– О… Да, спасибо, я обязательно приду. Когда, говорите? В среду? В смысле, послезавтра?
– Да! С утра прогоним тесты, а где-то во второй половине дня и начнем. Я вас жду. Мы вас все ждем!
А вечером позвонила Куваева – на личный коммуникатор.
– Здравствуй, сестра. Тебя слишком долго не было. Учитель дважды откладывал Большую охоту.
Валевская развела руками:
– Что поделать, работа!
– Но теперь ты вернулась. Учитель назначил на послезавтра. Утром ты должна быть в стойбище.
– Ну хорошо, я постараюсь… Стоп! Послезавтра – эксперимент в институте!
– Какое нам дело до развлечений Касслера?
– Ты разве не должна присутствовать? Там ведь будет доброволец, я думала, это твоя прямая обязанность. Кстати, меня Касслер тоже пригласил.
– Любая обязанность – это условность, придуманная людьми. Я обязана исключительно самой себе – пройти обряд. И ты тоже. Что для тебя важнее – смотреть, как никчемные старики занимаются глупостями, или подняться на следующую ступень собственного совершенства? – Куваева усмехнулась, тряхнула рыжими кудрями: – Впрочем, я тебя не заставляю. Решай, готова ты узнать истину или нет. У тебя есть время на размышление. Послезавтра утром мы ждем тебя. Если ты часть племени.
Куваева отключила коннект, а Марина еще долго сидела и размышляла над ее словами. Три месяца назад она бы не сомневалась, как следует ответить, где истина, а где – глупые выдумки. Но три месяца назад в ее жизни еще не случилось объявившегося через сорок лет Спасителя и рыжеволосой женщины, бегущей с завязанными глазами по раскаленным столбам. Не было разговора с умирающей Ставриди – «они меняются…» Три месяца назад в ее жизни не было надежды.
Да, она не сомневалась: научиться путешествовать сквозь время, разгадать тайны прошлых веков – очень важно для человечества. Но какая польза в этом лично для нее? Какая польза хоть кому-нибудь в том, что она станет свидетелем очередной победы науки над мракобесием? Никакой. С другой стороны, есть ли польза человечеству в медеанском обряде? Однозначно нет. А для нее, для Марины Валевской?
Этот вопрос не имел ответа. Потому что поверить словам Спасителя о миллионах лет и тысячах прожитых жизней означает поставить мракобесие выше науки. А не поверить – значит лишиться надежды. Оставшиеся сорок лет жизни станут всего лишь подготовкой к переезду в удобную палату с дверью на террасу и лестницу, ведущую к морю, по которой тебе уже не спуститься. И еще – все надежды когда-нибудь отплатить убийцам Георгия окажутся просто фантазиями.
Марина никак не могла заснуть в эту ночь. А когда заснула, увидела своего первенца. Крошечный, розовенький, он тянул к ней пухлые ручки с перетяжками и смеялся. Он еще не выучил свое первое слово, но он звал ее, и она это понимала. Затем Георгий исчез. Растворился в громадных фасеточных глазах, надвигавшихся из темноты. Глазах, заслонивших весь мир. Глазах, в которых не было ненависти и сострадания, не было злобы и жалости, а только неумолимая предрешенность, равнодушие бессмертных богов.
Утром, смывая под душем липкий пот ночного кошмара, Марина мысленно ответила на вопрос Куваевой:
«Да, Ванесса, я готова узнать истину! Ту истину, которую даст людям Касслер и его эксперименты. Потому что я смогу вернуться на четыре года назад и понять, что случилось на Тестурии. Узнать, кто виновен в гибели моего сына. А потом я вернусь на сорок лет. Я посмотрю, что на самом деле было в Холодных пещерах. И тогда многое изменится…»
* * *
Однодневную командировку в Кейптаун ей предоставили без проволочек – вполне естественно желание эксперта увидеть результаты своей работы. Тем более такие грандиозные результаты! День пролетел незаметно. И ночью она спала крепко и беззаботно. И утром, под душем, не разговаривала с оппонентами, а придумывала, что наденет в поездку, и напевала под нос песенку о маленькой девочке, заблудившейся в ночном лесу, но потом увидевшей огонек в окошке. На этом светлая полоса жизни закончилась.
Она вышла из душевой, на ходу запахивая халат… и едва не заорала от неожиданности. Посреди ее комнаты стоял Спаситель. Руки сложены на груди, лицо – бесстрастная маска.
– Как… как ты сюда попал?!
– Друг Валерий привел меня. Пошли, сегодня Большая охота. Племя ждет свою сестру.
– Никуда я не пойду! У меня работа, командировка… да что ты ко мне привязался? У тебя есть Ванесса! Она ярче, красивее, моложе. Ей двадцать шесть, а мне – шестьдесят.
– Считать надо не те годы, что прожиты, а те, что остались. Сегодня ты узнаешь, кто ты – охотник или дичь. Узнаешь, что тебе предстоит – начать бесконечные воплощения или превратиться в корм для земляных червей.
Марину начало трясти. Хотелось развернуться, убежать… но куда?! Цепкий взгляд индейца уже пробрался внутрь сознания, не выпустит. Снова и снова будет бередить старую рану – она стояла так близко к разгадке тайны, к ответам на все вопросы, и отступила. Не узнала, где кончается мракобесие и начинается истина… А Касслер прекрасно обойдется и без нее.
– Хорошо, я пройду твой обряд, – проворчала она. – И закончим на этом!
Спаситель остался невозмутимым. Кажется, он не сомневался в ее согласии:
– Приготовь себя. Твоя одежда для охоты не годится.
Только сейчас Валевская увидела лежащие на полу у ног индейца кожаную куртку, короткие штаны, мокасины и перчатки. Спросила язвительно:
– Я что, должна при тебе переодеваться? Выйди из комнаты! Хотя бы отвернись.
Не проронив ни слова, Спаситель повернулся к ней спиной. Валевская сбросила халат, начала примерять «индейскую» одежду, то и дело подозрительно косясь на незваного гостя. Тот стоял неподвижно, вперив взгляд в противоположную стену. Но Марине отчего-то казалось, что он видит ее всю целиком.
Надевать кожу на голое тело было непривычно, но не так уж и неприятно, как ей представлялось. Неизвестно, кто подбирал размеры, но и куртка, и штаны сели как влитые. Валевская подошла к зеркалу, осмотрела себя. Хмыкнула – ох и по-дурацки она выглядит, «индианка»! Сунула ноги в мокасины, спросила:
– А перчатки зачем?
– Твои пальцы слишком мягкие, чтобы натянуть тетиву. Тебе нужен еще один слой кожи, – ответил индеец, не оборачиваясь.
– Ага, значит, мы будем охотиться с луками. На какого зверя?
– На самого большого. Вы называете его слон.
– На слонов?! – Марина опешила. – Но… но слоны не для охоты!
– Все для охоты.
* * *
В просторном салоне «Кондора» разместилось все племя во главе с Учителем. Отсутствовал только Каминский – руководитель второй по значимости лаборатории института не имел права проигнорировать эксперимент. Хотя Куваева, например, его банально прогуливала, ничуть не страшась неизбежных оргвыводов. Как, собственно, и Валевская «прогуливала» командировку. Первый раз в жизни.
