Юноша никогда прежде не встречался с чародеями, хоть и знал, что примерно раз в год посыльные от Ковена посещают удаленные уголки Аргаира, чтобы отыскать одаренных детей и отправить их в далекий Лир к Арке. Однажды они даже приезжали в его деревню, пристально посмотрели в глаза всем детям, которых родители с надеждой привели к постоялому двору. Но он туда не пошел — сестра (тогда она еще была жива) почему-то испугалась странных незнакомцев на больших лошадях и его не пустила. Спрятала в кустах, накрепко обхватив руками. И сама не пошла, хотя матушка долго кликала с крыльца в надежде на чудо и лучшую судьбу для своих детей, чем прозябание в такой несусветной глуши. А вышла только под самый вечер, когда чужаков давно и след простыл, небо угрожающе потемнело, а маленький Вэйр тихонько вздохнул и запросил кушать.
Кажется, это было так давно…
А еще через год в деревню пришел первый в его жизни Туман, и сестры у Вэйра не стало, после чего у него бесследно пропал беззаботный привкус детства. Вместе с появившейся взамен болью, горечью потери, пониманием случившейся несправедливости, унизительного ощущения собственной беспомощности и безобразным шрамом, оставшимся на левой щеке, как напоминание о той далекой ночи.
Юноша сжал зубы и с ненавистью уставился на неподвижную фигуру мага, который с некоторых пор олицетворял для него то зло, что некогда спустилось с гор на его родную деревню. Ведь тот туман не был простым. Его кто-то создал и призвал на головы ничего не подозревающих селян. Маг. Волшебник. Проклятый чародей, зачем-то задумавший забрать его сестренку. Вот она была, красивая и умеющая радоваться каждому прожитому дню, а потом ее не стало. Она погибла, умерла, исчезла в этом бездушном Тумане. Он поглотил ее с головой, как, наверное, до этого поглотил немало других невинных жизней. Где-то в соседней деревне, в городах, по другую сторону горного хребта… ведь для магии нет преград. От нее не спрячешься за крепкими дверьми и тяжелыми засовами. Для нее и высокие горы — не помеха, а отец говорил, что он каждые семь лет приходит по чью-то душу. И вот совсем недавно вернулся за ним самим, чтобы закончить то, что было начато тогда…
Вэйр зло прищурился, позабыв даже про ноющую спину и стертые ладони, а потом вдруг увидел, как в руке мага появился короткий жезл, который почти сразу окутался полупрозрачным голубоватым сиянием. А мгновением спустя с него сорвались и устремились вперед вперед тонкие призрачные нити, принявшиеся формировать далеко впереди какой-то паучий кокон.
Судно неслось теперь без помощи гребцов и ветра. Казалось, его направляла чья-то могучая рука, уверенно разворачивая носом прямо к серовато-голубому мареву, которое с каждым мгновением становилось все ярче и плотнее. Кратт на мостике даже застыл, пристально следя за творящейся магией. Возле него также неподвижно замер Зег, нервно сжимая могучими руками крепкое кнутовище. На реях молчаливыми тенями застыли остальные пираты, и даже невольники вдруг почувствовали нечто неправильное в сгущающемся воздухе — никто из них не то, что не попытался воспользоваться моментом, а даже пикнуть не посмел. И все завороженно таращились на внезапно разлившуюся реку, над поверхностью которой все быстрее и увереннее разгоралось марево открывающегося портала.
Вэйр судорожно сглотнул, неожиданно поняв, для чего Кратт так упорно стремился в эту протоку — здесь, вдали от чужих глаз, вдали от людей, деревень и королевских соглядатаев… где тихую заводь непроницаемой стеной окружили столетние деревья и где ни один маг не почует творящееся колдовство… было так просто исчезнуть. Так легко ускользнуть от ищеек короля и всей армии его многоопытных шпионов. И так просто обмануть их бдительность, проскользнув сквозь расставленные сети всего лишь с помощью одного короткого заклинания. Правда, такой мощи, что оно вполне могло пропустить сквозь себя целый корабль.
