Во-вторых, зачем перед смертью мыться? Зачем надевать свежую одежду, если обычно на приговоренных к смерти напяливают оранжевые балахоны?..
Когда группу пленников подвели к трем внедорожникам, мысль о казни окончательно угасла, но появился ряд других вопросов. Куда их намереваются везти? Зачем? Что с ними будет дальше?..
Перед посадкой в автомобили каждому связали за спиной руки. Затем молодой сириец, периодически осматривающий пленников в подвале и следивший за их здоровьем, сделал инъекции в предплечье. После укола по телу разлилась слабость, захотелось спать.
Их затолкали в машины, на передние сиденья уселись вооруженные охранники.
– Куда нас, товарищ старший лейтенант? – тихо спросил оказавшийся рядом Геннадий Рымов.
– Если бы я знал, – вздохнул Осипов.
Сержант повозился на сиденье, перспектива трястись со связанными за спиной руками не радовала.
– И что же нам делать? – спросил он.
– Посмотрим. Только не дергайся раньше времени.
– Раньше какого времени, Владимир Иванович?
– Нужно выбрать удобный момент и освободить руки. А до той поры, Гена, веди себя тихо и не привлекай внимание «чертей». Чем тише ведут себя пленники, тем менее бдительна охрана. Усек?
– Так точно…
Три машины тронулись в путь, когда окончательно стемнело, а возле центральной площади Джир-эль-Гама зажегся единственный фонарь. Колонна неторопливо проехала по кривой улочке, выбралась на окраину и рванула на северо-восток – к сирийско-турецкой границе.
Инъекция возымела действие. С каждой минутой спать хотелось все больше. В таком состоянии мечтать о побеге было верхом глупости – непослушными пальцами не только не развязать веревок, но и открыть дверцу не представлялось возможным.
До того как окончательно погрузиться в сон, старший лейтенант все же успел разглядеть на небе пару знакомых созвездий и определил направление их пути.
– Девять, – напомнил помощник, опять поглядев на циферблат часов. – Смена произошла, и наш капитан на месте.
– Да, я тоже слежу за временем, – нехотя откликнулся полевой командир. – Подождем еще немного.
– Но чего нам здесь делать, Самир?
– Во-первых, мы должны дождаться, когда с поста уберется предыдущая смена, начальство которой не знает о нашем существовании, – недовольно поморщившись, пояснил тот. – Во-вторых, зачем там появляться до того, как приедет автобус Текери? Или ты предлагаешь оставить пленников на попечении турецкого капитана?
Поняв, что сказал глупость, помощник молчал.
– Капитан Илькар Шахин получает деньги только за лояльность и свое молчание, – назидательно закончил полевой командир. – Поэтому ждем прибытия автобуса…
Некоторые из пленников уже очухались от действия снотворного. Продолжали спать лишь дети и одна из женщин. Других напоили водой, выдали по половине лепешки.
Самир Абуд достал из охлаждаемого бардачка небольшую бутылку, глотнул из нее виски и посмотрел на пленных русских бойцов. Те вели себя смирно. Одному из них развязали руки, он поел сам и теперь отламывал небольшие кусочки и кормил товарищей.
В томительном ожидании прошло еще полчаса. Солнце поднималось все выше над горизонтом, начинало припекать, в салонах машин становилось душно.
– Автобус! – вдруг радостно воскликнул помощник, показывая на подъезд к пограничному переходу.
Полевой командир поднял бинокль и поглядел в указанном направлении…
По хорошей асфальтированной дороге резво ехал небольшой светло-бежевый автобус.
– Да, похож на тот, что приезжал в прошлый раз, – кивнул Абуд. – Вот теперь и нам пора…
Охранники заняли места в салонах, внедорожники выехали из кустов и, вырулив на грунтовку, рванули к пропускному пункту.
Через шесть минут они были на месте.
Никто из турецких пограничников не воспрепятствовал проезду сирийских автомобилей на благоустроенную территорию поста. Шлагбаум поднялся, внедорожники проскочили под ним и, развернувшись на девяносто градусов, встали рядком под плоским навесом. Туда же подъехал бежевый автобус с турецкими номерными знаками.
Капитан Илькар Шахин даже не подошел к сирийцам. Попыхивая сигаретой, он равнодушно наблюдал за передачей пленников из дежурного помещения. Какое ему было дело до этих темных делишек? Деньги за нелегальное пересечение границы он получал исправно, меньшую часть отдавал подчиненным, большую – оставлял себе. И все были довольны.
От крепкого сна Осипов начал отходить под утро, едва солнце показалось над горизонтом. Машины, трясясь на неровностях проселка, ехали медленно, ибо разогнаться не позволяла плохая дорога. Рядом со старшим лейтенантом продолжали спать два подчиненных – сержант Рымов и рядовой Панютин. Четвертый «счастливчик» – Катаев – ехал во втором автомобиле бок о бок с двумя сирийцами.
Голова побаливала. Вероятно, перед отправкой из сирийского селения врач вкатил им большую дозу снотворного препарата. Во рту пересохло, хотелось пить.
Осипов попытался определить, где находятся внедорожники. Посмотрев по сторонам, он не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни с редкими холмами вдали и еще более редкими островками растительности. Однако солнце вставало из-за горизонта впереди и справа. Это позволило сделать вывод, что колонна продолжает движение на северо-восток.
«Значит, нас везут к турецкой границе, – заключил старший лейтенант. – Занятно… А что нас ждет дальше? Зачем мы понадобились туркам?»
Версий практически не было. Разве что появилась слабая надежда на то, что за освобождение пленников потребуют выкуп. «Но зачем тогда вместе с российскими военнопленными в машинах трясутся гражданские сирийцы? – тут же возразил сам себе Осипов. – За них никто и никогда не заплатит. В силу того, что у простых граждан Сирии тупо ничего нет. Ни заработков, ни пенсий, ни пособий. Не говоря уж о достойных накоплениях…»
В общем, вопросов было куда больше, чем ответов.
Когда солнце поднялось над холмами, автомобили свернули с проселка и встали посреди густого кустарника. Охранники вышли из машин, размяли затекшие мышцы и, сбившись в кучку, о чем-то негромко переговаривались.
Отсутствие в салоне вооруженных «чертей» позволило старлею растолкать Рымова.
– Просыпайся, сержант! – негромко проговорил он, тряся его за плечо.
Поначалу тот безвольно мотал головой и что-то бормотал. Потом с трудом разлепил глаза и, сощурившись от яркого света, прохрипел:
– Где мы?
– Где-то рядом с турецкой границей. Проснулся?
– Вроде да.
– Как себя чувствуешь?
– Бывало и получше. Башка раскалывается, как после новогодней гулянки.
– Это от снотворного.
