– Одно другому не мешает. Просто соседи не дарят среди зимы своим соседкам без всякого повода дорогие букеты. А следовательно, ваш… сосед может и под присягой подтвердить что угодно, чтобы выгородить вас. К примеру, о чем говорили в корчме на литовской границе Гришка Отрепьев и монахи Варлаам и этот второй… как его?.. – Карнаухов посмотрел на Дашу. – Подскажите, Дарья Александровна, у вас ведь исключительная память.
– Мисаил, – ответила она.
Вернулся эксперт. На этот раз в его руке был не только сапожок, но и чемоданчик.
– Полное совпадение, – сообщил он. – Сейчас мои девочки распечатают заключение.
Он поставил чемоданчик на стол, раскрыл и посмотрел на Шеину:
– Мадемуазель, позвольте снять с ваших пальчиков отпечатки.
Даша протянула руки.
– Не бойтесь, барышня, это не больно, – пошутил эксперт.
Кульков внимательно и молча наблюдал за процессом, а когда все закончилось, вздохнул:
– Господа сыщики, лучше бы вы реальных преступников искали.
Больше вопросов Даше не задавали. Ей вернули обувь, а потом попросили подписать протокол.
Она прочитала, потом прочитал адвокат, который сразу сделал замечание Карнаухову за неразборчивый почерк, но, ознакомившись с текстом, кивнул своей клиентке:
– Все верно, можете подписать.
Шеина взяла ручку и написала внизу страницы: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». И поставила фамилию.
После чего ее попросили подождать в коридоре. Она вышла вместе с адвокатом, на потертом стуле с букетом все тех же утренних орхидей сидел Дмитрий.
– Все нормально? – спросил он, уступая ей свое место.
Она пожала плечами и показала ему вымазанные черным подушечки пальцев.
Адвокат присел рядом и посмотрел на часы.
Из кабинета выглянул Карнаухов, посмотрел на Хворостинина и спросил:
– Вы свидетель? Заходите!
Дмитрий обернулся и, отдавая букет, подмигнул девушке.
– Не волнуйся, все будет хорошо.
– Будем надеяться, – ответил ему адвокат.
А Даша попыталась улыбнуться, но веселой улыбки не получилось.
– Вы держались молодцом. Причин для ареста у них нет, – сказал Кульков. Через некоторое время Леонид Сергеевич вновь посмотрел на часы. – О-о, – удивился он, – третий час почти. Надо же, как время летит!
– Ровно сутки назад я в это время ехала в электричке, – вспомнила Даша, – и даже не представляла, чем все это может закончиться.
– Будем надеяться, что сегодняшним допросом все и ограничится.
Он откинулся на спинку стула.
– Нам с вами, Даша, еще надо подписать договор на оказание адвокатских услуг, чтобы в случае чего ордер лежал в деле, а я мог знакомиться с материалами следствия. Но это как-нибудь в другой раз…
– Спасибо вам большое, – от души сказала девушка. – И вчера меня спасли, и сегодня.
Он улыбнулся:
– Я же говорил, люди должны помогать друг другу. Сейчас ваш друг выйдет, и все закончится. Его показания, конечно, проверят… Но камеры наблюдения есть, запросить видеоматериалы следствие обязано, если они этого не сделают, это сделаю я… Вам ничего не угрожает.
– Простите, но сколько я должна буду заплатить за ваши услуги?
– Договоримся, я думаю, – ответил Леонид Сергеевич, – оплата моих услуг дифференцированная: зависит от сложности дела и от результата. Но в первую очередь от финансовых возможностей клиента. А вы, как я понимаю, – девушка небогатая…
– Так получилось, – вздохнула Даша.
Хворостинин из кабинета следователя не выходил долго. В коридоре появились двое полицейских, они остановились возле Даши, и один произнес:
– Гражданка Шеина, следуйте за нами.
– Куда она должна следовать? – вскакивая со своего стула, воскликнул адвокат.
– Нам приказано доставить ее для подписания протокола.
– Какого еще протокола? Она же все подписала. Погодите! – возмутился Леонид Сергеевич и открыл дверь кабинета.
– Господин следователь, – обратился он к Карнаухову, – Дарью Александровну собираются уводить подписывать еще какой-то протокол. Почему я ничего не знаю?
– Сейчас и узнаете. А вашу клиентку я распорядился задержать на сорок восемь часов, пока проводится доследственная проверка. Уголовное дело по факту убийства господина Копатько заведено, и я имею полное право задержать подозреваемую. Вы же знаете, задержание не является мерой пресечения, и судебного решения на это не требуется, и согласование прокурора тоже.
– Я знаю. А также знаю, что задержание проводится в том случае, если подозреваемый пытался скрыться, если личность подозреваемого не удается установить, если подозреваемый не имеет постоянного места жительства. В отношении госпожи Шеиной причин для задержания нет.
– Вы забыли, господин адвокат. Поводом для задержания могут послужить следы преступления на теле и одежде подозреваемого. В данном случае есть отпечатки пальцев и отпечатки следов обуви. Но вы напрасно так волнуетесь. Ей сидеть у нас всего двое суток, за которые мы получим более веские улики, а если нет, то обязательно выпустим. Да и вы всегда можете обжаловать меру дальнейшего пресечения в суде.
Пока они разговаривали, Хворостинин поднялся и вышел в коридор. Но Дашу уже увели. На стуле, где она сидела, остался лежать букет орхидей и связка ключей от квартиры.
Дмитрий обернулся, схватил адвоката за лацкан пальто и сказал:
– Если с моей девушкой что-то случится, то вы мне ответите, – он ткнул пальцем в Кулькова, а потом сердито глянул на следователя: – И ты ответишь… – После чего быстро зашагал по коридору, бросив через плечо: – Я не закончил. Ждите, сейчас вернусь.
Адвокат потер ладонью свою грудь и хмыкнул:
– Этот сумасшедший чуть не сломал мне ребро. – И посмотрел на Карнаухова. – Кто он такой? Вам представился?
Но следователь развел руками:
– Это же ваш свидетель! Он назвал только имя. А где работает и кем, говорить не стал. Что-то ляпнул по поводу того, что служит государству. Мне показалось сначала, что он разумный человек. Ну, пусть только вернется сюда.
Хворостинин вернулся быстро. Сказал, что он ничего к своим показаниям добавить не может. А если Следственный комитет не заинтересован в поиске настоящего убийцы, то он сам его проведет.
– Бог в помощь! – пожелал Карнаухов. – Только прошу не мешать ходу расследования. А Дарье Александровне у нас будет спокойнее.
– И тебе дай бог так успокоиться.
Дмитрий подошел к столу и подписал протокол.
Следователь молча смотрел, как он это делает. А когда Хворостинин подошел к дверям и попрощался, произнес вслед:
