Лева Березин ждал его в воротах.
– Готовишься к вечности, Алексей? Кстати, обрати внимание, они сменили технологию. При немцах клепали вполне приличные домовины, выполняли серьезные заказы. Обтягивали гробы бархатом, лаком покрывали, всякие финтифлюшки вырезали. В контору очереди из грузовиков выстраивались. В пяти верстах от Глыбово немецкое кладбище. Там солдат и офицеров хоронили. Жуть полная. Ночью призраки со свастикой по могилам бродят, деревья не растут, птицы не летают. Сроем когда-нибудь эту заразу к чертовой матери.
– Ты отправил людей в церковь?
– Ага, парни уже в храме. Им смешно, но работают. Лишь бы не молились.
– Пусть помолятся, а потом приходят в похоронную контору, перевернут тут все вверх ногами. Шансов немного, но мы должны их использовать. Так, что тут еще?.. – Он вышел на улицу, завертел головой. – Гаражное хозяйство автобазы далеко. Его можно осмотреть, но надежды еще меньше. Пойдем в госпиталь, Лева?
– Подождите! – Эффектная стройная женщина в безупречно белом халате нахмурилась, переварила нехитрую мысль, насупила выщипанные брови. – Я понимаю, что вы офицер СМЕРШа, перед вами открываются любые двери. В общении с вами следует проявлять почтительность, граничащую с подобострастием. Не расстроитесь, если я не буду этого делать? Тут, в конце концов, медицинское учреждение, здесь лежат больные и раненые, за которых я отвечаю.
– Вам есть что скрывать, Ольга Дмитриевна? – Глаза офицера СМЕРШа иронично поблескивали. – Никто не собирается выселять отсюда ваших больных и раненых. Дайте мне белый халат и проведите небольшую экскурсию. Я похож на человека, способного разнести заразу по не очень чистому учреждению?
– Послушайте, это переходит всякие границы, – отрезала дама.
Она смотрела ему в глаза и не смущалась. Возможно, устала бояться или имела высоких покровителей.
– Здесь вообще-то люди работают.
– Дети, не ссорьтесь, – пробормотал Березин, подавляя зевоту. – Ольга Дмитриевна, вы не с той ноги сегодня встали? Вам оно надо – поругаться со СМЕРШ? Телегу накатаете в штаб округа? Обвините капитана Кравца в психологическом насилии? У вас и без того проблем по самые гланды. Люди делают свое дело, не мешайте им работать. Давайте дружить, ходить друг к другу в гости.
– Ой, ладно, – сказала красивая женщина и поморщилась. – Делайте все, что хотите. Вы правы. Прошу простить. Сегодня был трудный день. Я провела четыре операции, гоняла всех этих бездельников, выслушивала жалобы больных.
Женщина действительно с трудом стояла на ногах, но смотрелась эффектно. Похоже, она меняла халат несколько раз на дню.
В ординаторской было пусто. В коридоре кто-то жалобно стонал, поскрипывали колеса каталки.
– Вы главный врач лечебного учреждения, Ольга Дмитриевна? – спросил Алексей, озирая облепленный потолок, растрескавшийся кафель.
– Называйте как хотите. Война закончилась, должности военврачей упразднены. Я капитан военно-медицинской службы. В этом здании была районная больница, единственная приличная на всю округу. При немцах – госпиталь. Они все оборудование вывезли, мы поставили свое, но сами понимаете, какое оно у нас. Сейчас здесь госпиталь, но мы вынуждены принимать и штатских пациентов. Люди болеют, от этого никуда не денешься, их надо лечить. Много раненых привозят из сел, где случаются стычки с бандитами. Это и военные, и гражданские.
– Можете кратко описать структуру учреждения?
