Женщина немного постояла на мостике. Казалось душевное равновесие медленно возвращается к ней…
Она уже собралась отправиться обратно в свои покои, как вдруг поскользнулась. Всё произошло настолько быстро, что госпожа Такуси не успела даже вскрикнуть. Она потеряла равновесие и упала, ударившись виском прямо о резные перила мостика.
Брызнула кровь. Там, где упали алые капли, снег подтаял, и приобрёл розоватый оттенок. Наложница резко побледнела, её остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой мёртвым взором…
* * *
Тем временем Кэйтиро, Сэйки и Комати отдавали распоряжения нескольким слугам. Те в свою очередь недоумевали, но послушно, согнувшись в три погибели, разгребали снег и копали замёрзшую землю под Сливовым павильоном, в той части здания, где расположились покои госпожи Катоко и принца Куниясу.
Наконец, лопата одного из слуг наткнулась на нечто небольшое и твёрдое.
– Господин Кэйтиро, господин Сэйки, госпожа Комати, я что-то обнаружил! – крикнул он, выползая из-под павильона.
Оммёдзи и фрейлина тотчас бросились к нему.
– Что ты нашёл? Показывай! – требовательно воскликнул Кэйтиро.
Слуга извлёк из земли некий небольшой предмет и протянул его колдуну.
– Вот, – сказал он, – похоже на какой-то талисман. Вы его искали?
Кэйтиро взял в руки находку. Это оказалась небольшая металлическая пластинка с выгравированными по краям иероглифами и с вдетыми в специальные углубления цветными шнурами и нитями. Посередине металлической поверхности крепилась ещё одна пластина, на сей раз деревянная. На ней убористым почерком, отменными чернилами было написано: "Принц Куниясу".
– Да, это то, что мы искали… – облегчённо вздохнул оммёдзи, рассматривая сей предмет.
Про себя он отметил: "Талисман подобной работы стоит недёшево… Госпожа Такуси и её отец явно не пожалели средств…"
Вслух же он сказал, обращаясь к слугам:
– Вы можете быть свободны.
Слуги, выбрались из-под павильона, откланялись и поспешили удалиться. Они прекрасно поняли, что здесь замешаны некие потусторонние силы, и, будучи людьми суеверными, по возможности не желали с этим связываться. И потому лишних вопросов не задавали.
Едва они скрылись из вида, Сэйки спросил:
– Дядя, мы уничтожим этот талисман? Или же предъявим его микадо, как доказательство вины госпожи Такуси?
Кэйтиро задумался. На самом деле, он ещё не решил, как лучше будет поступить в подобной ситуации. Его одолевали сомнения: один талисман недостаточное доказательство, и выдвигать обвинения против наложницы самого императора будет делом рискованным… К тому же, связываться с родом Фудзивара совсем не хотелось…
– Для начала, мы разрушим его чары, – после некоторой паузы ответил оммёдзи. – Затем, составим гороскоп и предсказание, как будет лучше поступить…
Сэйки разделял колебания дядя, посему не стал возражать. Тем временем, хранившая до сих пор молчание Комати, спросила:
– Если моя помощь больше не нужна, могу ли я удалиться?
– Да, конечно, госпожа, вы, должно быть, устали, – отозвался Кэйтиро.
Фрейлина, изрядно впечатлённая призывом духа и интригами госпожи Такуси, поспешила покинуть общество оммёдзи, дабы спокойно поразмыслить над произошедшим. Она не заметила, как Сэйки проводил её долгим взором. Юноша отметил про себя, что поэтесса красива, умна и обаятельна.
…Оно-но не направилась сразу в свои покои. Она решила немного прогуляться и привести мысли в порядок. Комати намеревалась посетить небольшой дворцовый прудик, с перекинутым через него мостиком в китайском стиле. Летом, там расцветали прелестные лотосы, созерцание которых побуждало поэтессу к созданию новых стихотворений.
Неспешно прогуливаясь, девушка размышляла, что дворец предстал перед ней совсем в ином свете – интриг и зависти. Конечно, она слышала, что в давние времена имели место политические заговоры и бесконечные дворцовые интриги. Но за время её службы не произошло ничего подобного, и Комати даже не подозревала, что оказывается, сравнительно недавно, одна наложница отравила другую. А потом попыталась избавиться от очередной соперницы, причём вместе с ребёнком…
Так размышляя, Комати достигла живописного пруда. Приблизившись к мостику, фрейлина заметила, что на нём что-то лежит.
Изумлённая девушка ускорила шаг, по мере приближения поняла: посредине мостика лежит обездвиженная женщина.
"Неужели какой-то даме стало дурно?" – растерянно думала она, идя так быстро, насколько позволяли длинные одежды и увязающие в высоком снегу ноги.
– Госпожа, вам плохо? Госпожа, вы слышите меня?.. – Фрейлина склонилась над женщиной, намереваясь привести её в чувство, и тут же в ужасе отпрянула. Дамой "без сознания" оказалась никто иная, как сама госпожа Такуси. Её кожа была неестественно бледна, а остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой. На виске запеклась кровь.
Комати издала крик, который нарушил вечернюю дворцовую тишину.
Глава 7
Стояло начало лета. Прошло несколько месяцев со времени странных событий, происходящих в Сливовом павильоне.
Кэйтиро и Сэйки разрушили чары талисмана, и принц Куниясу быстро пошёл на поправку. Пожилой оммёдзи, не желавший связываться с родом Фудзивара сочинил историю, представляющую всё в несколько ином свете, и поведал её микадо.
Он рассказал, что причиной болезни принца послужило проклятие, наложенное госпожой Норико. Душа наложницы была преисполнена сожалениями, что так рано покинула сей мир из-за болезни, не успев родить императору ребёнка. Посему и не смогла упокоиться.
И когда родился принц Куниясу, дама Микуни из-за сильных сожалений и ревности наслала на дитя болезнь. Но она осознала свою ошибку, и, поведав, как снять чары, упокоилась с миром. Удовлетворённый подобным рассказом, микадо повелел провести службу за упокой духа бывшей наложницы.
Также, император Ниммё приказал щедро наградить Кэйтиро, Сэйки и участвующую в этом деле Комати.
Госпожу Такуси похоронили со всеми почестями, как и подобает её статусу наложницы императора и матери его четырёх детей. Микадо, не ведающий о её злодеяниях, был безутешен, долго оплакивая возлюбленную.
Популярность Комати после этих событий возросла. Весь двор долго обсуждал, как она позволила призвать духа в своё тело и помогла оммёдзи снять проклятие с принца. Госпожа Катоко прониклась к своей фрейлине ещё большей симпатией и даже, в знак признательности подарила дорогую заколку.
Подруга поэтессы, Кэнси, успешно разрешившаяся здоровым мальчиком, решила не возвращаться ко двору, посвятив себя воспитанию сына. Но Хироцугу, продолжавший служить при дворе и поддерживать общение с двоюродной сестрой, поведал своей супруге об удивительном происшествии. Кэнси направила Оно-но письмо, желая узнать подробности контакта с духом лично от девушки.
