к Сильвии… Тщетно: Сара отказывалась, не объясняя причины. Диана, проявлявшая в уговорах особую настойчивость, не могла понять, в чем дело.
Неясно ей было и другое: почему-то никто не беспокоился из-за того, что Сильвия решила повесить в фойе одеяло, которое сшила сама.
– Мы же хотели, чтобы там висела наша «Карусель»! – сказала Диана Бонни, когда они вместе готовились к мастер-классу. – Получается, мы зря работали?
– Потом разберемся, – улыбнулась Бонни. – Главное, Сильвия снова может шить.
Подумав, Диана согласилась. Их пожилая подруга упорно борется с болезнью. Это важнее всего. В этом смысле «Разбитая звезда», над которой она сейчас трудится, – самое ценное из всех одеял, когда-либо сшитых в Элм-Крике.
* * *
Мэтт был бы рад помочь Саре, но что он мог сделать, если она отказывалась с ним говорить?
– Все в порядке, – твердила она, как ни очевидно было обратное, и запиралась в библиотеке или шла одна гулять вдоль ручья.
Мэтту хотелось побежать за ней, схватить ее за руку и не отпускать до тех пор, пока она не расскажет, что с ней не так. Когда-то между ними не было секретов, а теперь она отдалялась от него тем сильнее, чем здоровее и крепче становилась Сильвия.
Терпение Мэтта иссякло. Однажды вечером, после ужина, он был на кухне, когда Сара, направляясь в парк, прошла мимо по коридору. Он вышел из дома следом за ней и окликнул ее с заднего крыльца. Она застыла и, не оборачиваясь, спросила безжизненным, едва слышным голосом:
– Что?
– Нам надо поговорить. – Мэтт спустился по ступенькам на гравийную дорожку, но Сара по-прежнему не желала смотреть на него. – Пожалуйста, давай зайдем в дом.
– Я не хочу разговаривать, – ответила она и зашагала вперед, к амбару. – Мне нужно побыть одной.
– Ты и так все время одна. – Он вытянул руку и провел пальцами по ее спине. – Пожалуйста. Всего на минуту. Я… Мне тебя не хватает.
Сара прерывисто вздохнула.
– Может, ты мне все-таки скажешь, в чем дело?
Мэтт осторожно обнял жену. Ее голова едва доставала ему до подбородка. В его руках Сара казалась маленькой и хрупкой, и он с радостью держал бы ее так всегда, чтобы от всего защитить.
