– А должен был? – с вызовом спросил я. Тут он малость смутился:
– Нет, конечно. Просто, как говорится, сказал «А», говори и «Б». Я же, вроде, занимаюсь той же историей, что и ты…
«Понять бы почему?» – хотелось спросить, но я промолчал.
– Зачем же теперь решил рассказать? – захотел узнать Земцов.
– Та информация, что мы с тобой – мы с тобой! – возвысил я голос, – вбросили, она в принципе никуда не могла уйти дальше некоторых людей. Именно – моих собутыльниц. Кроме того, кто с ними в контакте. А это – ваш Константин Бутенко, других я не знаю. Вот и сложилась у меня картинка. Вот и задумался я, а не Солидол ли… то есть не ваш ли Костя Бутенко грохнул Лозового и супругу?! А затем и Вовочку?!
– Хочешь пойти с этим в милицию?
– Доказательств ноль. Да и ты, как я понимаю, не одобришь. Ты же там – друг семьи. Хоть семьи нет больше… И ректор – тоже. Однако можно поговорить с Солидолом по душам! – Я ударил кулаком в ладонь. – Одному мне с ним не справиться. Ректора помочь просить неудобно – не царское это дело. А тебе подсобить мне сам бог велел!
– Хочешь, чтобы после разговора по душам уже Костян нас сдал в милицию? – хохотнул Земцов.
– Как бы мы далеко ни зашли в разговоре по душам, он нас не сдаст. Он сказал мне: если мы с Маринкой вздумаем на него капать ментам, так он отболтается. Какой с него спрос? Он же не в себе! Мало ли чего наговорил? Так теперь я верну ему его же слова. Если вздумает заявить на нас. Он же не в себе! Кто ему поверит?
Земцов посмотрел на меня шальными глазами и стал подначивать:
– Так, значит, нагрянем к нему? Свяжем да проведем обыск? Авось найдем альбомы дяди Яши?
– Главное, мы выясним у него, кто шантажировал его и его отца, а теперь принялся за ректора. И с какой целью?
– Каким образом выясним? Если он не захочет с нами поделиться? Пригрозим убить? Ты ведь тоже теперь не в себе, у тебя кореша порешили! Накинем петлю на шею, привяжем веревку к люстре? Поставим приговоренного на стул… Скажем: грохнем его, и ничего нам за это не будет? Он же сумасшедший! Все спишут на суицид?
– Неплохой ход. Я верю, что ты морочил рижский Дворец спорта.
– Тима, я начинаю тебя бояться, – весело сказал Земцов.
– Что, слабо? – разошелся я. – А мне – нет! Откуда знать, что на уме у этого съехавшего с катушек? Может, следующим, после Вовочки, стану я?!
– А если он не расколется при примерке пенькового галстука?
– Пригрозим, что сдадим его подельницу. Он же джентльмен! Я надеюсь.
– Подельницу?
– Нефертити. Она пойдет как соучастница.
– А она соучастница?
– Вольная или невольная. От кого он узнал про марки? Кто сдал ему Вовочку? Кто шлялся по огороду у Маринки, нарядившись, как она сама? Наконец, кто выманил Лозового в гараж поздно вечером, а перед тем, очевидно, задержал в институте?
– Вопросы без ответов?
– Ага. Но я досочиню доказательства. А что? Про меня можно, а мне нет? С петлей на шее наш подопечный не будет настроен слишком критично… Идем?!
Земцов расхохотался:
– Все-таки Родина рождает интересных людей! Ты, Тима, кто? Студент или сотрудник органов? Замашки у тебя!..
Я поглядел на него набычась.
– Погоди, не горячись. Сходим, сходим. Пообщаемся. Только сперва я должен в магазин сгонять, а то кушать нечего будет. В мои планы на сегодня налет не входил… Ты обдумай пока всесторонне, как Костяна колоть будешь. Он ведь парень нехлипкий, ха-ха!..
Выпроводив меня, Земцов следом и сам ушел. Я слышал, как хлопнула дверь. Не было его довольно долго. «Он что, в центральный гастроном отправился? – недоумевал я. – В нашем ближайшем столько времени выбирать не из чего!» Наконец сосед позвонил ко мне.
– А где харчи? – удивился я, увидев, что он налегке.
– Занес уже, – доложил он. Но я не слышал, чтобы дверь хлопнула во второй раз. Странно.
– А что так долго? – спросил недоверчиво.
– В хозяйственный заскочил еще. Ну что, ты готов? Поехали, повеселимся!
Я, разумеется, не знал, где живет Солидол. Вел Земцов. Нашли дом, поднялись на нужный этаж.
– Ты отойди пока, – попросил Земцов. – Не отсвечивай. Что у него на уме, кто знает?
Я встал в сторонку от двери, а Андрей позвонил и, опустив лицо, принялся разглядывать носки своих штиблет. Вероятно, рассчитывал, что его и по кудрявой шевелюре узнают.
Однако к двери с той стороны никто не подошел. Земцов попробовал еще раз. Нет.
– Глухо, как в танке, – вздохнул.
– Ты в нем был? – поинтересовался я.
– Доводилось, – очень серьезно посмотрел он на меня. Прикололся, должно быть.
– Нет дома. Пошли. Не ждать же его, – пропал мой боевой пыл.
– Погоди-ка. Дверь-то, кажется, открыта… – Земцов надавил ручку, толкнул тихонько дверь, и она, к моему удивлению, приоткрылась.
– Набухался и спит? – выдвинул предположение я. Дружба с собутыльницами даром не прошла.
– Сейчас узнаем, – пробормотал Земцов себе под нос, входя в квартиру.
Следовало заметить, Бутенко не бедствовали до тех пор, пока настоящая беда не пришла в их дом. Это стало ясно уже в прихожей – по мебели и идеальному паркету на полу. На паркете глаз мой подметил цветную бумажку. Земцов перешагнул через нее, я же поднял. Сработала привычка поддерживать порядок в доме. Это была почтовая марка. Шагнул вперед и чуть не налетел на спину Андрея. Тот резко остановился. Глянув из-за его плеча, я увидел хозяина квартиры. Солидол лежал на ковре подле дивана на боку. Открытые глаза его были неподвижны, под головой – темное пятно, в вытянутой руке – пистолет. Тот самый, с потертым стволом, как я заметил.
Мы смотрели на покойника и молчали, не шевелясь, какое-то время.
– Так. Валим отсюда! – тихо скомандовал затем Земцов. – Повеселились!
Я покорно сделал шаг назад. Он заглянул в ванную, снял с вешалки полотенце и протер им ручку межкомнатной двери, за которую брался. Затем – ручку входной двери. Так же вел себя и я в кабине грузовика Коли Маленького, когда обнаружили труп Лозового. Земцов, видимо, тоже детективы читает, кино смотрит… Он вернул полотенце на место, а входную дверь прикрыл, держась за ручку через носовой платок.
Внизу послышались детские голоса.
– Нагни голову или отвернись, когда будем проходить мимо, – прошептал мне Земцов. Не понадобилось. Судя по всему, дети зашли в квартиру этажом ниже.
Лишь удалившись на значительное расстояние от дома, где жил – жил! – Солидол, перестали общаться шепотом.
– Все-таки он решил так? – то ли спросил, то ли утвердил я. Сам не понял.
