– Нам нужно еще полчаса, три репетиции с балетом, хорошо? Передохните, мистер, я пока поработаю с ребятами.
Дима подбежал к нам. Он улыбался и светился, хотя было видно, что он очень устал. Он просто сел возле меня, привалился ко мне и закрыл глаза. Отдохнуть ему дали недолго, за это время мисс Тони вернулась с пятью парнями и начала с ними работать. Парни, повинуясь какому-то слабо вразумительному жесту хореографа, не стесняясь, разделись до трусов, перетянули суставы, и выстроились в шеренгу. У них были идеальные тела. Дима со своим блеклым, но фигуристым телом не входил ни в какое сравнение с ними. У танцоров были накаченный торс, руки, идеальные и безволосые ноги. У Димы волосы были и на груди, и на животе, и на руках-ногах. Он сложил руки на груди и улыбнулся.
Мисс Тони взяла плетку и приказала всем повернуться задом, спустить трусы. Парни повиновались, Дима и Брэдли залились краской, а я, неожиданно для себя, зашлась сексуальным стоном.
– Мисс Домбровская? Есть предпочтения? – с лукавой улыбкой спросила мисс Тони и шлепнула одного танцора по ягодице.
Я, словно одурела от вида накаченных задниц, захлопала в ладоши и, плотоядно улыбаясь, ткнула пальцем в чью-то откровенно пошлую задницу со словами:
– Ну вот этот персик я б надгрызла!
– Элиот, выйди из шеренги, – приказала мисс Тони.
Элиот, обладатель персика-задницы, сыграл бедрами, подтянул трусы и повернулся с улыбкой.
– Эл, ты работаешь с артистом.
– Да, мисс Тони.
– Остальные – сзади. Парни, смотрим, а потом работаем. У нас всего полчаса!
Мисс Тони врубила музыку, поманила к себе Диму, и они два раза подряд станцевали девять «восьмерок», то есть комбинацию движений, укладывающихся в ритм песни, если разбить ее на равные части по восемь ударов в ладоши. Как раз выходило, что на припев танцевалось три «восьмерки», на куплет также три, одна на бридж и две дополнительные к финальному куплету.
Парни внимательно смотрели, а Элиот то и дело бегал то вперед, то назад, улавливая одному ему понятные движения. Я не видела ничего сложного в танце, но когда мисс Тони и Дима закончили, Элиот сказал:
– Мисс Тони, я не понимаю связку в финале. Вы специально ее смазали? Она нечеткая.
– У Димы не получается четко ее выразить, подстраивайтесь, – бросила она и скомандовала: – Начинаем!
За Диму встали четыре парня, ободряюще ему улыбнулись, а Элиот пристроился рядом.
– Помните, что рука у меня тяжелая, мальчики, – предупредила мисс Тони и щелкнула плеткой, словно Карабас на кукол.
Мне нравилась эта тетка. Она молодец, умела держать в узде липовыми инструментами. Ну не станет она же их бить!
Но тут я ошиблась. Первый свой шлепок получил по заднице Дима – мощный, обжигающий. Он не успел повернуться ровно и повалился на Элиота. Тот его, конечно, раскрутил, но «восьмерку» пришлось танцевать заново. Второй мисс Тони влепила Диме уже по рукам, когда он их не убрал за спину в припевочной «восьмерке». Последующие я уже не считала, только каждый раз вздрагивала, представляя, какой силы этот удар, если я слышу его даже сквозь песню. Но когда Дима с Элиотом делали движение «просунь ногу между моих ног», я всерьез обеспокоилась за достоинство Элиота: мисс Тони обустроилась у Элиота между ног и от души шлепала его по бедрам, заставляя выгибать их все больше и больше. Элиот был намного больше мисс Тони, и я видела, как Дима держал его с трудом, за что получил щелчок по спине с грозным:
– Горб убрать!
* * *
Следующее утро началось с совещания и одного сюрприза. В переговорной комнате в нашем штабе на диванчике, поставленном вместо трех или пяти складных стульев, роскошно раскинув белесые волосы из парика, восседала ОНА. Памелла Аллегро, женщина, держащая небосвод мира моды. Хозяйка модного дома «Allegro». У меня помутнело в глазах. Я видела фото этой чудотворной женщины, я восхищалась ею и боготворила! Но даже не представляла себе, насколько она страшная! Мать моя женщина! Это же просто ужас! Сухая пергаментная кожа, надутые, будто воспаленные герпесом, губы с ярко-лиловой помадой, ресницы а-ля Буренка. Худощавые, но жилистые руки прикручены к телу плечами, словно грубыми болтами. Куцая грудка под сеточкой стянутой кожи. Элегантное платье из последней коллекции, темно-синее с открытыми плечами и глубоким декольте и с поясом из каленого стекла. Как я хотела это платье! Но, увы, последний размер в коллекции я могла натянуть на себя в двенадцать лет. Босоножки со стеклянными бретельками и прозрачной подошвой… Боже мой, это дива Памелла Аллегро!
– Здравствуйте, мои дорогие, – сказала Памелла.
О боже, какой голос! Волшебный, неповторимый, с ненавязчивой хрипотцой, словно дива слегка простудилась. Я слышала не одно интервью Памеллы и знала, какая тяжелая выпала на ее долю ноша. Муж-подонок, проблемы со здоровьем… Но она была для меня образцом нравственности и силы духа.
– Памелла! Добрый день! Рада знакомству с вами! Я – Ника!
Кажется, я проговорила это в полуобмороке и с каменным лицом, потому что мозг отказывался давать команды мышцам. Но когда Памела встала и подошла ближе и – представьте себе! – обняла меня (легкий сладкий парфюм! «Маленькое черное платье» или «Шанель № 5»?), я увидела свое отражение в зеркале. Улыбаюсь. Слава богу! Дима топтался у входа. Конечно, он никогда в жизни не слышал о Памелле Аллегро и не знает, кто она. И судя по его сконфуженному виду, он не понимает, почему я ее обнимаю. И боится, что Памелла полезет с объятиями к нему или съест его. Не полезет, ибо это фишка Памеллы – она обнимается только с теми, кто говорит «добрый день!» в любое время суток! Остальные – не в теме.
– Рада познакомиться, дорогая. Я – Памелла, – сказала Дива.
– Памелла, познакомься, это наш Дима.
– Наша новая звезда, я полагаю? – томно проговорила Памелла и протянула Диме сухую лапку.
Дима пожал ее с недоверчивой улыбкой и кивнул.
– Готовы приступить? – раздался голос Парвати сзади.
Я снова принимаю чувство реальности и обвожу взглядом комнату. Так, дива затмила собой около семи человек, не считая нас троих и саму себя. Кроме Коннора я больше не знала никого, но, как заранее объявил Брэдли, никого знать и не нужно. Людей настолько много, что далеко не факт, что мы еще хоть раз встретимся. Как в прошлый раз на встрече.
Но двоих профурсеток я знала. Виолетт и Дженнифер. Я получила от них не один десяток писем и даже слазила к ним в профайл в системе коммуникации между сотрудниками центра, где были их фотографии. Обе блондинки, молодые, стройняшки, в общем, они из той категории, которая презрительно осматривает мое тело и прощает себе лишнее пирожное на ночь. Виолетта откровенно косила под Бритни Спирс, а в Дженнифер были видны попытки отчаянной индивидуальности, но без особых изысков. Девушки были одеты в деловые костюмы, Виолетта – в строгий черный, а Дженнифер – в переливающийся серебристый. Естественно, обе на высоких каблуках и с изящными планшетами в славных корках, по которым постукивают десять цепких коготков.
