– А кто конкретно интересовался, не помнишь?
– Нет, все разные. Кто членом Общества филателистов представлялся, кто бывшим коллегой… Один наглец какой-то спросил, не я ли коллекцию зажал?
– А ты что?
– Вспылил. Сказал, что зажимал только девок в школьной раздевалке.
– Ха-ха-ха! Молодец!.. А лично ты никому не рассказывал, куда на самом деле коллекция уплыла? – Ему, видимо, нравилось это словечко.
– Нет, никому. Лишь избранным друзьямподружкам. Но им до фонаря. Их если и интересуют марки, то только вин. Как и меня, впрочем.
– Познакомишь со своими собутыльниками-собутыльницами? Это я начал тебя на слове насчет девок ловить…
– Не знаю. С этими собутыльницами – вряд ли. Только с собутыльником могу. Собутыльницы откололись.
– Это бывает, – признал Земцов.
Тут раздался звонок в дверь. На этот раз я не ошибся – вернулась невеста, она же – Главная Героиня, как ее окрестила Нефертити. Если применительно ко мне, то, на данном этапе жизненного пути, я готов был согласиться.
Я представил Маринке соседа, после чего он деликатно откланялся, отказавшись пить с нами чай. Мол, у него дела. Это у отпускника-то!..
Маринка вернулась полная решимости назавтра штурмовать милицию, втолковывать результаты нашего расследования. Утром, правда, не стала торопиться, решив, что милиция от нее никуда не убежит.
– Главное, чтобы нам не пришлось от милиции бегать, – высказал пожелание я, понимая, что в это утро неизбежно опоздаю на работу. «Марисик», как теперь ее называл, подкрадывалась ко мне с плутоватой улыбкой. Кажется, медовый месяц у нас начался не то что раньше свадьбы – еще до подачи заявления в ЗАГС, о которой, впрочем, серьезно никто пока не говорил…
В гараже народ окружил Матвеича. Опять что-то случилось, это я понял сразу. Поначалу подумал, что с ректором. Его поминали. Упаси боже! Кто же будет мою невесту в институте восстанавливать?! Оказалось, нет. Сидоров всего лишь отсутствовал, тогда как всем нужен. У него с другом беда. Нет больше друга, такая история. Наложил на себя руки! Выстрелил в висок из именного пистолета, оставив какуюто записку. Сына отца-самоубийцы увезли в психушку после этого, а жену, то есть вдову, – с сердечным приступом в больницу. Звали друга ректора Дмитрием Константиновичем Бутенко. Я как услышал – показалось, кувалдой по голове шарахнули! Вот так ничего себе! Это как же так?! С чего он?! А сын – это же… Солидол! «Мэн» Нефертити! Это он, выходит, в «дурке» теперь оказался? А его мать – в больнице. Выживет ли?! Что же это делается? Все прахом пошло – нет семьи больше. За границу собирались ехать…
Неизбежно стал думать про Нефертити. Она-то как теперь? Что за отношения у нее были с Солидолом на самом деле?
Дальше припомнил, что сосед, Андрей Земцов, собирался идти сегодня к «дяде Диме Бутенко». Пошел или нет?
Ректор, судя по всему, не появлялся. Матвеич весь день придумывал себе дела в гараже. То тряпкой двигатель на авто надраивал без нужды, то какие-то гайки крутил. Новостей более не поступало. Я надеялся их получить вечером от соседа.
Хотелось сходить к Нине, но не решался. Что ей сказать? Чем утешить? Я ведь про ее Солидола, типа, и не знаю ничего. Ни разу не спрашивал у нее о нем, права не качал. Конечно, Света наверняка довела до сведения сестрицы, что я в курсе, но… Я даже не знаю, как зовут его. О ком спрашивать? Не пошел.
Принесясь с работы на всех парах, увидел неожиданно в двери своей записку. Что за сюрпризы? И тут записка! От кого?
Оказалось, от Маринки. Невеста писала, что ей срочно понадобилось съездить в деревню. Здрасте, пожалуйста, – опять в деревню! Она же только что вернулась оттуда!.. И ни слова не написала, была ли в милиции, как Сашка. Когда сама вернется – тоже ни гугу. Сунув записку в карман, пробурчал: «Ладно, потом», – и позвонил к соседу. Тот открыл сразу, словно меня ждал. По глазам его увидел: все знает.
– Заходи, – пригласил меня. – Ты, вижу, в курсе уже? – спросил в свою очередь.
– Завгар наш – водитель ректора. А ректор с Бутенко в друзьях ходил, как я понял.
– Да, Сидоров был сегодня там, у Бутенко. Неизвестно, что произошло. Оставил записку: «Жить с этим не могу!» А с чем «с этим»? Менты, и те не разберутся пока… Но, судя по краткости записки, дядя Дима знал: тот, к кому он обращается, поймет.
– Кто же это? Кто-то из близких? Жена?
– Возможно. К ней сейчас никого не пускают.
– А сын?
– Костян? С катушек слетел. Сделался невменяемый. Сидит, раскачивается, смотрит в одну точку и только повторяет: «Нет, нет, нет…»
Я тяжело вздохнул. Со стороны Общества филателистов, очевидно, никто теперь не поможет Андрею Земцову быстро найти коллекцию. «Если у председателя Общества и есть заместитель, то ему теперь тоже будет не до того, конечно», – подумал.
А на кой она сдалась вообще, эта коллекция? Мне, во всяком случае? Разве что загнать какому-нибудь филателисту по спекулятивной цене? Да, я-то ее и не собирался искать. Это Земцов.
– А Бутенко, он где работал, кем? – спросил я. Что об этом говорил Кирилюк, в памяти не отложилось.
– В КБ «Скороход», представителем военного заказчика. Готовую продукцию принимал. По сути, тот же конструктор, в технике разбирается до тонкостей, только в погонах.
– А-а-а!
– Про такую штуку, как экраноплан, слышал?
– Мы в чьей квартире сейчас разговариваем? Кто моим соседом был? – вопросом на вопрос ответил я.
– Значит, дядя Яша про свои изобретения тебе рассказывал?
– Только в общих чертах, – пожал плечами я. – Обоснование и расчет особой формы крыла, увеличение высоты полета на экране, улучшение управляемости… Кстати, работой дяди Яши также интересовались.
Я рассказал Земцову про Йозаса Генриховича, который тоже из Риги.
– Институт гидроакустики? Не слышал о таком. Вероятно, почтовый ящик. На оборонку работает… И как, ты удовлетворил интерес моего предтечи? – пошутил новый сосед.
– В ничтожно малой степени! – усмехнулся я. – Рассказал о том, что Яков Ааронович почистил свои конюшни. Никаких записей не осталось.
– А он что? Этот Оазис Генрихович? – исковеркал Земцов имя своего земляка.
– Йозас-то? Не поверил. Выразил сомнения, что ученый уничтожил все свои наработки.
– Я бы с Оазисом согласился. Это писатели – народ импульсивный, творческие личности. Чуть что не понравится, давай рукописи в печку швырять! А ученые свой материал по крупицам собирают, потому берегут…
– Как я понял, Йозас был в курсе тех задач, которые в юности дядя Яша решал в КБ «Скороход» и к которым вернулся после живых «экранопланов» – летучих рыб. Однако больше не звонил, не объявлялся.
– Странно. А вдруг ты ему записи эти отыскал? Захотел подзаработать?
