– Кстати, вы все еще хотите, чтобы мы вспомнили то, о чем говорили перед вашим уходом в ректорат? Или боитесь?
– С чего вы взяли, что я боюсь? – Кемаль перевел разговор неожиданно, и ответ Айше невольной агрессивностью выдал ее страх вспомнить что-то, что ей хотелось забыть.
– Мне так показалось, – ответил он, стараясь снять вдруг возникшую между ними напряженность. – Поверьте, я хочу не только сделать свою работу, но и помочь вам. Для всех будет лучше, если все выяснится и убийца будет обнаружен. Или хоть удастся узнать, кто она такая, эта девушка. Тогда и расследование может повернуть совсем в другую сторону. И окажется, что все ваши страшные подозрения в адрес ваших друзей и соседей беспочвенны и нелепы. Вы сами посмеетесь над тем, каких кошмаров напридумывали. Так что лучше не прятаться от правды.
– Мне бы тоже хотелось в это поверить. В то, что это никого из моих близких не касается. И если бы не этот клочок бумаги с телефоном, то все остальное ведь полная ерунда. Всякие ощущения, предчувствия, изменившиеся лица…
– А вы тоже заметили?
– Не ловите меня на слове. Это вам ясна разница между доносом и помощью следствию, а мне пока нет. Я ведь могу сказать, что ничего не заметила.
– Можете. И скажете – если, не дай бог, придется давать официальные показания. Но у нас-то просто дружеская беседа, разве мы уже не единомышленники?
– Если я и скажу вам, что заметила, как он тогда изменился в лице, что это даст? Ну, узнал человек об убийстве, причем труп в соседнем доме, а его собственная подруга выступает свидетелем – каждый в лице изменится.
– Он изменился в лице не в тот момент. Не тогда, когда я сказал об убийстве. Тогда вы оба были в шоке, но абсолютно естественном.
– А в какой момент? Вы так все помните? Все-все мелочи и детали? Но это же ненормально! Как же вы живете?
– А что такого? – удивился Кемаль. Она снова ставила его в тупик своими неожиданными высказываниями. – Что особенного или ненормального в хорошей памяти?
– Человек должен забывать, – медленно и как бы задумчиво проговорила Айше. – Обязательно надо уметь забывать. Тогда не так тяжело жить.
Несколько минут они ехали молча. Кемаль раздумывал над печальными словами своей собеседницы, пытаясь применить их к себе. Каково это – забывать? Может, и правда, лучше?
Айше смотрела в окно, на зажигающиеся в быстро наступивших сумерках огни, на мерцающие и переливающиеся огоньками холмы на другой стороне залива, на становящееся совершенно черным море. Хорошо бы так ехать долго-долго и ни о чем не думать.
– Давайте вспоминать, – наконец решилась она. – Попробуйте повторить то, что вы говорили почти перед тем, как я вышла из машины.
– Именно я, а не вы?
– Да. Я точно помню, что слушала вас и что-то меня насторожило. И я сразу подумала о том фото.
Кемаль стал неторопливо, фразу за фразой, произносить то, что говорил тогда, чуть быстрее повторяя ответные реплики Айше.
Она была удивлена: надо же, ей бы ни за что не вспомнить все ими сказанное. Вот уж действительно потрясающая память! Она пыталась сосредоточиться на отдельных словосочетаниях, чтобы ничего не упустить и понять, в конце концов, в чем дело.
«…личность человека без документов… не то, дальше… тщательно продуманные убийства… нет… молодых беременных женщин не убивают ни с того ни с сего… состояние аффекта, нет, опять не то… в комнате с большим балконом… разъяренный убийца… к вам приближается… ко мне? Нет, чуть раньше, раньше… представьте себя на ее месте… Точно! О господи, неужели?..»
– Все. Я поняла. Но я должна проверить. Поехали скорее, – сказала она таким тоном, словно они не ехали в машине, а стояли на месте и им только предстояло вскочить и быстро отправиться в путь – так резко и быстро она рванулась вперед.
– Куда? Вы мне скажете, что же…?
– Да, да, скажу, но потом! – перебила она. – Я должна проверить. Ко мне. Надо ехать ко мне. Не спрашивайте ничего.
– Мы почти приехали, не волнуйтесь так! – он еще что-то говорил, задавал какие-то вопросы, но она ничего не слушала, ничего не слышала, ничего не видела, кроме себя самой, своего улыбающегося лица на месте… да, на ее месте.
Только теперь Айше испугалась по-настоящему.
Глава 15. Философы
Аляповатая голубая роза, вышитая крестом, неприятно выделялась на розоватом фоне подушки, а сама подушка лежала на небольшом изящном диванчике с таким видом, словно спрашивала: «Зачем вы меня сюда положили? Как вам такое в голову пришло?».
Кемаль незаметно осматривал кабинет, куда сразу, не заглядывая в гостиную, провела его Айше. Небольшая уютная комнатка, в каких обычно делают спальню или детскую для одного ребенка: в точно такой же комнате разговаривала с ним пожилая владелица кошки, но в ее квартире это была обычная жилая комната, вся заставленная вазочками, куколками, фарфоровыми безделушками, увешанная дешевыми картинками и вышивками, устланная самодельными ковриками и кружевами. Кемаль боялся пошевелиться, чтобы ничего там не задеть, не уронить, не испортить, и только удивлялся, как это хозяйская кошка не опрокидывает все эти статуэтки, свечки, поделки из соломки и прочий хлам.
В кабинете Айше ничего подобного не было. Здесь было просторно, небольшой диванчик соседствовал с рабочим столом, на котором в кажущемся беспорядке лежали книги, папки с бумагами, просто бумаги и стояла обычная, весьма старая на вид пишущая машинка.
«Что же ее доктор не купит ей компьютер? – с осуждением подумал Кемаль. – Я бы на его месте… черт возьми, что она могла такого вспомнить в связи с этим «на ее месте»?»
А хозяйка комнаты в это время рылась на полках этажерки с книгами. Даже со стороны было видно, что она торопится и из-за этой спешки бессистемно хватается за разные предметы на разных полках: то за книги, то за альбомы с фотографиями, то за какие-то конверты и папки. Но, видимо, какая-то логика или ведущая мысль в ее быстрых судорожных движениях была, потому что буквально через несколько минут она вдруг замерла и, не поворачиваясь от этажерки, нервно сказала Кемалю:
– Давайте. Скорее.
– Что? – не понял сыщик.
– Вашу фотографию, – недовольно, как показалось Кемалю, объяснила она: мол, мог бы и сам догадаться.
Он достал из кармана уже увеличенное по сравнению с найденным оригиналом фото, подошел с ним к Айше и, взглянув на то, что она держала в руках, удивленно ахнул:
– Вот это да! Точно такая же! Где же это? Откуда? Когда?
С фотографии, другой, не увеличенной, на него смотрела улыбающаяся Айше, стоящая на том же месте и чуть ли не в той же позе, что убитая девушка.
– Вот, видите: я на ее месте. Давайте сравнивать, – как-то устало сказала Айше, и Кемаль вдруг увидел, что она не так уж и молода и не очень красива. Правда, для него это уже ничего не меняло. – Сейчас я все расскажу по порядку. Как первокурсник на экзамене, – она сделала попытку улыбнуться, не очень удачную попытку. – Но вы сначала сами посмотрите, вдруг показалось?
