Кого может порадовать сообщение об убийстве?!
Глава 10. Адвокат
– Здравствуйте, госпожа Айше. Да, сегодня у секретарши выходной… когда вам будет удобно приехать? Я запишу…
– У тебя клиент? – Айше знала манеру брата говорить по телефону так, как будто ему звонит некто очень важный и богатый. Обычно он делал это, если рядом кто-нибудь был. Все равно кто: клиент, жена или уборщица, моющая в офисе полы. Берег свой имидж безумно занятого человека, день которого расписан по минутам и на прием к которому не рвется разве что английская королева.
– Можно я к тебе сегодня заеду? Мне очень надо кое о чем посоветоваться.
– Одну минуточку, я сверюсь с ежедневником. С одиннадцати до двенадцати я должен быть в суде, потом у меня встреча с…
– Подожди, – перебила Айше, не в силах вынести это неторопливое перечисление. – Я могу приехать только с часу до двух, но это очень важно. Я все равно приеду, придумай что-нибудь, ладно? Мне надо на лекцию бежать, я вешаю трубку, можешь дальше в пустоту сколько хочешь говорить!
– Разумеется, госпожа Айше, если это срочно, я постараюсь договориться с клиентами и перенести встречи на удобное время, – большую часть фразы Мустафа говорил, уже когда сестра повесила трубку. Интересно, что у ней стряслось? Надеюсь, не с Октаем! Надо с ней серьезно поговорить, а то упустит такой шанс… – Да-да, непременно договорюсь, чтобы место на стоянке вам оставили, как обычно. Ваш шофер знает где… – говорил господин адвокат, прекрасно знающий, что у сестры нет ни шофера, ни машины.
Но студентка, претендующая на место ассистентки в его конторе, уже сидит в приемной, а стена между приемной и офисом – всего лишь встроенный стеллаж с книгами, папками и бумагами. И если говорить четко и громко (а на это господин адвокат был мастер), то там все прекрасно слышно. Вот и пусть примет к сведению, с кем имеет дело.
Он взглянул на определитель номера: звонит из дома, а говорит, что на лекцию бежит. Никогда врать не научится. К половине второго должна прийти новая секретарша, но с ней он разберется быстро, в присутствии Айше или нет – все равно.
Секретарши в его офисе подолгу не задерживались, и, нанимая на работу очередную девицу, он никогда к ней всерьез не приглядывался. Его не слишком заботили их профессиональные навыки: в конце концов, работы у него не так много; напечатать несколько бумажек в день любая сможет; а чем меньше она умеет и знает, тем меньше ей нужно платить.
Он никогда не понимал тех, кто заботится о привлекательности, любезности, еще каких-то особенных свойствах секретарш – зачем? Разве важно, какого цвета корпус у компьютера или выключатель у лампы? Лишь бы работали.
Мустафа Демирли относился к своим служащим с полнейшим равнодушием; его, пожалуй, могла не устроить только совсем неграмотная секретарша, вообще не умеющая читать и писать. А в остальном… Он умел заставить работать самых ленивых и легкомысленных девчонок, которые побаивались его строгого, абсолютно безразличного к их улыбкам и прелестям взгляда, легко останавливал болтушек и любопытных, не давал сложных заданий бестолковым.
Его коллеги предпочитали профессиональных, дипломированных секретарш с приличным опытом работы, знанием иностранного языка, умением пользоваться компьютером, даже с юридическим (пусть незаконченным) образованием. Таким можно поручить самостоятельно составить документ, сделать важный звонок, разобрать поступившую почту без риска, что потом эту работу придется переделывать. Но таким надо хорошо платить, не оставлять их на весь вечер в конторе, если есть срочные дела, давать им нормальные выходные и оплачивать отпуск.
Когда Мустафа Демирли стал полновластным хозяином адвокатской конторы, он и помыслить не мог о такой роскоши, как секретарша. Ему казалось, что он никогда не сможет заработать столько, чтобы оплачивать аренду офиса, платить налоги, содержать семью… он привык экономить.
