Лейтенант Савицкая, одетая по полной форме, строчила на машинке. Рядом на гвоздике висели автомат ППШ и сумочка из крокодиловой кожи, набитая дамским барахлом. Явно Глазьев презентовал из трофейного добра. Потрясающий набор.
Алексей досадливо поморщился. Враги нас грабили, теперь мы их? Это еще цветочки. Он насмотрелся в Германии и польской Силезии. Целые литерные составы, груженные мебелью, машинами, одеждой, ценными вещами, шли на восток, в Союз. Советские генералы вывозили добро, чтобы наполнить ими свои столичные квартиры и подмосковные дачи. Еще вчера они личным примером вдохновляли солдат, а теперь!.. Органы НКВД закрывали на это глаза. Составы-призраки по приказу свыше даже не осматривались. Все об этом знали, но делали вид, что ничего подобного нет. А в Союзе за каждую гнилую картофелину, похищенную с поля, давали непомерные сроки.
– Здравия желаю, товарищ капитан, – сказала женщина.
– И вам не чахнуть, Ирина Владимировна, – ответил Алексей. – Хорошо выглядите. Что у нас с комендантом?
– Товарищ майор в отъезде, – порадовала его Савицкая. – Успел за утро побывать на подстанции и мукомольном комбинате, где решал вопросы усиления охраны, вернулся на пять минут и убыл в райком. Там проходит собрание по выдвижению нового актива.
«Очередные смертники», – подумал Алексей.
– Рыков?
– Взял взвод солдат и на двух грузовиках убыл в село Маличи под Жлотовым. Поступил сигнал, что там ночью разграбили и сожгли зернохранилище. Местные видели, как бандиты скрывались в лесу.
– Хорошо. Я просил, чтобы в мой кабинет доставили все, что осталось от немецких и польских архивов по делам УПА и ОУН. Это сделано?
– Так точно, товарищ капитан, еще вчера. Документы у вас на столе. – Женщина сглотнула.
Офицер СМЕРШа сегодня не был расположен шутить, и у нее пропала охота строить ему глазки.
– Спасибо, Ирина Владимировна. Появится Рыков, пусть зайдет.
Он прокуривал свою неуютную комнату, заваленную бумагами, перебирал пожелтевшие, местами вспученные и обгоревшие папки. Капитан все четче осознавал, что у него нет никакого желания тонуть в этом море макулатуры. Отчеты руководителей айнзатцкоманд, сухие строчки о количестве ликвидированных людей – столько-то евреев, поляков, цыган, пленных советских партизан.
Рапорт командира зондеркоманды «А» от 4 июня 1944 года, как раз перед приходом советских войск, о полном уничтожении населенных пунктов Глодень, Кляев, Рахановичи, жители которых подозревались в сотрудничестве с бандитами Ковпака. Вот отчет Дмитро Бердника, заместителя командира вспомогательного полицейского батальона. В Тусковец из Збровичей направлены 254 человека для отправки на работы в Германию. Рапорт того же Бердника, датированный следующим днем. 120 человек угодили в концентрационный лагерь Аушвиц.
В кабинет без стука ворвался злой и всклокоченный Рыков.
– Хотели увидеть меня, Алексей? Не могу сообщить ничего радостного. Бандиты сожгли зернохранилище в Маличах, вывезли муку на трех телегах. Их было полторы дюжины. Мы опоздали на несколько часов. Бандгруппа Терентия Крапко, одного из командиров Бабулы. Двое местных его опознали. Спалили зернохранилище, контору, убили сторожа и семью управляющего. Крестьяне злые на бандитов, но боятся их. По секрету поведали, куда идти. Два отделения пошли по следу, попали в засаду. К счастью, обошлось без потерь. Но потеряли время. Следы от повозок просто исчезли! Словно взлетели эти чертовы телеги! Ни бандитов, ни подвод, ни муки! Лешие нас за нос водят, сбивают со следа.
– Значит, бункер где-то там, – осторожно предположил Алексей.
– Обыскались, нет бункера. – У капитана Рыкова и впрямь был такой вид, словно он носом искал трюфеля в черноземе.
До обеда Алексей перебирал бумаги, отыскивал в голове дельную мысль. Систематизировал все, что знал, раскладывал по полочкам. Снова пристально изучал карту района и территорий, прилегающих к нему. Он должен справиться. А если нет, что тогда? Проведение дорогой и обременительной общевойсковой операции? Блокирование Хованского леса и проверка каждого пня?
Но такие передвижения войск не утаить. Информаторы доложат Бабуле. Он заранее выйдет из своего схрона и будет потешаться, глядя, как солдаты корчуют лес.
Капитана Кравца в лучшем случае поджидают арест и череда позорных дисциплинарных взысканий. А в худшем… Впрочем, это всем понятно.
Лева Березин сидел за столом посреди замусоренного кабинета и отрешенно проницал взглядом пространство. В пепельнице дымилась папироса, под рукой лежал пистолет ТТ, остывал чай в алюминиевой кружке. Он покосился на гостя, но больше никак не отреагировал на его появление. Лева Березин думал.
– В бездну смотришь? – осведомился Алексей.
Лева вздохнул.
– Да, ты знаешь, если очень долго вглядываться в бездну…
– То у тебя остынет чай, – отрезал Алексей. – Быстро допивай и пошли работать.
Вторую половину дня они провели, как выразился бы иностранец, на пленэре. Зону особого внимания очертили в планшете. Алексей стоял на пустыре позади двухэтажного здания райкома. За спиной кустарник, овраг. Его прочесывали красноармейцы, получившие приказ в десятый раз осмотреть местность.
Где-то здесь наверняка выходил на поверхность подземный лаз. Почва каменистая, с проплешинами. Рассчитывать на следы не приходилось.
Под ногами солдат валялись стреляные гильзы. С этого места боевики неделю назад обстреливали райком. Огонь велся плотный, даже кирпичи вылетали из кладки. Оконные проемы разворочены, стекла выбиты. Бандиты швыряли в них гранаты.
Алексей посмотрел по сторонам. Боевики точно знали, куда стрелять. Незаметно подойти с улицы они никак не могли, от казармы, отгороженной лесополосой, – тем более. Сто процентов, что вылезли из оврага, тянущегося параллельно центральным улицам. Туда же и нырнули, расстреляв райком.
Алексей подал знак Леве Березину, который вдумчиво царапал ногтями кладку, и офицеры отправились к оврагу. Красноармейцы оттуда уже ушли.
Овраг был неглубокий, заваленный мусором, разложившимися пищевыми отходами. Запашок стоял соответствующий. На склонах кустарник, липы с осинами. Идеальное место для временного укрытия.
На обратной стороне Черкановская улица, частный сектор с высокими заборами, дорога. Вздумай банда, состоящая из дюжины рыл, рвануть туда, обязательно нашлись бы очевидцы. Ткачук уверял, что местных тщательно опрашивали.
Уйти мерзавцы могли только по оврагу. На западе лощина сглаживалась, упиралась в забор подстанции и караульную вышку, защищенную стальными листами. Эта дорога бандитам была заказана. Они уходили на восток. В этом можно было не сомневаться.
Через 250 метров овраг сглаживался, выходил к дверям популярного пивного заведения, запрятанного во дворе похоронной конторы. Оно активно работало даже в это непростое время. Пьяницы тоже что-то засекли бы.
