– Как это тебе удалось разговорить самого ректора?
– Уметь надо! – самодовольно воскликнул я. – И между прочим, Василий Александрович обещал помочь освободить Саню. Он тоже не верит, что Саня убил Лозового.
– Правда? Здорово!
– Ничего здорового! Эти сволочи его все же нагнули, представь! Сидоров будет выполнять их условия. Пока, во всяком случае, так он выразился. Я, признаться, не понимаю, что это значит… Иначе ваша с ним совместная фотография разрушит его семейную жизнь.
– Слушай, хватит!
– Ладно, молчу… Нам бы с тобой успокоиться. Тебя никто не отчислял. Ступай учиться. Саню, вероятно, скоро выпустят. У ректора ведь связи… Эти хмыри нас больше не тронут. Мы для них свою роль сыграли.
– Так, давай успокоимся? Или ты что-то задумал?
– Обидно считать, что тебя поимели. Извините за выражение! Хотелось бы узнать хотя бы, кто? Можно попробовать это сделать, но надо подождать, пока выпустят твоего брата.
Я все ждал, когда Земцов спросит меня, зачем звонил его матушке в Ригу. Был уверен, что он догадается, что это я звонил. Но он почему-то не спрашивал. Не поддерживает связь с домом, что ли? Не докладывает мамочке, что квартирка пока не уплыла? И почему все-таки, интересно, его мать не назвала адрес дяди Яши, как возможное место жительства своего сынка, его ленинградскому однокашнику (с приставкой «лже»)? И чем он вообще дышит в настоящий момент, мой незваный сосед? Захотелось узнать.
Пошел к соседу. Поговорив с ним о погоде, как полагается истинным джентльменам, мы ни о чем более не успели. Нас прервали. Маринка адресовала к Земцову следом за мной внезапно нарисовавшегося посетителя. Это был Гладырев.
Как ни странно, мне этот человек внешне был симпатичен, хоть и обидел он дядю Яшу. Выше среднего роста, худощавый, подтянутый. Серые глаза имеют такое выражение: «Мне некогда в игрушки играть, ребята, хоть я бы и рад. Дела». Но про настоящего хитреца никто ведь не скажет, что он хитрец. Иначе что он за хитрец?
Вместо того чтобы поздороваться, бывший сотрудник дяди Яши уставился в удивлении на Земцова:
– А вы, простите, кто?
Земцов нагло хмыкнул.
– Ах, да. Я сам не представился, прошу прощения, – спохватился гость. – Я – Гладырев. Тимофей знает. Работали с Яковом Аароновичем над одной темой вместе. Теперь – я один…
– Андрей – племянник дяди Яши. Приехал из Риги, – объявил я прежде самого Земцова. Тот еще раз хмыкнул и подтвердил:
– Именно так. Проходите же! – пригласил затем Гладырева.
– Спасибо. Племянник? Вот как? Вы теперь здесь живете?
– Временно. Дальше видно будет.
Мне не понравилось это «дальше видно будет», но промолчал.
– Скажите, Андрей, вы разбирали бумаги Аароныча? – спросил Гладырев Земцова. – Я уже подходил к Тиме с этим вопросом. Мне хотелось тогда взглянуть на записи. Теперь не просто хочу – они нужны до зарезу! Это дело государственной важности, без преувеличения.
– Но никаких бумаг не было, – развел руками Земцов. – Нечего разбирать.
– Этого не может быть. Хитрый лис Аароныч куда-то спрятал свой архив. Точно. Я его хорошо знаю! Знал… Давайте поищем, ребятки, а? Подумайте, где он может быть, архив. У меня затык на работе, а требуют результат. Крепко требуют. Помогайте! За мной не заржавеет. Понимаете, наша с Ааронычем тема влилась в очень серьезное задание. Большое, масштабное. Стала его частью, существенной!
– Даже не знаю, чем помочь, – сделал растерянное лицо Земцов. – Ну, давайте вместе еще раз осмотрим квартиру…
Далее мы все трое в течение нескольких часов методично обследовали жилье дяди Яши. Даже пол простукивали на предмет тайника и стены. Ничего. Гладырев вид имел шибко расстроенный, приговаривал: «Ума не приложу, что делать. Просто ума не приложу». Просил подумать, может, кому-то из родственников, друзей, знакомых отдал свои бумаги дядя Яша?
Не ему первому приходила на ум такая мысль.
– Вероятно, всех друзей и родственников уже обзвонил, обошел тот ученый из Риги, твой предтеча, как ты его назвал, – напомнил я Земцову. – Которому девоньки мои знакомые телефонные номера загнали, авантюристки, спекулянтки!
Гладырев, естественно, заинтересовался ученым. Я рассказал ему про фотографию с дельфином.
– Он, наверное, давно съехал из гостиницы и вернулся в Ригу, – предположил Земцов. Я вспомнил, что в дяди Яшиной записной книжке телефон ученого имеется. Правда, служебный.
– К вам он разве не обращался? – спросил я Гладырева. – Странно, если нет. С вас он по идее должен был начать!
– Что-то такое припоминается, – слегка замялся Гладырев. – Я не придал значения. Отмахнулся от него…
– Вам бы с ним поговорить.
– Теперь – конечно!
Я нашел телефон на букву «Р» в книге дяди Яши. Все вместе изучили страницу. Я ждал, что Земцов увидит телефон своей матушки и непременно скажет что-нибудь типа: «Надо домой позвонить». Но он промолчал, будто и не заметил. Странно. Гладырев переписал телефон себе и убыл с намерением обязательно созвониться с ученым из института гидроакустики. Завтра же.
После трудов праведных – ползания на четвереньках по квартире дяди Яши – Земцов предложил испить чаю. Я не стал отказываться. Устроились в кабинете ушедшего в мир иной хозяина.
– Прикольные здесь обои все-таки, – улыбнулся дяди Яшин племянник. – Сразу видно, человек жил в мире формул.
– Он и альбомы свои так же разукрасил, – вспомнил я. – «Пи эр квадрат, эм же квадрат».
Земцов усмехнулся по своему обыкновению, но вдруг затвердел лицом. Он посмотрел на меня, я – на него. Кажется, одна и та же догадка поразила нас обоих!
– Ты думаешь?.. – начал я.
– А ты не думаешь?!
– Вот черт! Дядя Яша поместил свои записи в альбомах с марками? Теперь ясно, для чего он так старался, изготавливал новые кляссеры! Но… Получается, сложил все яйца в одну корзину? А «корзину» тиснули! Тогда возникает вопрос. Из-за чего на самом деле альбомы своровали, из-за марок или ради формул и расчетов?
– Конечно, из-за марок! Но если вор допер потом про записи, он вполне мог предложить их тому гидроакустику. Ученый небось всю записную книжку дяди Яши на уши поставил! Обещал хорошо заплатить.
– Может, он и выкупил их, записи, на самом деле? – предположил я.
– Это серьезный вопрос. – Земцов почесал нос. – Думаю, Гладырева стоит предупредить, чтобы не звонил пока ученому. С ученым лучше поговорить лично. В глаза посмотреть. Если Йозас где-то от кого-то уже услышал про украденные марки, то альбомы может просто побояться возвращать. Вдруг в соучастники запишут?
– Где он мог про марки услышать? От кого? Про марки никто не знает. Их никто не ищет. Даже милиция, в связи с убийством Лозового. Иначе в гараже мужики знали бы.
