Однако ее соседки даже не подозревают, что во все времена именно из таких, вот, неизбалованных, незнатных и никому неизвестных девочек с окраин нередко получаются весьма приличные чародейки. А они — благородные, богатые и гордые, нередко превращаются в самых настоящих ведьм.
Лер Альварис внимательно присмотрелся к Айре.
— Где ты родилась, дитя?
— В Аргаире, — тихо отозвалась она, снова ощутив болезненный укол в груди. — У нас была небольшая деревня в предгорьях, как раз возле реки. А там — дом, хозяйство, поле… я из небогатой семьи, лер. И у нас в роду никогда не было магов.
— Как зовут твоего отца?
— Звали, лер… его звали Ургал, — еще тише ответила Айра, чувствуя, как от накативших воспоминаний становится тяжело дышать и тоскливо сжимается сердце.
Маг странно наклонил голову.
— Почему "звали"? Он умер?
— Его убили, лер, — совсем неслышно уронила девушка и тут же прикусила губу. — Их всех убили: отца, мать, моего младшего брата… я видела тела соседей, видела их мертвые лица… собаку, лежавшую возле своей конуры… казалось, что она просто спит, но, когда я прошла мимо, она уже не дышала.
Айра вдруг зажмурилась, заново видя страшные картины, и стиснула руками подлокотники.
— Простите. Мне до сих пор все это снится.
— Как ты выжила, дитя? — сочувственно посмотрел лер Альварис.
— Убежала. За мной долго гнались, но мне удалось скрыться. Сама не понимаю, как выжила, где потом жила, что делала… все как во сне, лер. Будто бы я была не я, а уже кто-то другой. Я видела чужих людей, странные города, сады, поля, реки… и голоса… повсюду голоса, детские и взрослые, мужские и женские, всякие… их слишком много, чтобы различить какой-то один, но, вместе с тем, они такие тихие, что сливаются в непонятный ровный гул…
…она плыла в сиреневом тумане, безвольная и неподвижная. Туман был повсюду, обволакивал со всех сторон, обвивал руки, заботливо укрывал тело, прятал лицо, согревал, помогал забыть… ей было больно, но туман помогал справиться и с болью. Словно бы высасывал ее из груди, медленно и неумолимо. А вместе с болью забирал с собой память, горечь, отчаяние и, иногда казалось, даже саму жизнь. И только чьи-то крупные черные глаза, пытливо заглядывающие в самую душу, все еще держали ее на привязи, не давали раствориться в бесконечном покое, заставляли смотреть в упор, тянуться к ним и неустанно твердить про себя:
— Айра… меня зовут Айра…
Она вздрогнула и с тихим стоном прижала беспокойно пискнувшего метаморфа к груди. Как раз там, где когда-то была рана от чужой стрелы и где так надолго обосновалась боль, с которой странный туман боролся почти семь долгих лет.
— Простите, лер, — прошептала девушка. — Пожалуйста, не спрашивайте больше: это слишком тяжело — помнить о том, о чем так хочется забыть. У меня больше нет семьи, лер Альварис. Никого нет. Если бы не господин Тиарас, согласившийся мне помочь, я бы, наверное, снова спрыгнула с того обрыва, и тогда, наверное, уже не выплыла бы на берег… никогда…
Маг резко встал и, сделав два шага навстречу, присел возле нее на корточки.
— Не надо, дитя, не плачь.
— Я не плачу, — внезапно подняла голову Айра и взглянула совершенно сухими глазами, в которых еще тлели слабые сиреневые искры. — С тех пор я разучилась плакать, лер. Во мне что-то умерло тогда. Быть может, я сама умерла? Не знаю. Порой мне кажется, что это именно так.
— Ты жива, дитя, — успокаивающе сжал ее ладонь директор. — Что бы ни случилось, ты еще жива. И твои родные тоже живы… в тебе. В твоей памяти и твоем сердце. Они всегда останутся там, что бы ни случилось, и когда-нибудь ты услышишь их голоса, звучащие совсем рядом. Буквально за плечом.
Айра прерывисто вздохнула и на мгновение заглянула в глаза немолодого мага — в них светилось столько неподдельного участия, столько сочувствия и понимания, что она, наконец, нашла в себе силы улыбнуться.
— Спасибо, лер. Спасибо за то, что понимаете.
— Как же такое не понять? Я ведь тоже терял близких, — грустно улыбнулся он. — Все мы кого-то потеряли в этой жизни, и нам всегда нелегко с ними прощаться. Но мне кажется, что пока мы о них помним, они никогда по-настоящему не умирают. И каждый раз, когда нам нужен их совет, ненадолго возвращаются из мира духов и находят способ подсказать нам решение.
Она шмыгнула носом.
— Да, наверное, вы правы.
— Главное верить, что они рядом. И тогда, возможно, в один прекрасный день мы поймем что-то очень важное.
Айра благодарно посмотрела, а крыс проурчал что-то веское и спокойное.
— Спасибо.
— Не за что, дитя, — со вздохом поднялся маг. — Совершенно не за что. Рад, что сумел хоть немного тебе помочь.
— Нет, вы очень хорошо помогли, лер.
— Да пустое. Иногда надо просто выговориться и дать слезам прорваться наружу.
— Я пока не могу, — невесело улыбнулась она. — У меня еще нет настоящих слез. Но, возможно, когда-нибудь я воспользуюсь вашим мудрым советом.
Он серьезно кивнул.
— И это будет хорошо. Ты сама почувствуешь, насколько станет легче. Кстати, тебе комфортно все время быть рядом с метаморфом?
— Да, лер. С Кером всегда хорошо. Он никогда меня не бросит.
— Кер? — удивленно переспросил маг. — Ты дала ему имя?
— Конечно. Как же без него?
— И ты его принял? — он с неменьшим удивление перевел взгляд на урчащего крыса. Тот согласно пискнул и нырнул под руки хозяйки, забираясь под ее ладони, как в уютный домик. — Надо же, как быстро… девочка, а он тебя не утомляет?
Айра изумленно подняла голову.
— Нет. Почему он должен утомлять?
— Потому что способен поглощать твою силу. В большей или меньшей степени, но это неизменно происходит. Особенно, если он голоден, а перекусить негде и некогда. К чему у тебя большее сродство?
— К Земле, — ответила она. — А разве это так важно?
— Конечно, — снисходительно улыбнулся директор. — Чем ближе ему по духу сила хозяина, тем теснее они могут сойтись, вплоть до полного слияния мыслей и аур. Это, конечно, бывает крайне редко, но если твой Кер доволен качеством силы, которую ты ему неосознанно отдаешь… даже сейчас, кстати! так что постарайся не переусердствовать… то это позволит вам сблизиться в максимально короткие сроки. А значит, и начать понимать друг друга даже не с полуслова, а с одной только мысли. Или намека на мысль. Улавливаешь суть?
Айра слегка нахмурилась.
— То есть, когда он голоден, то питается тем, что я ему отдам?
— Не только когда голоден, а когда нуждается в твоей силе. Как думаешь, что позволяет ему так быстро и почти безболезненно менять обличья?