Экономил гроши с юности, когда взвалил на себя заботы об Айше. Экономил, чтобы получить-таки образование. Экономил, когда женился по любви на бесприданнице Эмель, хотя на серьезного высокого юношу поглядывала дочь тогдашнего владельца конторы.
Экономия стала его привычкой; привычка, как говорится, второй натурой; бережливость и умеренность давно переросли в скупость, и если он не отказывал себе в хорошем костюме (ради клиентов, разумеется!), то уж переплачивать девчонкам, отвечающим на телефонные звонки и делающим кучу опечаток, считал непозволительной роскошью.
И секретарши сменялись. Сначала радовались, что так легко, без всяких тестов и испытательных сроков нашли работу в солидной конторе солидного адвоката; потом надеялись, что босс скоро поймет, какие они умницы и лапочки, и повысит зарплату; потом раздражались из-за бесконечных придирок хозяина, не выносившего минутного опоздания и ничтожной пропущенной запятой; потом терпели какое-то время, полагая, что так быстро увольняться неловко, но втайне начинали обращать внимание на газетные объявления «Требуются…»
Словом, на телефонные звонки преуспевающему адвокату Мустафе Демирли часто приходилось отвечать самому. Что, конечно, несолидно и наносит ущерб репутации. И он был доволен, что сразу поставил на место сестру с ее насмешливым заявлением:
– Что, братец, опять от тебя сбежала секретарша?
Почему «сбежала»? Уволилась, и все.
Эта, между прочим, даже не предупредила об уходе, просто не пришла в понедельник на работу; сегодня четверг, а от нее, как говорится, ни слуху ни духу. Хорошо, что Мустафа уже во вторник дал свое обычное объявление в газету: он сразу понял, что эта вертушка (как ее звали-то?) больше в его офисе не появится. Слишком красива для такой работы.
И слава Богу, что сама ушла: скоро ее все равно бы пришлось уволить. Начала строить глазки и демонстрировать свои коленки, а Мустафа этого терпеть не мог. Конечно, двадцатилетние девушки всегда строят глазки, на это и внимания обращать не стоит.
Айше никогда не одобряла отношения брата к секретаршам, Мустафа это знал, и старался не обсуждать эту тему с сестрой и не приглашать ее к себе на работу слишком часто.
Но Айше и не стремилась к этому. Ей было некогда.
Сегодня она напросилась к нему в офис только потому, что дел, которые надо было успеть сделать, оказалось… сколько же? Она, едва проснувшись, попыталась составить что-то вроде списка: зайти к старой соседке, зайти (можно забежать, тут без церемоний) к Софии, поговорить с Сибел (нельзя же ее не предупредить, что ей все же предстоит впустить в квартиру полицейского!), посоветоваться с братом, позвонить господину Кемалю и договориться о встрече (не по телефону же признаваться в нагроможденном вранье!), к трем часам быть, разумеется, в университете на лекции, для чего надо, между прочим, привести себя в порядок, надеть лучший деловой костюм, накраситься хоть чуть-чуть… А значит, скорее вставать и заодно приготовить завтрак не только себе, но и Октаю!
Впрочем, потянувшись и проснувшись окончательно, она поняла, что Октая рядом уже нет. Кажется, он что-то говорил об утреннем приеме в поликлинике? Как это Сибел удается запомнить распорядок дня и мужа, и старшей дочери, и средней, и режим младшей? У Айше бы ум за разум зашел. Во всяком случае, завтрак для Октая из мысленного списка вычеркивается, сама она обойдется растворимым кофе с печеньем, но все остальные дела все равно не желали выстраиваться в стройный список под номерами, а громоздились в голове совершенно беспорядочной безобразной кучей. Лучше, наверное, для начала принять вертикальное положение. Она скосила глаза на часы, стоявшие около постели. Восемь. Уже или еще? Сибел встает самое позднее в полседьмого и кормит завтраком всю семью… Может, и правда лучше не выходить замуж?..
