Какие это средства? Это, по мнению Сунь-цзы, инстинкт ярости и инстинкт жадности. Полководец должен на этих инстинктах играть: пробуждать в своих солдатах дух ярости и дух жадности. Тогда они будут и сражаться и грабить. Этот именно смысл и имеет фраза Сунь-цзы: «Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность». <…>
Рядом с яростью Сунь-цзы ставит жадность – это характеризует захватническую сущность этих войн, когда единственно возможным стимулом для солдат была нажива. О роли жадности Цао-гун, хорошо изучивший войну на собственном опыте, говорит так: «Если в армии не будет богатств, воины не пойдут в армию, если в армии не станут раздавать наград, воины не пойдут в бой». <…>
Ду Ю говорит: «Когда люди знают, что, победив противника, они будут иметь щедрые награды, они бросаются на обнаженные клинки, идут против стрел и камней и радуются наступлению и бою. Их всех привлекает богатство, которым награждают за отличия и за труд». Чжан Юй ставит такие награды даже в связь с храбростью: «Если станешь щедро награждать подчиненных, у них непременно появится храбрость».
Но это есть жадность, обращенная к самим себе, к своему полководцу, к наградам, получаемым от своей страны. Главное же не в этом. Сунь-цзы говорит о том, что «жадность захватывает богатство противника». Полководец должен уметь направить жадность своих солдат именно в эту сторону. Об этом и говорит Ду Му: «Нужно заставить своих воинов видеть те богатства, которые можно захватить у противника. Если захватишь богатства противника, непременно раздай их. Пробуди в солдатах такие желания, и тогда каждый из них сам пойдет в бой».
Таковы эти поистине варварские «стимулы», которые, по мысли Сунь-цзы и его последователей, побуждают людей сражаться и вообще идти на войну. Нечего и говорить, что такого рода положение превосходно укладывается в общую картину Китая времен Сунь-цзы, когда правители предпринимали войны только для захвата и грабежа и в своих интересах старались разжечь эти инстинкты у солдат. Впрочем, это наблюдалось не только в Древнем Китае, эти же «стимулы» пускались в ход в любой агрессивной войне и после Сунь-цзы – вплоть до последних лет.
Глава III
Стратегическое нападение
1
Сунь-цзы сказал: по правилам ведения войны наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить бригаду противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить батальон противника в целости, на втором месте – разбить его. Наилучшее – сохранить роту противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить взвод противника в целости, на втором месте – разбить его [1]. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь.
1
Считаю возможным дать русские наименования «взвод», «батальон» и т. д. на том основании, что относительно, с точки зрения последовательности войсковых подразделений, эти наименования соответствуют китайским. В китайской армии – по данным Чжоу ли – в период Чжоу самым мелким подразделением была пятерка (кит. «У»), к ней я прилагаю, русское название «взвод»; соединение из пяти взводов, т. е. 25 человек, составляло следующую единицу, переводимую словом «рота» (кит. «лян»), далее идет батальон – соединение из четырех рот, 100 человек (кит. «цзу»); затем бригада (кит. «люй») – соединение из пяти батальонов, т. е. 500 человек; далее идет дивизия (кит. «си») – соединение пяти бригад, т. е. 2500 человек; пять дивизий, т. е. 12 500 человек, составляли армию (кит. цзюнь). Однако самым крупным соединением во время похода были «три армии», т. е. войсковая группа в 37 500 человек, в которой одна армия, располагающаяся впереди, получала значение авангардной, другая, которая располагалась в центре и при которой находился главнокомандующий, называлась центральной, а третья, прикрывающая тыл, была армией арьергарда. В переводе к такой группе я также прилагаю русское слово «армия», так как, несомненно, китайское «сань цзюнь» – три армии – понималось как армия в широком смысле слова. Это были те силы, которые, по чжоускому праву, могло иметь так называемое «большое государство», т. е. с правителем с титулом «гун» или «хоу»; «средние государства» с правителем с титулом «бо» имели только две армии, т. е. 25 000 человек; «малые государства», с правителем с титулом «цзы» или «нань», могли иметь только одну армию, т. е. 12 000 человек. Сам же чжоуский ван имел шесть армий, т. е. 75 000 человек. Поэтому несомненно, что все эти названия – «лю цзюнь», «сань цзюнь», «лянь цзюнь» и «цзюнь» имели значение «армии» в широком смысле слова.
Заметим попутно, что это положение об армиях требует больших оговорок. Нам известно, например, что гун и хоу могли иметь тысячу боевых колесниц. Если же учесть, что каждой колеснице придавалось сто человек строевой и нестроевой команды, получается, что такой правитель мог иметь стотысячную армию. Кроме того, из других трактатов по военному искусству мы узнаем о несколько иной системе войсковых подразделений (например, у Вэй Ляо-цзы, в Лю тао, в «Диалогах» Ли Вэй-гуна). Несомненно, что не только подвергался различным изменениям чжоуский устав, но вырабатывались свои порядки в разных крупных и по существу совершенно независимых от чжоуского дома княжествах или царствах.
2
Поэтому самая лучшая война – разбить замыслы противника; на следующем месте – разбить его союзы; на следующем месте – разбить его войска. Самое худшее – осаждать крепости. По правилам осады крепостей такая осада должна производиться лишь тогда, когда это неизбежно. Подготовка больших щитов, осадных колесниц, возведение насыпей, заготовка снаряжения требует три месяца; однако полководец, не будучи в состоянии преодолеть свое нетерпение, посылает своих солдат на приступ, словно муравьев; при этом одна треть офицеров и солдат [2] оказывается убитыми, а крепость остается не взятой. Таковы гибельные последствия осады.
2
В тексте трактата, приводимом «Камбун тайкэй», воспроизводящем циньскую редакцию, стоят иероглифы […]. Это значит, что речь идет о потерях только офицерского состава. Считая, как это делает большинство комментаторов, это явно нелепым, перевожу это место согласно тексту, приведенному в Тун дянь, где дается […].
3
Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая; сокрушает чужое государство, не держа свое войско долго. Он обязательно сохраняет все в целости и этим оспаривает власть в Поднебесной. Поэтому и можно не притупляя оружие иметь выгоду: это и есть правило стратегического нападения [3].
3
Слово «моу» передано по-русски в зависимости от контекста в одних случаях русскими словами «замыслы», иногда – «планы», в других – «стратегия» (аргументацию в пользу такого перевода см. в примечании 9 к главе 1). Словосочетание «моу гун» в контексте всего этого абзаца переводится здесь как «стратегическое нападение».
