Я вовсе не был уверен в сказанном. Быть может, Сашка действительно не заботился о том, чтобы скрыть следы? Сейчас же никто не узнает, протер ли на самом деле стрелок винтовку до того, как это сделал я, или нет? Мне хотелось защитить брата своей невесты.
Взрослые дядьки выслушали студента с вниманием. Никто не спешил возражать.
– Милиция разберется, – выдавил из себя, наконец, Колька Маленький.
На похоронах нас с Вовочкой припрягли нести крышку одного из гробов. Заправлял технической стороной дела Кирилюк. «Неужто его выдвинут на место Лозового? – думал я. – У него же и высшего образования нет. Правда, учится на вечернем. Выпивать в гараже с народом перестал. Народ не одобряет. Карьеру делает, жук! – считает народ».
На выносе я лицезрел всех: и Светулю, и Нефертити, и ее Солидола. Трио стояло в стороне от руководства института. А подле ректора я увидел моложавого, хоть и седого, мужчину, на которого Солидол был очень похож. Очевидно, его отец. Окончательно убедился в этом, когда папаша с сынком перебросились парой слов и старший Солидол дотронулся младшему до плеча. Мне показалось, что старшего Солидола я где-то видел. Точно видел! Только не мог вспомнить, где именно, но лицо знакомое. Про младшего я так не подумал при первой встрече, а вот про старшего – сразу.
Совсем недавно мы были одна банда, а теперь я глядел на девушек отстраненно. Хотелось, чтобы скорее наступил вечер, когда смогу увидеться с Маринкой.
Маринка, в скромной кофточке, надетой поверх летнего платья, с чемоданом поджидала меня возле подъезда, сидя на лавочке. Завидев, поднялась. Ну, чисто офицерская жена из фильма!
– И давно ты здесь сидишь? – весело спросил «офицерскую жену».
– М-м-м… Изрядно! – рассмеялась и она в ответ.
– Чего же я, дурак, ключи от квартиры тебе не дал?
Сказав про ключи, я вспомнил сразу Сашку, который «крепко сел», по мнению гаражного люда.
Маринка уже знала. Мы сразу стали это обсуждать.
– Брат уверяет, что это какая-то чушь! Его будто специально оклеветать хотят! Нет и не было у него никакой винтовки! И ключей от гаражных ворот он в глаза не видел! Знаешь, что он мне шепнул? Может, милиция замешана? У Лозового и у ректора были знакомые менты. Охотились вместе.
– Ты снова о том же? Да на кой ректору надо так пытаться Сашку упечь? Да еще после того, как Лозового не стало?
– Так, если он думает, что это Саша – Лозового?
– Если думает, что Саша, то зачем ему еще ментам помогать? Те и так стараются. А если он сам это организовал, то я возвращаюсь к первому вопросу: на фига ему это?
– Если не он, не милиция, то откуда взялись эти ключи у Саши?
– Вот это – хороший вопрос. Кто-то их подбросил ему. Но не ректор же…
– Как подбросил? Где? Когда?
– Ну… Сейчас на улице лето и телогрейку носить не требуется. Тем более в городе фуфайки нынче не в моде. В город он ведь в телогрейке не приезжал?
– Нет, конечно! – Маринка посмотрела на меня, не понимая, прикалываюсь я, что ли? Вроде не тот момент, когда это уместно…
– А в деревне телогрейка может понадобиться и летом, – продолжил я свою мысль. – Например, на рыбалку ходить. Ночи бывают прохладные. Не зря она в сенях висела, на входе, так?
– К чему ты клонишь?
– К тому, что ключи подбросили там, в деревне, в доме. Даже если менты.
– Ну, а если не менты?
– Если телогрейку Саша носил, то сделать это могли только тогда, когда он сорвался в город на твой зов. Раньше подбрасывать было неразумно: Саня мог надеть фуфаечку на рыбалку, сунуть руку в карман и удивиться: что за ключи? Откуда? Пошел бы всех приятелей спрашивать: чьи? Кто его карман со своим перепутал, так? И сразу образовалась бы куча свидетелей, что Саня нашел в своем кармане непонятно чьи ключи. Преступнику это не было на руку. Так что подбросили однозначно в тот день или ночь. Надо поехать к вам в деревню и порасспрашивать соседей, были ли чужие в тот день? Может, кто видел незнакомое лицо или лица.
– Правильно! – поддержала деревенская девушка.
– И мы сделаем это. В выходные. А пока давай сходим к секретарше Лозового, разберемся с твоим откреплением. Что за курьерша тебе бумагу принесла?.. Затем ты сходишь к ректору.
– Хорошо, – согласилась Маринка. – Меня, кстати, тоже милиция допрашивала, что делала в вечер убийства Лозовых? Слава богу, из общаги реально не сразу выставили. Дали возможность перекантоваться. Все время на виду у подружек находилась.
Нина Фертистова, сидящая за столом во всем своем секретарском величии – строгая белая блуза, волосы пучком, лишь единственный соблазнительный локон вьется у виска, – просматривала какие-то бумаги. Взглянув на нас, она опустила глаза чуть быстрее, чем следовало для изображения истинного равнодушия. Признаться, я не был уверен, что мое присутствие поможет Маринке скорее добраться до истины, а, наоборот, не испортит все дело, но очень уж хотелось самому послушать Нефертити. Преодолевая внезапно нахлынувшую робость, я чересчур бодро произнес:
– Здравствуй, Нина!
Прозвучало очень фальшиво. Нина посмотрела на меня, приподняв бровь:
– Мы знакомы? – прикололась секретарша единственного из оставшихся у нее в живых проректора Пустыркина. Маринка, показалось мне, втянула голову в плечи.
– Вы забыли? Я – Тимофей Сергеев, губернатор острова Борнео.
Моя плоская шутка тем не менее разрядила обстановку. Нефертити рассмеялась.
– С чем пожаловали, господин губернатор?
– Тут такая история, – доверительно произнес я и посмотрел на свою невесту, которая теперь виновато улыбалась. – Марину исключили из института. Выселяя из общежития, ей дали ознакомиться с представлением покойного проректора Лозового на отчисление, на котором стояла виза ректора.
– Странно, – сказала Нефертити.
– Что странно? – спросил я.
– Знаешь поговорку: «Обещать – не значит жениться»? Представление представлением, а должен быть приказ. Тогда – да. Выселяйте!
– Вот и мне показалось странным. Представление принесла в общежитие какая-то девица… Ты никого не посылала?
– Я?! А я тут при чем? Если виза ректора… А за что отчислили? А-а-а! Теперь вспомнила. Ты же ко мне подходила уже? Пропустила производственную практику…
Маринка горячо закивала головой.
– А открепления мы не нашли… – задумалась Нефертити.
– Но это представление от Лозового на имя Сидорова ты печатала? Ректору ты отнесла? – спросил я.
– Не-ет, – Нина, кажется, и сама теперь удивилась.
– Тогда кто же?
– Не знаю. Меня несколько дней не было. Мог сам Юрий Владимирович…
– Хм! – усмехнулся я. – Напечатал, отнес Сидорову, получил его визу и, не дожидаясь, пока будет готов приказ, отправил с первой попавшейся девицей представление в общагу…
