– Покажите, куда вы передвигали подсвечник и куда вы его поставили.
Даша показала, и человек с камерой подошел и зафиксировал ее ногу возле пятна парафина на паркете.
В сторону двери девушка старалась не смотреть, потому что возле нее мелом был нарисован силуэт лежащего на полу человека. И темные пятна, похожие на кровь.
– На консоли еще маленькая елочка стояла, – вспомнила она.
– Стояла или лежала на полу?
– Что елочке делать на полу?
– Вы не ответили на вопрос.
– Стояла на консоли. Там еще светились гирлянды.
– Так во сколько вы вышли из дома Копатько?
– Я не смотрела на часы, но мне кажется, около четырех или чуть раньше.
– Уровень освещенности был такой же?
– Приблизительно, возможно, чуть темнее.
– Сейчас еще нет шестнадцати часов, но мы пройдем по тому пути, который вы по непонятной мне причине избрали после спокойной и милой деловой встречи.
Они вышли из дома, обогнули его, а по дороге Даша раздумывала, зачем Карнаухов задает ей столько вопросов, как будто пытается поймать ее на лжи. Хотя все его действия и все вопросы фиксируются камерой, потому, возможно, он выполняет все, что следует делать в подобных обстоятельствах.
Выбрались на лед озера, пошли по ее старым следам, слегка припорошенным снежком. Озеро перешли куда быстрее, чем Даша это сделала в тот вечер одна, хотя тогда она бежала, а теперь шли не спеша. Карнаухов, Даша, человек с камерой, двое автоматчиков в черных масках вышли на берег и пошли, огибая сосны. И как раз в это время начало смеркаться. Но следы ее ног еще читались на снегу… Уже послышался шум трассы, но вдруг следы повернули в сторону от нее.
– Странно вы ходите, – удивился Карнаухов, – словно бежите от погони и пытаетесь запутать след. До трассы метров триста, а вас куда-то в глубь леса тянет…
– Тогда был ветер и звуков никаких не доносилось, я заплутала, – объяснила девушка.
– Но ведь трасса просматривается сквозь деревья, – заметил следователь.
Даша промолчала и вспомнила вдруг:
– А почему нет моего адвоката?
– А зачем? Вы показали, как было. Что может измениться от того, что он присутствовал бы здесь? Я звонил Кулькову сегодня, говорил о том, что собираюсь отвезти вас на следственный эксперимент, но у него судебное заседание по другому делу…
Очень скоро стемнело окончательно. Теперь и следов не было видно, поэтому пришлось просто идти на звук трассы. Когда выбрались, следователь посмотрел на часы и объявил:
– Шестнадцать тридцать четыре. Вроде все сходится. Покажите, где стояла машина гражданина Хворостинина. Или вам пришлось дожидаться, когда ваш друг подъедет?
– Машина стояла.
– Странно, а гражданин Хворостинин сказал, что вы его дожидались.
– Я вышла и увидела, как он подъезжает, и подумала, что он ждал меня, а он увидел, что я подхожу, и, наверное, решил, что я его жду.
– Резонно и убедительно, – хмыкнул Карнаухов, – я лежу и думаю, что он лежит и думает, что я лежу и думаю… Вот как-то так у вас получается.
Тут к ним подъехал микроавтобус, который стоял неподалеку. Они забрались внутрь, и машина тронулась.
– Замерзли? – участливо поинтересовался следователь, но не у Даши, а у автоматчиков.
– Есть немного, – глухо ответил один.
Второй промолчал.
Когда въехали в город, следователь посмотрел на часы.
– Без десяти пять. А ваш друг показал, что было ровно пять или даже больше, а у него машина быстрее нашей будет. Так что не очень сходится.
– Мы сегодня из дома Копатько вышли раньше, чем я тогда, – ответила Шеина.
Она успокоилась, удивительно, конечно, что по времени все так сошлось: ведь, давая показания, она больше всего боялась, что все будут проверять и перепроверять, и тогда их ложь всплывет. Но теперь бояться нечего, тем более после того, что случилось сегодня у нее дома… Дмитрий не бросит ее в беде.
