Следовательно, нужно не мешкая перезвонить по первому номеру. Господи, с тех пор как я начал свои поиски, прошла целая вечность!
Я набрал номер с цифрой один на конце. И опять – кто бы в этом сомневался – мне ответил безучастный автоматический голос. Связан ли он с Изабель? Ответ на сей вопрос по-прежнему был покрыт мраком. Ну почему, почему женщина моей мечты не записала на автоответчик собственный ангельский голосок?
Я сунул телефон в карман, расплатился и вышел из кафе. Шесть часов тридцать минут. С меня хватит.
10
Уныло повесив голову, я тащился по улице Гренель. После той бури эмоций, что выпала на мою долю за последние несколько часов, я чувствовал себя как выжатый лимон. Поверьте, разочарование – это слишком слабое слово, когда речь идет о человеке, затратившем впустую такую пропасть усилий. Наверное, стоит отправиться домой и провести вечер наедине со своими душевными муками. Моя способность к активным действиям иссякла. Волшебная любовная история закончилась, не начавшись. Женщина моей мечты ускользнула навсегда, оставив лишь загаженную птицей карточку, да еще воспоминания о своей чудной улыбке и многозначительном взгляде.
Я понуро брел куда глаза глядят, сунув руки в карманы брюк. Возможно, во мне можно было найти сходство с опечаленным Джеймсом Дином
[8]. Хотя, скорее всего, я гораздо менее фотогеничен. Давно уже мне не случалось пройти пешком такое огромное расстояние, как в этот день. Как ни странно, физической усталости я не ощущал. Это было даже приятно – бездумно шагать вперед.
По улице Гренель я спустился на улицу Ренн, вдоль которой тянулись витрины бесчисленных магазинов. Впереди маячила башня Монпарнас, самое уродливое высотное здание в Париже. Удивительно, но сегодня она показалась мне не лишенной привлекательности. Очевидно, я понемногу приходил в себя.
Зачем идти домой, где меня никто не ждет? Кроме, разумеется, пары засохших томатов в холодильнике. Лучше уж я вернусь в свой книжный магазин. Приняв это решение, я перешел на другую сторону улицы Ренн. Было почти семь. Жюли наверняка еще в магазине.
Милая старушка Жюли! Она неизменно вносит гармонию в окружающий меня хаос. Жюли – из тех людей, рядом с которыми начинаешь чувствовать: все не так уж плохо. И хотя мне не удалось в нее влюбиться, я думал о ней с нежной признательностью в этот стрессовый для меня момент жизни.
«Не надо драматизировать» – ее любимая поговорка. Не нужно превращать критические ситуации в трагедию. Например, когда пару лет назад накрылась моя машина, я предавался скорби так, словно потерял лучшего друга. Жюли привела меня в чувство, просто сказав: «Антуан, это всего лишь автомобиль!» И, как ни странно, я сразу воспрянул духом.
Да, конечно, я вернусь в магазин. В любом случае я должен рассказать Жюли о событиях сегодняшнего дня. В глубине души я надеялся, что мой чуткий и умный друг не только пожалеет меня, но и найдет какой-нибудь выход из тупика.
В конце концов она прочла столько руководств по эксплуатации! Дала столько дельных советов растерянным покупателям, весьма туманно представлявшим, что именно им нужно. Разумеется, она сумеет мне помочь.
Окрыленный надеждой, я распахнул тяжелую стеклянную дверь книжного магазина «Солей». Жюли была на месте. Она сидела за компьютером и, услышав звон колокольчика, подняла голову.
– Антуан! – воскликнула она. – Возвращение блудного сына. Не ожидала увидеть тебя сегодня.
– Ох, Жюли, если бы ты только знала…
Жюли встала, одернула завернувшийся подол юбки, подошла ближе и вперила в меня изучающий взгляд.
– Боже! Что с тобой случилось? – спросила она с участием. – Ты похож на человека, которого переехал грузовик.
– Именно так я себя чувствую! – простонал я, падая на стул.
– Это женщина твоей мечты так тебя отделала? – полюбопытствовала Жюли, усаживаясь на верхнюю ступеньку стремянки.
Я покачал головой:
– Дела мои идут дерьмово!
– Да, я помню, всему виной птичье дерьмо, – улыбнулась Жюли. – Послушай, Антуан, вид у тебя ужасный. Хороший чай – вот что тебе сейчас нужно. Сейчас мы с тобой выпьем по чашечке, и ты мне все расскажешь.
Я тяжело вздохнул. У Жюли весьма своеобразные представления о «хорошем чае». Сейчас она наверняка заварит какую-нибудь травяную бурду с мерзким лекарственным вкусом и пышным названием вроде «Вечернего рая» или «Оазиса покоя». Я, честно говоря, не большой любитель чая. Но уж если выбирать, предпочел бы крепкий черный чай с лимоном.
Но выбирать мне не приходилось. Да и вообще, я был готов на все. Если бы Жюли сказала: «Сейчас мы с тобой займемся йогой» – или: «Выкурить косячок – это то, что тебе нужно», я лишь кивнул бы в знак согласия. Выражения вроде «сейчас мы с тобой…» или «это то, что тебе нужно» оказывают на меня успокоительное действие. Внушают надежду, что испытанное средство непременно поможет. И все будет хорошо.
Итак, я с готовностью кивнул, и Жюли направилась в маленькую кухню, находившуюся в дальней части магазина.
А я внезапно ощутил неодолимое желание опорожнить мочевой пузырь. Весь день я был так занят, что позабыл про свои естественные потребности.
Выйдя из туалетной кабинки, я вымыл руки, побрызгал водой в лицо, пригладил волосы и взглянул на свое отражение. Зрелище было ужасающим. Из зеркала, висевшего над раковиной, на меня смотрели горящие безумным огнем глаза. Жюли изрядно приукрасила действительность, сказав, что я похож на человека, попавшего под грузовик. Скорее под танк. Трудно поверить, что еще утром я выглядел вполне прилично и даже привлекательно. Сегодняшнее утро было в другой жизни. До встречи с Изабель, превратившей меня в телефонного маньяка, который в погоне за ускользающим призраком пытается преодолеть пространство и время.
– Все в порядке, Антуан? Ты там не умер? – окликнула меня из кухни Жюли.
Человек, раздавленный танком, вряд ли может уверенно ответить на подобный вопрос. Но я почувствовал, что слегка отодвинулся от края разверстой могилы.
– Вроде нет, – ответил я.
Через минуту я уже сидел за столом, прихлебывая из чашки пойло с привкусом мяты.
Жюли, предусмотрительно закрыв на задвижку двери магазина, внимательно слушала мою печальную повесть. Я поведал о судьбоносной встрече в кафе, о своем блаженном ожидании, о гнусной выходке птицы в парке, о странных телефонных разговорах с незнакомыми людьми. Разумеется, я рассказал про ложный след, приведший меня в Музей Родена. И про слабый лучик надежды, связанный с автоответчиком. Лучик, который грозил вот-вот погаснуть.
После того как я смолк, Жюли несколько мгновений не говорила ни слова. Я ждал, когда она произнесет свою коронную фразу о том, что не стоит драматизировать ситуацию. Но она молчала. Часы показывали без четверти восемь.
