– Бандиты неуловимы, – пожаловался Рыков. – Вы извините, Алексей, что говорим так, как есть, но они действительно хуже саранчи. Каемся, не удается пока справиться. У них информация, агенты. Лезут из всех щелей, пакостят и исчезают. Могут атаковать где угодно, в сортир с автоматами ходим! Шесть дней назад напали на райком, представляете? Это в двух шагах от комендатуры, за казармой. Вечером было дело, стемнело уже, но люди еще не разошлись. Вылезли как из тумана, непонятно откуда, никак не меньше десяти рыл, обстреляли окна ураганным огнем, забросали гранатами. Когда бойцы прибежали, их уже и след простыл, только гильзы стреляные остались. Два часа по округе рыскали, никого не нашли. Местные делают удивленные лица, хотя определенно что-то знают. Но не будешь же всех до одного расстреливать!
– Хотя и надо бы, – в сердцах бросил комендант. – Через два на третьего хотя бы. Спокойнее жилось бы тогда. Восемь человек погибли. Бандиты знали, куда стрелять и гранаты бросать. Секретарь райкома товарищ Павленко – бывший фронтовик, решительный человек, его заместитель Гриневский Макар Макарович, председатель райисполкома Грабарь, секретарь по идеологии Кравченко Яков – бывший партизан, хорошо знавший самого Ковпака. Вся партийная ячейка полегла. Павленко собрание актива проводил. Как теперь прикажете призывать людей в партию? Кто к нам пойдет? Работа райкома практически парализована, лучшие люди выбиты.
– Вот что интересно, – вставил Рыков. – У нас нет никаких подтверждений, что группа вооруженных чужаков вошла в город. Десять рыл, обвешанных оружием, не иголка. Повсюду посты, и никто их не заметил. Они явно пользуются подземными ходами.
«Один из выходов расположен где-то поблизости, – сделал мысленную зарубку Алексей. – Весело, нечего сказать. Бандиты в любой момент могут появиться».
– Устроили облаву, прочесали кварталы, прилегающие к райкому. Ничего и никого! – Рыков вздохнул. – А они нам привет на следующий день – больницу обстреляли! Правда, не убили никого, только стекла поколотили. Но опять же откуда взялись, куда делись?
– В Жлотове на опорный пункт напали, – продолжал скорбный список Глазьев. – Подъехали на полуторке под видом красноармейцев, еще с девушкой на заправке шутили, заигрывали, звали на свидание. Потом и ее убили, и всех, кто рядом был. Опорный пункт, правда, взять не смогли, не по зубам им оказался. В Троеполье на военкомат совершено нападение. Несколько сотрудников вывели во двор и расстреляли. Еще две семьи. Они на призывной пункт пришли, сыновей в армию провожать. Потом листки к трупам прицепили. Дескать, так будет со всеми, кто пойдет в Красную армию.
– Поляки возвращаются в родные дома, – сказал Рыков. – А их опять убивают. Село недалеко от Жлотова, Люкля называется, там испокон веков польские крестьяне жили. В сорок третьем гады из УПА с облавой нагрянули, спалили село, кто-то убежал через границу, кому-то не удалось. В мае, когда наши Берлин брали, поляки возвращаться стали. Им никто не препятствовал. Советская власть этому всячески способствовала. Пара десятков семей на родину перебрались, заново дома отстраивали. В начале июля бандюки вошли в село, опять все сожгли, а народ, как гирлянду, на деревьях развесили. Люди негодуют. Вы же, мол, во-первых, интернационалисты, во-вторых, божились бедноту защищать. Почему ничего не делаете? А мы беспомощны, не можем у каждого дома пулеметчика поставить. Да и толку от них!.. Хочешь правду, Алексей? – У коменданта побелели скулы. – Местные власти фактически потеряли контроль над сельской местностью. В крупных поселениях какая-то видимость есть, а в селах – ни хрена. Бандиты ходят, где хотят, творят, что вздумается. Я жизнь отдам, чтобы выполнить приказ, Алексей, – процедил комендант. – Но в этой ситуации мы бессильны. Нас переигрывают. Нужно менять подходы, уплотнять агентуру, засылать своих людей в банды. Это не армия должна делать, не такие великие полководцы, как мы с Рыковым.