Глава 11
Хворостинин подъехал к дому. Вышел из машины и оглянулся. Неподалеку дети играли в снежки. Снег лепился плохо, и потому перекидывались они пригоршнями снега. К вечеру начало подмораживать. Дмитрий зашел в парадное, поднялся на шестой этаж, открыл дверь квартиры Даши. Котенок выскочил навстречу. Молодой человек налил в блюдечко молочка и сказал:
– Погоди, скоро переедем ко мне.
И тут, словно почувствовав неладное, Дмитрий подошел к рабочему столу Даши и посмотрел на ноутбук, взял его в руки – винчестера не было. Больше никаких следов чужого присутствия не наблюдалось. Хворостинин прошел на кухню и включил электрический чайник. Взял на руки котенка и спросил у него:
– Тебе не кажется, что Даша должна была уже вернуться?
Потом достал мобильный и набрал номер дежурного по РУВД, сообщил, что кто-то проник в квартиру гражданки Шеиной и вытащил из ее компьютера жесткий диск.
– Дверь была взломана? – спросил дежурный.
– Следов не заметил.
– В этом случае мы вряд ли можем помочь. Если, конечно, экспертиза не покажет, что замок был открыт отмычкой или чужим ключом. Пусть хозяйка квартиры напишет заявление и оставит участковому, а он скажет, как действовать дальше.
– Салганову?
– Ему. Запишите телефон на всякий случай, а то праздники, он вряд ли на месте.
Около трех часов Хворостинин прождал возле РУВД, надеясь, что девушку вот-вот отпустят. Надеялся ускорить ее освобождение, но следователя Карнаухова не мог найти. Потом он узнал, что майор повез подозреваемую на место преступления для проведения следственного эксперимента. Про то, что Шеину должны освободить, никто не знал. Сказали только, что задержанных на двое суток обычно столько и держат, а потом уж решают, что с ними делать, даже если задержанный совсем ни при чем.
Участковый на звонки долго не отвечал, потом все-таки снял трубку и произнес всего два слова: «Позвоните позднее». И тут же пошли гудки. Дмитрий нажал кнопку повтора. На этот раз участковый не выдержал сразу:
– Чего еще?
– Салганов, сиди на месте, я скоро подъеду.
– А это кто? Ты, что ли, Гриша?
– А кто же еще? Жди!
Хворостинин надел куртку, посоветовал котенку быть более бдительным и вышел из квартиры…
«Нива» выехала на широкую и ярко освещенную улицу, по которой в оба направления спешили автомобили. Хворостинин ехал в левом крайнем ряду, когда его настиг черный внедорожник, приблизился вплотную и дважды мигнул фарами дальнего света. Дмитрий ушел вправо, пропуская нетерпеливого водителя. Внедорожник ускорился, но, поравнявшись с машиной Хворостинина, притормозил. Стекло передней пассажирской двери было опущено, и оттуда высунулся ствол автомата с глушителем. Дмитрий резко затормозил и вывернул руль влево. «Нива» едва не вылетела на встречную полосу, но, зацепив боком заднее крыло внедорожника, развернулась на месте, не остановилась, а поехала прямо, перепрыгнув через дорожный бордюр, заснеженный газон, выскочила на пешеходный тротуар, стремясь к неширокой арке, за которой был темный провал двора. Пули ударили по корпусу, по стеклам, лопнул пробитый скат… Не вписавшись в поворот, «Нива» ударилась в угол дома, не доехав до арки буквально метра. Из-под капота повалил дым: очевидно, был поврежден радиатор. Дмитрий выскочил из автомобиля, проскочил арку, повернул налево, увидел неосвещенное крыльцо подъезда, над которым был бетонный козырек, подбежал, прыгнул, цепляясь за козырек руками, подтянулся и оказался наверху. Ногой выбил внутрь старую оконную раму и перемахнул через подоконник внутрь подъезда. Секундой позже во двор влетел внедорожник, который, сбросив скорость, поехал вдоль узкого газончика, где стояли припаркованные автомобили и светили фонари.
