Причины смерти доктора Симоненко не волновали. Пусть с этим разбираются компетентные органы.
У многих покойников не было ни имен, ни фамилий. Местных забирали родственники, потом хоронили на городском погосте. Если за телами никто не приходил, их зарывали на специально отведенном участке вблизи кладбища, втыкали на холмик табличку с фамилией или без таковой.
Сотрудники морга получили приказ зарывать тела бандеровцев в общих могилах, при этом не ставить никаких табличек. Их хоронили как собак.
Работа адская, персонал не просыхал, но никто не увольнялся. За такое дело платили реальные деньги, по здешним меркам весьма немалые.
Капитан курил у ворот, пытался избавиться от тошнотворной сладости во рту и чувствовал себя как вымирающий динозавр.
Невдалеке остановился комендантский «козлик». Из него высадился капитан Рыков, поправил фуражку, одернул гимнастерку и уверенным шагом двинулся к воротам госпиталя. Он заметил капитана СМЕРШа, торчащего в калитке, и смутился. Сломался уверенный шаг, на суровом лике обрисовалась досада.
– Я испортил пейзаж, товарищ капитан? – иронично спросил Алексей.
– С чего бы? – проворчал Рыков, невольно притормаживая. – У вас все в порядке, Алексей? – Он нахмурился. – Я по делу в госпиталь.
– Я понял, – сказал Алексей. – Главное, чтобы это дело не мешало службе. В гарнизоне без происшествий? Только хорошие новости?
– Что вы имеете в виду? – спросил заместитель коменданта и сглотнул.
– Хорошие новости – это когда никого не убили, – пояснил Алексей.
– Пока все тихо. – Рыков натянуто улыбнулся. – Личный состав гарнизона несет службу согласно уставу. Усилены все посты…
– Мне кажется, что не все, – перебил его Алексей. – Если вам не сложно, передайте Николаю Акимовичу мои замечания. Госпиталь охраняется из рук вон плохо. Вы видели заднюю сторону заведения? Она примыкает к оврагу и фактически не защищена. Любая вооруженная группа просочится совершенно беспрепятственно. Патрули туда заглядывают нечасто. Понимаете, что будет, если бандеровцы нанесут серьезный удар по госпиталю? Мало они запугали местное население?
Рыков слегка побледнел.
– Хорошо, товарищ капитан, я поговорю с Николаем Акимовичем.
– Лучше не откладывать это дело в долгий ящик, – проговорил Алексей, отвернулся и, не оглядываясь, зашагал по улице.
Когда он подошел к школе, на землю улеглись легкие сумерки. Снаружи здание подкрасили, внутри все было запущено. Вспучивались и скрипели полы. Постройка деревянная. Достаточно спички, чтобы она занялась вся, от пола до потолка.
Стучали молотки. Рабочие заделывали дыру в полу недалеко от входа. Они покосились на офицера, приколотили недостающую доску, собрали инструмент и ушли. В здании воцарилась тишина.
Он заглядывал в классы, видел обычные парты, столы. При немцах тут тоже учились дети, только украинские, остальных расстреляли или выселили.
В учительской сидели две пожилые женщины. Одна что-то писала на серой бумаге, другая убиралась в книжных шкафах. Обе вздрогнули, напряглись. Это были Галина Николаевна Воронец, директор школы, и Антонина Сидоровна Окулевская, учительница географии, которая назвалась, опустила глаза и быстро удалилась.
Директорша тяжело вздохнула, предложила гостю присесть и сказала:
– Антонина не враг, товарищ капитан, не смотрите ей вслед с таким предубеждением. Она из местных, всю жизнь прожила в этом городке и преподавала в школе. Муж был поляком, его убили оуновцы, сын пропал без вести в сорок втором. Сама безропотна, политикой не увлекается, оттого выжила и сохранила работу. При поляках преподавала географию, при немцах тоже…
– Вы тоже местная, Галина Николаевна?
– Что вы, разве я похожа на местную? – Женщина устало улыбнулась. – Я из Юзовки, которая теперь называется Сталино. Преподавала историю в городской средней школе, была завучем. Сын командовал взводом в полку, который оборонял город, погиб смертью храбрых. Муж скончался в эвакуации от воспаления легких. Была еще племянница Женечка. В июле сорок первого в Сталино был сформирован партизанский отряд, в который она записалась. Воевала в Малинских лесах Житомирской области, потом на Брянщине против походных групп УПА. Они тогда еще были самоуверенные, наглые, верили в победу, в свою кровавую самостийность. Женечка пропала без вести. Я два года прожила в Караганде, потом вернулась в Сталино. Год назад, когда советские войска освободили Западную Украину, мне предложили приехать сюда, налаживать работу в школах. Так что я уже, можно сказать, старожил. Прошлый учебный год был трудный. Родители боялись отпускать детей в школу, наше заведение охраняли красноармейцы, потому что пару раз случались неприятные инциденты.
– Надеюсь, следующий учебный год будет лучше предыдущего, – с улыбкой проговорил Алексей. – Власти примут меры относительно безопасности учащихся и преподавательского состава. Проблем с учителями не будет?
– Мы все об этом молимся. Ох, простите, наверное, нельзя так говорить. – Женщина смутилась. – В прошлом году был некомплект, приходилось укрупнять классы. Недавно к нам приехали две студентки из Ворошиловграда. Мы приняли на работу библиотекаря, учителя труда. Две недели назад я ездила во Львов, говорила с людьми из отдела народного образования. Они обещали к сентябрю прислать еще несколько педагогов.
– Я осмотрюсь, не возражаете?
– Конечно. Но здание фактически пустует. Здесь только несколько человек.
– Вы позволите ключ от подвала?
Местные катакомбы тоже не могли похвастаться ухоженностью. Но в них по крайней мере был свет. Подвалы под зданием повторяли его конфигурацию.
За полчаса капитан не выявил ничего подозрительного, вышел наружу, запер дверь. Галина Николаевна еще не ушла. Он отдал ей ключ и решил пройтись по школе. Электричество в здании экономили, лампочки не горели, но видимость пока еще сохранялась.
Алексей прошел мимо учительской, заглянул в столовую. Пахло здесь лучше, чем в морге, но не сказать, что аппетитно. Запах знаний, насколько он помнил, был другим.
Капитан прошагал через холл, куда выводили двери, и оказался в длинном коридоре.
«Глупо все это, – подумал Алексей. – Осматривать здание нужно при дневном свете и не одной парой глаз».
Но он решил дойти до конца, тем более что из-под последней двери просачивался тусклый электрический свет. Офицер на цыпочках приблизился к ней. Изнутри доносились невнятные звуки. На двери сохранилась выцветшая табличка «Библиотека».
Он вошел без стука и сразу пожалел об этом. Молодая женщина ахнула и выронила из рук стопку фолиантов, которую пыталась пристроить на пустующую полку стеллажа. Ей пришлось отпрыгнуть, иначе толстые тома ударили бы ее по ногам. Немая сцена вышла на славу, прямо как в театре, на представлении «Ревизора».
Особа в серой юбке и тонкой вязаной кофте не на шутку испугалась. На вид ей было лет двадцать пять. Худенькая, с большими глазами, с приятным лицом. Волнистые пепельные волосы собраны в пучок на затылке.