– Ладно, разговорились вы что-то, Николай Акимович, – прервал его Алексей. – Хотите поучить СМЕРШ, как ему работать? Не пугайтесь. Что вы побледнели? За правду у нас не расстреливают. А вот за неумение наладить работу – могут. С коммунистами в районе все понятно. Что насчет комсомольского актива?
– Да это форменный пассив, а не актив, – заявил Рыков. – Боится молодежь к нам идти. Родственники не пускают, и кто их осудит? Придут бандиты и всю семью прирежут за сотрудничество с властью. Все комсомольцы – переселенцы с востока Украины. По организованному набору, по зову сердца приехали восстанавливать Галицию и Волынь, налаживать мирную жизнь. Рабочие, водители, милиционеры. У Ткачука, между прочим, половина отдела таких. Живут в общежитиях, на съемных квартирах и тоже подвергаются опасности. Хорошо, если стрелять умеют, а там ведь много женщин.
– Недавно трех комсомолок в лес увели, – мрачно поведал Глазьев. – Через день их тела на дорогу выбросили – еле опознали. Надругались над девчатами пламенные националисты, потом на куски порезали. Два механизатора из Пухты пропали. Пару дней искали, нашли в заброшенном колодце.
– Значит, ничего утешительного вы не можете мне поведать? – осведомился Алексей.
– Можем. – Рыков пожал плечами. – Под Троепольем органами госбезопасности проведена операция, выявили схрон, подорвали его, дюжину бандитов отправили к праотцам. Выявили связника в Зыкове. Он имел контакты с сообщниками на польской территории и неким парнем из британской разведки. Правда, перестарались, погиб при задержании. Участковый отдела НКВД в Гожище ухитрился отбить нападение. Ночью через плетень к нему перелезли. Парень оказался умным, заранее получил информацию о готовящемся визите, семью в подвал сплавил. А сам на крыше курятника пулемет поставил и ждал. Когда они через двор крались, давай поливать их огнем. Пятерых супостатов на месте положил, никто не ушел. Этот парень пока живой, службу несет, но надолго ли?
– Спасибо, товарищи офицеры. Обстановка мне в целом ясна, – проговорил Алексей. – Враги повсюду, успехи весьма скромные. Передайте Осипчуку мои пожелания. Учебу личного состава временно прекратить. Усилить посты в комендатуре, больнице, на всех значимых объектах городской инфраструктуры. Чтобы не спали, если хотят выжить. Активнее вести патрулирование. Немедленно задерживать всех подозрительных личностей, выявленных вблизи постов. Посидят немного, ничего страшного. Отношение к нам местных жителей от этого не пострадает. Оно и так хуже некуда. Быть готовыми по первому требованию предоставить мне рабочий транспорт, до взвода вооруженных и экипированных красноармейцев. Соблюдать режим секретности по всем перемещениям подразделений и даже отдельных личностей. Надо пресечь болтовню, товарищи офицеры! – Он впился глазами в смущенных собеседников. – Никакой служебной информации посторонним, чего бы она ни касалась, даже поставок тушенки. Ни малейших откровений перед женским полом! Еще раз говорить об этом я не буду. Проколетесь – немедленно припомню. Допустите ошибку – отправитесь за решетку. Никакого алкоголя, развлечений и тому подобного. Сразу ставлю в известность, что я решительный противник пира во время чумы. Все понятно, товарищи офицеры? Ваша миссия ограничивается этим. Пока, во всяком случае. Можете идти.
Глава 3
Конкретный план мероприятий он собирался обсуждать с другими людьми. До отдела НКВД было рукой подать. Алексей шел по дощатому тротуару, скользил глазами по прохожим. Вроде люди как люди. Тетушка в платочке и пышной юбке толкала тележку с бидоном. Мужик в картузе тащил связку лопат, опустил глаза, проходя мимо. Убогая старушка божий одуванчик испуганно прижалась к забору, разглядев его форму, стала креститься, когда он прошел. Интересно, форма СС вызывала у нее такую же реакцию?
