— Не глуши! Сдай назад! Все, стой! Поздно. Этому уже не поможешь.
Тракторист заглушил мотор. Стало необычайно тихо. Стрельба на хуторе уже закончилась, и пограничники сгоняли население на небольшую площадку между домами в центре поселения. Один из бойцов подбежал к Командору:
— Сопротивление подавлено! Собираем население.
— Хорошо. Потери есть?
— Двое ранены.
— А местные?
— Трое убиты, — погранец глянул в сторону месива на дороге и поправился: — четверо… Ну и пришлось кому прикладом мозги прочистить…
— Хороший процент при штурме, — подвел итог Командор и крикнул вылезающему из машины трактористу: — Вернемся на остров — лишу прав. До весны. Больше все равно некому…
Водитель обошел трактор и посмотрел на жертву, после чего заметно побледнел. Зрелище было не из приятных. Местному боссу передавило ноги, пробило голову, но, самое страшное, раздавило грудную клетку. Спасать тут было некого.
— И как… — тракторист поперхнулся, — и как это убирать с дороги?
— Ножом подцепишь и соскребешь, — мрачно пошутил Командор. — Да забей! Местные сами похоронят. Гони обратно на дорогу, забирай волокушу и детей и возвращайся сюда. До следующего лагеря нам уже сегодня не успеть, придется вам здесь ночевать. Как бы это ни было неприятно.
Тракторист прыгнул обратно в кабину и задом выкатился с улицы.
— Не слишком торопимся? — спросил пограничник.
— Не знаю, но лучше мы всех здесь сразу подомнем, чем вернемся через пару дней под новый обстрел. Пошли к народу.
С десятка домов собралось чуть больше тридцати человек. Отдельно сидели на земле несколько мужиков под охраной пограничника. Местные опасливо косились на стоящих вокруг бойцов.
— Убили сыночку! А-а! Зачем ты пошел с этим иродом! А-а! — убивалась над одним из трех трупов пожилая женщина, ее пыталась утешить одна из соседок.
— Ну что, народ! Довыеживались! — обратился к согнанным в толпу хуторчанам Командор. — Жили себе спокойно. Никто вас не трогал. Какая муха вас укусила? Лагерь наш пожгли, стрельбу открыли. Кто отвечать-то будет?
— Слышь, начальник, ты на нас не серчай особо, — отозвался один из пожилых мужиков. — Мы ж люди подневольные. Как нам сказали, так и сделали. Против пистолета особо не поспоришь… Нас по домам разогнали, а эти, — мужик кивнул в сторону сидящих на земле, — на вас пошли. Они ж в основном пришлые, к земле не приученные. А нас уж прости, всем миром просим. Тут же женщины, старики, старухи одни. А еще электричество отключили, который день уже…
Командор подозвал старшего из пограничников.
— Ну, держись, — тихо сказал он ему. — Народ! Вот этот боец назначается временным комендантом вашего поселения. По всем вопросам обращаться к нему. У вас останется небольшой гарнизон. К вечеру подойдут женщины и дети с заставы, надо всех разместить на ночлег. Заодно посмотрите, против кого воевать решили. Трупы убрать, и того с дороги тоже. В остальном, ваша жизнь не сильно поменяется. Мы людей не запугиваем. А этих, — опять обратился Командор к пограничнику, указывая на арестованных, — связать и отправить на остров под охраной, там решим, что с ними делать. Те, кто хочет переселиться, могут это сделать в любой момент. Если кто не может сам с хозяйством справиться или сил нет, можем забрать в город или прислать помощников, но с условием, что обеспечите жильем. Несогласные с новой властью есть? Несогласных нет. Ну и отлично. Мужик, который мне отвечал, подойди ко мне.
Пограничники оставили толпу и подошли к задержанным. Один из них, перепуганный до смерти, вдруг вскочил на ноги.
— Сидеть! — крикнул охранник, но мужик не собирался убегать. Он с диким криком бросился на одного из своей компании.
— А-а! Это из-за тебя все! Сволочь, порешу на месте!
Пограничники растащили дерущихся.
— В чем дело?
— Этот гад утром из леса прибежал и сразу к милиционеру! Скинхеды, говорит, не просто ушли, а переметнулись к вам! Мент крышей двинулся, озверел совсем. Нас в ружье — и на ваш лагерь. А как запылало, мы решили, все, конец нам, всех положат. А тут вы вломились. А я умирать не хочу за эту погань!.. — Мужик явно решил, что дело идет к расстрелу.
— Тут ты что-то забываешь, — заметил Командор. — Стрелять вроде с вашей стороны начали. Мы хотели решить конфликт и мимо пройти. Ну, поругались бы, как обычно. А вы нас вынудили под пули лезть! Бойцы, вяжи их всех, а этого, пришлого, вздумает бежать, пристрелить на месте!
«Что-то мне лицо его незнакомо, из садоводства, что ли…» Подбежал один из бойцов:
— Там наши подтянулись с дороги, как стрельбу услышали, побежали на помощь, но опоздали чуток. А мы тут еще один домик нашли, вроде заперт, но шмонина там страшная стоит…
— Брагой пахнет?
— Да чем там только не пахнет…
— Пойдем, глянем.
Рядом мялся мужчина средних лет.
— Пошли с нами. Чего засмущался? «Белые придут — грабют, красные придут…» Нет?
— Да нет, я и не думал…
— И не думай! Теперь за вас есть кому думать, — отметил Командор, — будешь помогать новому коменданту. И это не просьба, это приказ. Ты мужик не пугливый, знал же, что могут просто стрельнуть на месте, мало ли идиотов в наше время. Так что «инициатива наказуема…». Веди, показывай, что у вас тут есть, заодно и с вновь приобретенным хозяйством познакомимся…
— Зря вы только мужиков-то положили, они хоть и не местные, кроме одного…
— Вот только не надо нас учить! Думаешь, мне было приятно своих людей под пули посылать? Кстати, распорядитесь, куда раненых пристроить, пусть тетки ваши их перевяжут, помоют… Завтра врача пришлем. Вечером трактор вернется, посмотри, сколько в нем пуль застряло. Единственный трактор на всю округу… Где мозги у народа. Этот мент, он вам кто? Участковый, что ли?
— Не! Мы участкового отродясь не видали, он все в городе сидел. У нас тут тихо было. А этот пришел после того, как свет обрезали, и еще с собой мужиков привел. Мы сначала думали, может уголовники какие, но вроде все нормальные были. Потом еще из леса стал народ выходить… Так и собрались. Вот здесь два дома пустые стоят, можете занимать. А там пасека, ульи. А вон в том сарайчике узбеки живут. Вроде строители, но милиционер их туда определил. Сидят целыми днями, только вечерами выползают воздухом подышать. Самогон гонят… Сами-то не пьют, вроде религия не позволяет, а куда самогон девается, никто не знает.
— Понятно, разберемся.
Командор, несколько пограничников и новоявленный помощник коменданта подошли к невысокому сарайчику с единственным маленьким окошком, настолько забитым пылью и паутиной, что сквозь него ничего не было видно. Запах стоял одуряющий. Без противогаза находиться здесь было тяжело. Один из пограничников подергал дверь.
— Вроде заперто.
