– Дело к вечеру, – как бы между прочим заметил капитан Ткачук, лежащий за упавшим деревом. – Ты уверен, Алексей, что кто-то придет?
– Лично мне Бабула не докладывал, – проворчал тот, догрыз стебелек мятлика и выдернул новый. – Никто не придет, так хоть свежим воздухом подышим. По идее, связник от Табачника должен появиться с посланием для Золотницкого, если еще не знает об уничтожении группы Табачника. Если он в курсе, то, скорее всего, не придет.
– Да, никакой уверенности, на авось работаем. – В одежду Ткачука что-то впилось, он начал вертеться.
Рядом лежали лейтенант Бурмистров и младший лейтенант Царевич из его отдела. Первый постарше, грузноватый, но вроде опытный. Второй еще бриться не начал, но Ткачук его рекомендовал как исполнительного и удачливого работника.
Офицеры засыпали себя листвой. Каждый свил уютное гнездышко, пристроил под рукой оружие.
Они загорали уже несколько часов. День завершался. К каплице никто не подходил. На дальней излучине появился рыбак с удочкой, но быстро испарился. Потом по мостику прогремела громоздкая подвода. Возница шел рядом, щелкал кнутом.
Минуты текли, как вязкая смола. Тупое ничегонеделанье начинало утомлять.
– Тихо! – Алексей вдруг напрягся. – Идет кто-то.
Офицеры замолчали, вжались в землю. Наконец-то хоть какие-то подвижки! Человек приближался справа, брел по опушке леса.
«Не заросла еще народная тропа», – подумал капитан.
Неясный силуэт мелькал за кустами. Потом Кравец разглядел щуплого невысокого мужчину в пиджаке и мятом картузе. Длинный нос выпирал из-под козырька. Глаза настороженно бегали.
Он подошел к часовне, остановился, сунул руки в карманы, начал что-то тихо насвистывать. Этот тип еще раз осмотрелся и вошел в каплицу, которая просматривалась насквозь.
– Берем, Алексей? – Ткачук начал приподниматься, сжимая рукоятку пистолета.
– Лежать, Клим! – приказал Алексей. – Пусть сделает свое дело.
Связник сожрет послание, и режь потом ему живот, чтобы вытащить.
Из каплицы высунулась настороженная физиономия, тут же пропала. Человек стал возиться в правой части строения. Просматривалась только его задница, обтянутая потертым сукном. Было слышно, как он кряхтит.
«Смысл жизни ищет, – подумал Алексей. – Там, где его нет».
Потом мужик вышел из каплицы, снова сунул руки в брюки, засвистел.
– Стоять! – выкрикнул Алексей, вылетая из укрытия. – Не шевелиться! Стреляю!
Реакция у этого типа была еще та. Испуганно блеснули его глаза. Он метнулся обратно в каплицу, пролетел ее насквозь со скоростью пули, выпрыгнул к реке, помчался по траве.
– Не стрелять! – крикнул Алексей. – Живым брать! – Капитан тоже по инерции ворвался в каплицу, хотя мог бы и обогнуть ее, ударился плечом о косяк, понесся прыжками.
Беглец обернулся, споткнулся и покатился по траве с переплетенными ногами. Алексей навалился на него, ударил рукояткой в зубы, вывернул руку, украшенную грязными ногтями. Связник завыл от пронзительной боли.
Подоспели милиционеры, схватили мужика с двух сторон, надавали тумаков, подняли.
По губам дядьки текла кровь, глаза затравленно бегали. Удивительно, с него даже картуз не свалился.
– Что такое? – испуганно пробормотал он. – Вы кто? Я что сделал?
– А почему убегал, если ничего не сделал? – отряхиваясь, спросил Алексей.
– Как не побежать? Вы же с пушками, – пробубнил связник. – Отпустите, я же просто хожу тут, сам из Кривенек, Фимка Лодырь, все меня знают.
– Лодырь, говоришь? – Алексей усмехнулся и стащил с этого типа картуз.
Он увидел две крупные залысины. На одной из них красовалось художественное родимое пятно.
Связник снова задергался, получил затрещину от Бурмистрова и завыл.
– Он? – невозмутимо осведомился Ткачук.
– Он, – сказал Алексей. – Подержите его пока. Я гляну, что он там спрятал.
Капитан обнаружил то, что искал, в углу каплицы, за большим камнем, который непонятно зачем здесь оказался. Он поднатужился, отодвинул его в сторону, просунул руку и извлек миниатюрный рулончик. Записка, выполненная на папиросной бумаге, была прошита ниткой и опечатана свечным парафином.
Потрясающая конспирация! Даже связник не может прочитать.
Алексей развернул тонкую бумагу и поморщился. Он увидел непонятные значки, выведенные остро заточенным карандашом. В принципе умно. Текст прочтет только знающий человек. А если шифр составлен на основе какого-то книжного или газетного текста, то и в областном управлении не расшифруют.
Он снова унимал в себе злость. Повсюду препятствия. Едва возникает надежда на успех, как тут же все ломается, летит прахом!
– Что пишут, капитан? – осведомился Ткачук.
– Не знаю, – проворчал Алексей. – Без бутылки не разобраться. Умные стали бандиты, шифровать донесения научились. Обыщите-ка этого хлопца, мужики. Есть у него при себе какие-нибудь документы? Не по душе мне вариант с Фимой Лодырем.
Как они недоглядели? Паршивец ударил Бурмистрова пяткой по стопе, Царевича – локтем под дых и вприпрыжку помчался к реке.
– Идиоты! – опомнился Ткачук. – Хватайте его!
– Не стрелять! – крикнул Алексей, срываясь с места. – Никуда он не денется!
Действительно, куда ему податься?
Но связник на что-то рассчитывал, очень уж не хотел становиться к стенке. Он замер на краю обрыва, обернулся – не стреляют ли? В этот момент глина под ним и поплыла. Инерция тащила его вперед, ноги проваливались в мягкую почву. Мужик замахал руками, истошно завопил и полетел с обрыва головой вниз.
Офицеры возмущенно галдели, бежали за ним.
Алексей затормозил на обрыве. Тот действительно был небольшой, метра полтора в высоту. Речушка тоже не впечатляла.
Голова связника погрузилась в воду, которая становилась красной. Туловище лежало на берегу, ноги тряслись.
Алексей схватился за виски, застонал. Источал ругательства Ткачук. Его подчиненные скатились с обрыва, схватили утопленника за ноги, потащили наверх. Он не успел бы наглотаться воды, но упал в реку уже мертвым. Макушка связника была расколота, как грецкий орех. За головой, волочащейся по камням, оставалась кровавая дорожка.
Ткачук досадливо махнул рукой, отвернулся. Его люди втащили тело наверх, бросили на траву. Отмучился еще один боец за независимую Украину.
– Ну вы и даете, мужики! – только и смог сказать Алексей.
Всем не повезло. Ему в первую очередь.
– Подловил момент этот гаденыш, – пробубнил Бурмистров. – Простите, товарищ капитан, голова у меня уже не та.
– Голова у него не та! – передразнил его Ткачук. – А когда была та, толку было больше? Что прикажешь с ними делать, Алексей? Расстреливать? Розгами высечь? На меня смотреть! И не делать мне тут рожи тяпками!