Вот теперь ему стало понятно, отчего неуловимого Угря никто не мог поймать. Теперь очевидно, почему ему каждый раз удавалось скрыться: нет ничего проще, чем отвести глаза незадачливым крестьянам, пройти у них перед самым носом, совершенно не прячась, но выдавая себя за другого. Спокойно подняться вверх по течению довольно широкого, но не слишком многолюдного рукава Арги, а затем незаметно исчезнуть, предварительно наложив на виденных ранее людей искусно наведенное заклинание забвения. Сделанное с тем расчетом, что даже если эта уловка окажется разгаданной, сам староста смог бы сказать лишь то, что видел богатого и успешного купца, вложившего на свою беду деньги в совершенно невыгодное дело, ибо где это видано, чтобы в Белозерье везли дорогой северный лес, когда там и своего полно?
— С-соррае! — выдохнул маг со змеиным шипением в голосе, и в ту же секунду с совершенного чистого неба в набалдашник жезла ударила длинная ветвистая молния. Одновременно с этим над рекой раздался сильный раскат грома, от которого рабы невольно пригнулись к веслам, инстинктивно закрывая головы руками. За ним пришел порыв сильного ветра, паруса с громким хлопком выгнулись вперед. Потревоженная вода пошла сильной рябью, а резко ускорившийся корабль едва не взлетел…
Наконец, из верхушки жезла, словно впитав в себя всю силу молнии, выстрелил узкий пучок света, который, пронзив насквозь зыбкое марево формирующегося портала, распахнул его во всю ширь. Его края тут же стали четче, ровнее, запылали сизыми сполохами, невольно притягивая к себе взгляды. Почти сразу стремительно приближающееся судно начало светиться таким же неприятным светом. Затем легонько коснулось острым носом, озарилось яркой синевой уже целиком, что вызвало среди рабов не только закономерное волнение, но и испуганные крики. После чего вдруг вздрогнуло до самой кормы, странно завибрировало, а затем с тихим свистом втянулось внутрь.
Вспышка!
Вэйр охнул, зажмурившись до боли, и вцепился пальцами в дернувшееся весло, но все равно не удержался — проклятая деревяшка внезапно вырвалась из рук, куда-то улетела, отпрыгнула, заиграла, мелко подрагивая вместе с бортами, дощатым полом и самым Вэйром. А потом неожиданно вернулась и с такой силой треснула его по ребрам, что он вскрикнул и рухнул навзничь. В голове тут же помутилось, в груди будто лопнула туго натянутая струна, на губах проступило соленое, а в глазах поплыли разноцветные круги.
Последнее, что он помнил — это льющийся сверху яркий свет, больно ударивший по зажмуренным векам и выдавивший из-под них невольные слезы, невесть откуда обрушившийся на плечи безумно горячий воздух, а еще — легкий, восхитительный и совершенно неуместный в такой момент аромат моря. Нежный, слегка соленый и полный смутного ощущения чего-то родного, чуткого, заботливого и теплого, как мягкие руки матери, принявшие, наконец, его измученное сознание.
Глава 11
Целую неделю Айра старательно изучала под руководством Марсо свое необычное Озарение. Пользуясь запретом на магию от господина Лоура, она могла безнаказанно бездельничать на практике и не шокировать преподавателей своей сиреневой аурой. Но, одновременно с этим, вечерами и ночами торопливо усиливала мощность Щита Овсея и потихоньку пробовала колдовать.
Разумеется, призрак пристально следил, чтобы она не перенапрягалась. Позабыв на время про свои любимые книжки, он часами летал вокруг хмурящей брови девушки и давал советы касательно творимых ею заклятий. Он специально создал вокруг нее дополнительный Охранный Круг, чтобы скрыть возмущение магического фона, тщательно контролировал все ее пассы, возмущенно вопил, если она не всегда справлялась, и картинно хватался за голову, когда получалось не то, что надо.
