Этот эпизод не укрылся от Осипова. Когда автобус продолжил движение, он стал наблюдать за охранником. Его повышенное внимание к молодой красивой особе могло сыграть на руку в планах старшего лейтенанта.
– Гена! – толкнул он локтем сержанта минут через двадцать.
– Что? – очнулся тот от мимолетного сна.
– Сейчас охранников не так много, и мы находимся не в пустыне, а на оживленной трассе.
– Ну и что? – не понял тот.
– Да проснись ты наконец!
– Все, Владимир Иванович, проснулся.
– Смотри, какая у нас диспозиция, – прошептал Осипов. – Водила занят дорогой, старший сидит рядом и постоянно болтает с кем-то по мобильному телефону или тоже смотрит на дорогу. Так?
– Так точно.
– Двое на переднем сиденье спят. Один в середине постоянно глазеет в окно.
– Согласен.
– А последний, в обязанность которого входит наблюдение за нами, положил глаз на сирийскую женщину. Видишь его косые взгляды?
– Это вы верно подметили.
– Ему наплевать на нас, он смотрит только на нее.
– Точно. И что вы предлагаете?
– На мой взгляд, это и есть тот самый «удобный случай». Надо действовать, Гена.
– Я готов. Что делать?
– Сейчас слегка развернусь к тебе спиной, а ты попытайся незаметно распутать веревки. Только делай это без резких движений и постоянно посматривай на охранника.
– Ясно. А потом?
– Потом я развяжу тебя. Ну, а после незаметно освободим Катаева и Панютина.
– Понял. Давайте руки…
«Пора действовать. Скоро начнет темнеть, но не это главное, – подгонял сам себя старший лейтенант. – Главным является то, что любая поездка рано или поздно заканчивается. Автобус довольно резво бежит по хорошей трассе, а Турция – не такая большая страна. Мы уже прошуршали километров восемьсот в западном направлении, значит, скоро доберемся до побережья Средиземного моря. И на том, насколько я понимаю, поездка закончится. Что случится дальше – никто из нас не знает. Пора…»
Узел на его руках сержант давно распутал. Он, в свою очередь, освободил сержанта, а затем и сидящих впереди Катаева с Панютиным. Все были предупреждены о плане побега и ожидали удобного случая.
Солнце село за горизонт, за окнами автобуса наступил вечер. Кое-где на трассе включилось уличное освещение. В салоне было темно, некоторые охранники дремали.
Не спал и не собирался отключаться лишь один – тот самый наглый турок, которому понравилась симпатичная сирийская женщина. Сначала он просто сидел через проход от нее и постоянно заглядывался на ее профиль. Затем протянул руку и начал поглаживать ее плечо, волосы…
Молодая женщина не реагировала на прикосновения, но когда проворная мужская рука переместилась к талии и бедру, звонко шлепнула по ней ладонью. Турок негромко рассмеялся на эту выходку и, как ни в чем не бывало, продолжал свои домогания…
Через некоторое время он перенес спящую девочку на соседнее сиденье, сам устроился рядом.
– Приготовьтесь, – толкнул сержанта в бок Осипов.
– А чего делать-то? – шепотом спросил тот.
– Катаев с Панютиным занимаются теми, что находятся рядом с водилой. Я проскочу вперед и попробую вырубить двоих в середине салона. Ты прыгаешь за мной, вырубаешь ловеласа и забираешь его пистолет.
– Их там четверо, – с сомнением глянул вперед Рымов. – Справимся?
– Один – за рулем и ничего сделать не успеет.
– Ладно, попробуем, – негромко откликнулся Катаев.
– Не «ладно, попробуем», а «так точно – вырубим!» – зашипел на подчиненного старший лейтенант.
– Понял, понял…
План был не ахти, но других ситуация не предлагала.
До команды к действию оставалось несколько секунд – Осипов ждал, когда автобус минует затяжной освещенный участок трассы с чередой придорожных кафе, заправок и магазинчиков.
В это время любвеобильный турок попытался исследовать тело сирийской женщины и запустил ладонь под ее одежду. Она стала протестовать и отталкивать его, но тот никак не унимался.
Осипов не выдержал и, вскочив, зарядил наглому турку кулаком в висок.
Восприняв его действия как сигнал к началу бунта, подчиненные тоже сорвались со своих мест и ринулись к ранее обозначенным целям. Внутри небольшого салона началась потасовка.
Однако дальнейшие события развивались совсем не по плану российского офицера.
Вероятно, за рулем автобуса сидел опытный водитель. Он не стал продолжать движение, а тут же принял вправо и резко остановился на обочине. В салоне автобуса прозвучало несколько предупредительных выстрелов. И наступила тишина.
Пристававший к женщине турок валялся между сиденьями без сознания, сирийские пленники сидели с бледными лицами. А четверо бойцов лежали в проходе под направленными на них стволами пистолетов. В потолке автобуса чернели три дырки от пуль.
– Каким образом они освободились от веревок?! – взревел Текери.
– За ними должен был присматривать Метин, – кивнул помощник Балкан на вырубленного ударом товарища, – а он, кажется, увлекся сирийской красавицей.
– Идиот!.. Связать их как следует! И глаз не спускать! Нам осталось ехать полчаса – не хватало еще вляпаться в историю на подъезде к Эдриагу…
Русских парней снова связали и усадили на прежние места.
Автобус плавно тронулся и продолжил путешествие по ночной трассе. Но теперь рядом с пленными бойцами сидели четверо охранников, внимательно следивших за каждым их движением.
Автобус въехал в городок Эдриаг поздней ночью.
Мелкий портовый Эдриаг был напрочь лишен достопримечательностей и не посещался туристами. Серые дома, пыльные мостовые, отсутствие нормальной инфраструктуры и промышленных предприятий. Работа восьмидесяти процентов жителей так или иначе была связана с морем: кто-то строил и ремонтировал лодки, кто-то ловил на них рыбу, кто-то ее продавал или перерабатывал.
Прокатившись по освещенным, но совершенно пустынным улицам, автобус выбрался на набережную, проехал пару кварталов и остановился у ряда пирсов с маломерными судами.
– Приехали, – потянулся водитель.
Пленников подняли с кресел и заставили по одному выйти на улицу. Ночь была теплой, но ветреной, по небу ползли низкие облака. Сонные дети прижимались к сирийской женщине, державшей их за руки.
Из ближайшего дома к подъехавшему автобусу вышел пожилой турок, по виду похожий на одного из местных рыбаков.
– Лодки готовы? – обнявшись с ним, спросил Текери.
– Конечно. Еще утром проверил и все приготовил.
– Как первая партия?