– Да ради бога. – Женщина села на стул, вытянула натруженные ноги. – В больнице нет реанимации, родильного и детского отделений, приемного покоя, интенсивной терапии. Здание ветшает, наше счастье, что его не бомбили. Можете не принюхиваться, товарищ капитан. – Женщина вздохнула. – Здесь все насквозь пропахло лекарствами, хлороформом и гнилью. Этот дух ничем не извести. В госпитале три отделения: хирургия, травматология и терапия, где принимают военных и штатских. Персонала катастрофически не хватает. По штату у нас должна быть главная медсестра. Фактически эту должность занимает Рая Полищук – старшая сестра хирургического отделения. Это, кстати, она.
В ординаторскую вошла невысокая молодая женщина с кудряшками, сделала большие глаза, пискнула что-то вроде извинения и поспешила удалиться.
– Что бы я делала без Раечки, – заявила женщина. – Она из местных, грамотная, всегда поможет. Научилась ассистировать при операциях, понимает меня без слов.
– Вы сами проводите операции?
– Разумеется. Я ведь хирург, провела за войну не одну сотню операций. Бывало, что и в полевых условиях, без наркоза и перевязочных материалов. Да у нас катастрофическая нехватка персонала. На всю больницу шесть санитарок с широким кругом обязанностей – от мытья полов до ухода за больными. Врачей – раз, два и обчелся. Не хочу хвастаться, но опытнее меня здесь никого нет. Яковлев – всего лишь фельдшер. Треппер Александр Сергеевич – золотые руки, колоссальный опыт, но пока не выпьет, оперировать не может, представляете? – Женщина невесело засмеялась. – Конченый алкоголик, а ведь когда-то под бомбами работал. Васюк Елена Сергеевна – пожилая, с испорченным зрением. Есть еще ординатор Вадик, вчерашний студент из Харькова, старательный мальчик, но у него нет опыта.
– Знаете что, Ольга Дмитриевна, не хочу вас беспокоить. Пусть одна из сестер проведет нас по больнице и все покажет. Мы не задержимся.
– Хорошо. – Антухович пожала плечами. – Я скажу Раечке Полищук, она погуляет с вами. Девушка славная, училась во Львове еще до войны, хорошо говорит по-русски.
Девушка действительно оказалась приветливой, но тоже качалась от усталости. Ей украдкой улыбался Березин, плетущийся сзади. Они явно не впервые виделись. Рая демонстративно от него отворачивалась, общалась только с капитаном.
Экскурсия не затянулась. Долго находиться в этом аду было невозможно. Как они тут работают?
Здание сильно обветшало, скрипели полы, сыпалась штукатурка со стен. Длинный коридор прорезал оба крыла здания, соединял отделения. Кровати стояли даже в коридоре. Стонали перевязанные люди. Ходячие сновали с серыми постными лицами.
На глазах Алексея в больницу был доставлен красноармеец, раненный в ногу. Санитары тащили его под мышки, а он прыгал на одной ноге и крыл их матом.
Капитан заходил в помещения, осматривался, потом выслушивал комментарии Раи.
– Здесь у нас перевязочная, – пробормотала курносая девушка с кудряшками. – Не обращайте внимания на эти кровавые тряпки. Обычная обстановка. В шкафах хранятся перевязочный и шовный материал, антисептики… Это хирургическое отделение. Здесь вырезают размозженные ткани, зашивают, проводят первичную хирургическую обработку ран. Сегодня Ольга Дмитриевна проводила тут серьезную операцию. Двое мужчин из Гожище поступили третьего дня. Они сельсовет охраняли. На него ночью напали бандиты. Их обстреляли, забросали гранатами. Оба выжили, но очень плохи. Одному Ольга Дмитриевна вскрывала живот. Осколочное ранение с разрывом печени и селезенки. Тяжелая операция длилась несколько часов. Мы успели поставить зажимы на сосуды, остановить кровотечение. Мужчина живой, сейчас ему колют пенициллин. Второго, к сожалению, не спасли. Осколок гранаты сильно повредил кишечник, мы не смогли ничего сделать.
