Неожиданно муж получил послание от принца:
В этих долгих дождях,
Ничем не дающих заняться,
Среди струй водяных,
Торопливых
Тоже кроется смысл.
Томомори написал изящный ответ. Вскоре между ним и принцем завязалась переписка. ***
Наступил долгожданный перерыв в дождях и мой муж решил-таки не пренебрегать своими служебными обязанностями и отправился в деловую поездку на окраину города. И обещал вернуться только затемно.
Не успел он отбыть, как мне принесли послание от принца. Оно гласило:
"От вчерашней любви
Ища утешенья,
С гвоздикой в руке
Стоял я у вашей стены.
Вы так и не знали?
Но поскольку это было бесполезно, я ушел прочь".
Я долго пребывала в недоумении. Отчего я, визитная жена, женщина лишённая блистательной внешности, привлекла внимание столь завидного кавалера? Я терялась в догадках. И оттого не стала посылать ответ. И мужу решила ничего не говорить об этом…
Однако я допустила ошибку: Томомори отлучили от двора. Правда, свою доходную должность он сохранил. Однако, по слухам, его тесть был крайне недоволен…
Впрочем, мой муж уделял время и службе и своей главной жене. А со сварливым тестем вёл себя с сыновней почтительностью.
* * *
Прошёл год и ничего особенного не произошло. Я пользовалась особым расположением мужа. Гнев принца сменился на милость, и он был снова допущен ко двору.
Когда прошли сезонные праздники, принц снова переехал в свой постоянный дворец, и Томомори навестил его там. Он увидел те же самые, что видел в прошлом году, красивые цветы и густые заросли травы-сусуки, теперь же очень коротко постриженной.
Томомори сказал его высочеству:
– Когда её выкопают, чтобы рассадить, не пожалуете ли вы мне немного рассады?
Принц охотно пообещал.
Затем мы с мужем отправились в путешествие по долине. Вернувшись домой, мы обнаружили подарок от принца – в голубую бумагу была аккуратно завёрнута свежевыкопанная трава-сусуки.
Прошла весна, а когда наступило лето, у меня возникло чувство, что муж под любым предлогом старается покинуть дом. Я заподозрила появление очередной наложницы. Неужели снова куртизанка?..
* * *
Тем временем я получила печальное известие из провинции, где служил отец: матушка исчерпала пределы своей жизни и в начале осени после долгих мучений скончалась. Чувство горести не покидало меня. Наконец меня сразил тяжёлый недуг: руки и ноги мои цепенели, в груди всё болело, дышать становилось трудно.
Поначалу Томомори беспокоился обо мне – приглашал самых искусных целителей, что лечили его главную жену. Но, увы, облегчение наступало лишь на непродолжительное время.
От болезни я страдала долгие годы. Муж мой обзавёлся ещё одной визитной женой и наложницей. По слухам обе они были хороши собой и молоды. Однако, надо отдать должное, он не забывал о нашей семилетней дочери и постоянно присылал денег на её содержание. Пусть не много, но нам хватало для скромной жизни.
Наконец срок пребывания моего отца в провинции истек, и он прибыл в Хэйан. Отец сильно постарел, превратившись в старика – смерть матери его подкосила. Он постарался окружить меня заботой, и постепенно мне стало лучше.
Вскоре мы вместе с отцом, поручив заботу о Каори верной служанке, отправились в горный храм, который любила посещать матушка.
Путешествие было длительным. Добравшись до места, мы сняли небольшую, но чистую хижину, в которой провели три последующих месяца.
Молитвы, обряды очищения и песнопения буддийских монахов сделали своё дело: я окончательно отправилась после смерти матушки, уверовав, что душа её пребывает в Чистых землях Будды.
* * *
Вернувшись в столицу, я узнала, что муж мой сильно занемог. Он пребывал в доме, некогда принадлежавшем его отцу, на второй линии в полном одиночестве. Наскоро повидавшись с дочерью, я тотчас приказала запрячь быка в повозку. И отправилась к мужу, ибо это мой долг.
По дороге я размышляла: отчего Томомори один? Где же его жёны и наложница?
Я застала Томомори в плачевном состоянии. Сильный кашель и озноб мучили его. Целитель, что неусыпно находился при нём днём и ночью (тот самый, что помог и его главной жене и впоследствии мне) возводил глаза к небу, ссылаясь на волю Будды.
Мне стало грустно…
Почти семь дней я провела у ложа больного мужа и, наконец, болезнь уступила. Озноб спал, кашель пошёл на убыль. Я вознесла хвалу Будде и целителю.
Муж, наконец, признался, что рад меня видеть.
– Я устремилась к тебе, как только узнала о болезни… – призналась я, чем тронула его сердце.
– Прости меня, Токуко… Прости за всё… – произнёс муж слабым голосом. – Я часто забывал о тебе, проводя время с другими женщинами. И вот видишь, остался один…
Я вскинула брови в недоумении.
– Вероятно, ты хочешь узнать: что же случилось?..
Я видела, как Томомори тяжело говорить об этом.
Он тяжело вздохнул и признался:
– Я потерял место, на которое в своё время меня устроил тесть. Злобный старик не мог простить мне этого. К тому же в последнее время он постоянно попрекал меня своей дочерью… Разве я виноват, что она не может родить ребёнка?
– Мне искренне жаль… – произнесла я, понимая, что тесть моего мужа испортил ему жизнь.
– Я остался без должности, жёны не желают меня видеть, потому что я не могу достойно их содержать… Но я намерен подать прошение принцу… Ведь он – мой давний друг.
Внезапно я вспомнила мимолётное ухаживание принца… Вскоре я перебралась к мужу и отношения наши наладились. Правда, нам приходилось экономить на всём. Но меня это не смущало…
* * *
Приближался праздник поминовения усопших. Томомори был ещё слаб, чтобы покидать дом, я же решила отправиться на молебен в ближайший горный храм Синто. Хоть я и поклоняюсь Будде, но и древних богов по-прежнему чту.
Тем паче, что этот храм предпочитает посещать принц Оходомо Сино. Я была преисполнена уверенности, что встречу принца в горной обители. Так и случилось…
Наши паланкины пересеклись на горной дороге.
Принц, откинув полог, тотчас же узнал меня.
– Вы не стареете, госпожа Киёхара… – не без удовольствия сказал он.
Я, сидя в паланкине, слегка поклонилась.
– Я слышал, ваш муж был тяжело болен… – продолжил принц. – Надеюсь, теперь ему лучше?
– Да, мой господин… – с готовностью подтвердила я. – На его долю выпало ни мало испытаний: потеря доходной должности, разлад с жёнами.
