Несмотря на внешнюю привлекательность и хорошие манеры, Комати никогда не чувствовала ни малейшей симпатии к этой женщине. И причина этому крылась отнюдь не в том, что Оно-но служила другой госпоже. Просто, что-то в образе дамы заставляло юную фрейлину относиться к ней с настороженностью…
– Госпожа Такуси, мы хотели бы немного поговорить с вами о покойной госпоже Норико, – вежливо поклонилась Комати.
Она и наложница расположились на татами друг напротив друга.
– Госпожа Норико была любимой наложницей императора, – ответила женщина. – Даже когда в Сливовый павильон вошла госпожа Катоко, и микадо уделял ей много внимания, он не забывал о госпоже Норико. Но, увы, вскоре она заболела и покинула этот мир… Помню, микадо долго скорбел, так он любил её… До сих пор, ни одна из наложниц больше не пользуется столь огромным его расположением…
Дама сделала скорбное лицо. Но Комати показалось, что в голосе Такуси проскользнули ревнивые нотки. Фрейлина вспомнила, как однажды случайно слышала, что ещё до появления Норико, особым расположением императора долгое время пользовалась Такуси. После смерти Норико, микадо, хоть и благоволил к госпоже Катоко, но вновь начал уделять внимание бывшей фаворитке.
В голове девушки начала складываться картина возможного развития событий… В разум закрались подозрения….
Проницательный Сэйки, внимательно наблюдавший за наложницей, тоже подметил тональность её голоса. Всё время, что Комати беседовала с ней, оммёдзи одолевали дурные предчувствия. Ему казалось, что он физически ощущает волну отрицательных эмоций, распространяющуюся от госпожи Такуси. Но не только это беспокоило его: от женщины исходило ещё что-то… Нечто подобное, юный оммёдзи чувствовал в прошлом году, рядом с одним пожилым служащим Оммё-рё, который вскоре умер от старости.
"Она как-то связана со смертью госпожи Норико? – промелькнула у него мысль. – Но почему тогда дух гневается на госпожу Катоко, что даже наложил проклятие на её сына?"
Тем временем, Комати задала наложнице ещё несколько вопросов. Дама, дав убедительные ответы, покинула комнату.
Едва она вышла, закрыв за собой раздвижную дверь, в помещении воцарилась тишина. Госпожа Такуси была последней из женщин Сливового павильона, остальных уже опросили.
– Мы так и не узнали ничего нового… – вздохнул Кэйтиро. – Вероятно, придётся беседовать со служанками из других павильонов и дворцов, возможно, им что-то известно…
Комати, утомлённая общением с многочисленными дамами, с ужасом представила себе необходимость продолжать опрашивать остальных обитательниц двора. "О, Аматерасу! – мысленно взмолилась она. – У меня от них уже голова идёт кругом! Но раз уж согласилась помогать, придётся терпеть до конца… "
– Я испрошу у императора разрешения опросить женщин из других павильонов, – продолжал тем временем пожилой оммёдзи. – Если он даст позволение, то приступим к этому завтра…
Он выглядел крайне расстроенным. Кэйтиро очень беспокоился за свою репутацию. Не говоря уже о столь желанной награде, которую, оммёдзи явно не получит в случае неудачи.
Сэйки и Комати тем временем молча сидели на татами, предаваясь каждый своим думам. Тишину, воцарившуюся в покоях, нарушали лишь голоса фрейлин и слуг, раздававшиеся за перегородкой.
Наконец, после изрядно затянувшейся паузы, поэтесса произнесла:
– Господин Кэйтиро, господин Сэйки, а что вы думаете о госпоже Такуси?
Пожилой оммёдзи в изумлении посмотрел на фрейлину. Что он думал об этой наложнице? Ничего… На его взгляд она также ничего не знала. Но почему Комати спросила о ней?
– Мне показалось, что она может что-то знать о событиях, связанных со смертью госпожи Норико или же иметь какие-то соображения на этот счёт, но по каким-то причинам умолчала об этом, – осторожно заметил Сэйки.
На самом деле он заподозрил, что дама может оказаться непосредственно в них замешенной. Но высказывать столь смелые предположения в Сливовом павильоне, заполненном лишними ушами (через тонкие сёдзи можно без труда подслушать разговор), весьма рискованно.
Комати, разделяла его подозрения. Но, как и он, предпочла прямо о них не говорить:
– Мне показалось также…
Она встала, и осторожно приоткрыв сёдзи, выглянула в коридор. В длинной галере сейчас никого не было. Фрейлина поспешила вновь закрыть перегородку, и присев рядом с оммёдзи настолько близко, насколько позволяли правила приличия, тихо заговорила:
– Возможно, моё предположение слишком самоуверенное, но нет ли случайно в оммёдо способа узнать прошлое конкретного человека?
Кэйтиро и его племянник задумались.
– Увы, но оммёдо не всемогуще, – с сожалением признался пожилой оммёдзи. – Когда дух желает о чём-то поведать, обычно он является сам. Если же он не выходит на контакт, мы ничего не может поделать… Хотя, конечно, есть ещё один способ поговорить с госпожой Норико, но он в некотором роде опасен…
– Ещё один способ? – оживилась Комати.
– Да, – кивнул Кэйтиро, – но как я уже говорил, всё не так просто…
Фрейлина с недоумением переводила взгляд то на него, то на Сэйки. Оба оммёдзи показались ей чем-то смущёнными. Что же это за способ такой? – терялась она в догадках.
– Чтобы живому человеку поговорить с духом умершей женщины, необходимо провести особый ритуал. С его помощью, можно на время вселить дух в женское тело. На это требуется разрешение его хозяйки… – пояснил Сэйки. – Однако, это очень опасный ритуал, и если что-то подойдёт не так, последствия не предсказуемы… Ни одна дама не согласится пойти на такой риск.
Комати ощутила неприятный холодок, пробежавший змейкой по позвоночнику. Её живое сознание тотчас нарисовало страшную картину: разгневанный призрак вселяется в неё, а затем разрывает на множество маленьких кусочков… Всё вокруг устилают кусочки кожи, костей и мяса, пол залит кровью… Кровь пропитывает собой татами, обагряя их в алый цвет. А дух в образе покойной наложницы стоит посередине этого хаоса, держит в руках голову девушки с застывшем выражением ужаса на лице, и зловеще улыбается…
Фрейлина нервно сглотнула. Ей было очень страшно, она чувствовала, как бешено колотится сердце. Вдруг, её осенило: "Если всё пройдёт успешно, – подумала она, – меня наградит сам император за помощь в изгнании призрака…"
Мысленно прикинув возможную величину награды, Комати, пытаясь подавить дрожь в голосе, произнесла:
– Я согласна принять участие в ритуале, если это принесёт пользу императору и поможет госпоже Катоко и принцу Куниясу.
* * *
Чуть позже, вечером, по настоянию Кэйтиро, коридор и помещения, прилегающие к покоям Микуни Норико, были освобождены от праздных зевак и в них поставлено несколько стражников, дабы никто посторонний не появился во время проведения ритуала. Ибо от духов можно ожидать чего угодно и лишние меры предосторожности никогда не помешают.
