Первая – мстить Лозовому Сашка вовсе не был настроен. Это я четко понял, когда он ночевал у меня. Мы же с ним утром все обсудили… Я-то понял, а вот другие…
Вторая – стрельба из кабины грузовика. Сашка сидел в засаде? Не в его характере! Он скорее удавил бы обидчика сестры голыми руками. Даром что тот выше ростом. А уж если сел бы за руль грузовика, так снес бы на хрен стену гаража вместе с Лозовым!..
Третья причина, и о ней пока, кажется, знал лишь я один (не считая Вовочки): пропала коллекция марок, «заимствованная» Лозовым из квартиры дяди Яши. У меня имелись основания предположить, что именно за ней полезли.
А может быть, и в первый раз полезли именно за ней? Тот неведомый жулик, с которым, по словам Лени Бубена, Лозовой «все мирно решил»? А почему мирно? Жулик предложил откупиться? Или Лозовой пожалел вора? С какой стати? Непонятно. А жулик оказался настойчив. Он не отказался от мысли заполучить коллекцию, даже попавшись в первый раз. Как-то отвел глаза, мол, больше не буду, или пообещал звезду с неба за помилование, а сам повторил попытку. Не остановился перед двойным убийством!
Я вдруг поймал себя на ощущении, что с удовольствием разбираю ситуацию. Хотя от самой ситуации отнюдь не в восторге. Чудно! Может, и вправду после института – того? Поступить в школу милиции? Только в армии отслужить сперва придется.
Следуя на работу, я увидел из окна маршрутки знакомое лицо на остановке «Университет». Марина, сестра Сашки Оруженосца! И подумать не успев, зачем делаю это, я уже выскочил из маршрутного такси и устремился за ней.
В деревне я пытался ей строить куры, но ее больше интересовали собственные, которые на насесте. К сожалению, времени на охмуреж мне отпущено было мало… Потом, встречая Маринку в институте, я завел моду здороваться с ней и шутить. «Как куры?» – спрашивал. «М-м-м… Спасибо, пока не сдохли», – вежливо отвечала Маринка. Она немного заикалась. Усилия по преодолению недуга отражались на ее лице, придавая ему чудное обаяние! «Мои куры тоже живы!» – отвечал ей. Делала вид, будто понимает, о чем я, и улыбалась. Так хотелось поцеловать это личико в бело-курых локонах!..
Девушка шла не в сторону университета, а к зданию из красного кирпича старинной постройки – следственному изолятору. Узнать, как здание выглядит изнутри, не было ни малейшего желания. Нельзя зарекаться, конечно… Девушка к брату своему направлялась, очевидно? Ему-то теперь довелось…
– Марина! – окликнул Санину сестру. Обернулись сразу три разных девушки. «Моя» – в том числе. Да, редкое имя… – Привет!
Спрашивать, как куры, сейчас было не время.
– Ты к Александру? Это ведь не он, правда? Я уверен. Давай присядем, – я указал на скамейку в сквере. – Расскажи, что знаешь!
Девушка даже не стала спрашивать, зачем мне. Да я бы вряд ли смог объяснить так сразу. Ей, видно, очень хотелось выговориться. От волнения она стала заикаться сильнее.
– М-м-м… Брат и н-не виделся с Лозовым! – воскликнула горячо. – Хотел с н-ним поговорить, да. Но н-не получилось. Он согласен был умерить свой м-м-м… гнев. Готов был договариваться, даже просить. Очень хотел, чтобы я доучилась!
– Доучилась? А что этому может помешать?
– Так м-меня же отчислили! И Саша уверен, что из-за него. Из-за того случая… в деревне…
– Я в курсе. Саня гостил у меня, мы обсуждали с ним… Но, как же это тебя отчислили?!
– Отчислили! Хорошо, правда?!
– Плохо! Мне больше нравится, когда начисляют. Пятого и двадцатого… А за что отчислили?
– Так! Отчислили, и все! За то, что я, якобы, н-не прошла летнюю практику. Прогуляла трудовой семестр, который Лозовой курировал. А я открепление брала! У нас, в деревне, на стекольном заводе работала. Только теперь открепление нигде не значится! Следов не осталось. Проректор сам же, наверное, и аннулировал. Чтобы был повод меня вытурить!..
– Ну, дела! – только и мог воскликнуть я. «Значит, Саню обозлили по-новой, – подумал при этом. – Подлили масла в огонь, да еще как! Так, может, все-таки он?..»
– А как Саня узнал, что тебя отчислили?
– Я сама ему позвонила, после того, как эта девчонка принесла представление Лозового с визой ректора и записку на выселение из общежития.
– Какая девчонка?
– Обыкновенная. Из института.
– Секретарша ректора, что ли? Так она вроде в годах… А! Наверное, секретарша Лозового! Надо ее порасспросить. Я знаком с Нефертити… С Ниной Фертистовой, секретаршей Лозового. Это, вероятно, она бумагу доставила.
– Нет, не она. Нефертити я знаю.
– Нет? Странно… Кто же еще может разносить документы для ознакомления? И почему – разносить? Обычно вызывают. Надо будет спросить у Нефертити.
Я остался в недоумении.
Поскольку из общаги Маринку выселили, в городе остановиться ей было негде, пригласил ее пожить у меня, пока не решит, что делать дальше. Как это выглядит со стороны, вопрос не стоял. Вечером постелил ей в комнате, где мы резвились с Нефертити.
– У меня и ночной сорочки нет. Все в общаге осталось… – задумалась девушка. Я открыл шкаф, снял с вешалки рубашку с коротким рукавом.
– Вот, новая. Ни разу не надевал. Видишь, даже бирка висит, – я оторвал бирку. – По длине будет тебе как сорочка.
– Спасибо, – улыбнулась она…
Начало сентября было упоительно приятным. Полагая, что гостья моя спит, закрылся на кухне, отворил окно, приготовил себе растворимый кофе и закурил. Медитация, вредная для здоровья. «Минздрав СССР предупреждает…» Сидя в уютной кухне, вдыхая свежий уличный воздух, смотрел на огни ночного города. Задумался. За спиной вдруг скрипнула дверь. Я вздрогнул! Марина вошла тихонько, прикрыла за собой дверь, будто в квартире еще кто-то был, кого она боялась разбудить.
– Не спится? – спросил я.
– Ага. Плохо засыпаю на новом месте… – Она потянула носом воздух: – Кофе пахнет!
– Я тебе приготовлю сейчас.
– Спасибо. Не крепкий только, а то точно спать не буду, – она с неподражаемой грацией присела на свободный табурет, так, чтобы тоже смотреть в окно. – Красиво!
Я снял с полки чашку.
– М-м-м… Вку-у-сно! – мяукнула Маринка, отведав кофе, приготовленный из аэрофлотовского пакетика. Мамина заначка.
Я спросил:
– Ты ту девчонку, которая бумагу принесла, видела в институте раньше?
– Нет, не видела. Не помню, во всяком случае.
– Как она выглядела?
– Обыкновенно. Такая в очках. Волосы рыжие.
Помолчали.
– Ты к ректору не ходила? – задал я новый вопрос.
– Как я к нему пойду, когда он тоже… Ну, там был, в деревне… Когда Лозовой…
– Слушай, Марина! Я просто поверить не могу, что взрослые мужики, да еще такие влиятельные, вздумали тебе мстить! Что им, заняться больше нечем? Кто ты им? Неужели думаешь, они всерьез тебя воспринимают? Ты сходи к ректору.
