Инес качает головой.
– Давайте я поговорю с сестрами, – говорит Роберта. – С сеньорой Консуэло. Она самая практичная. Если скажет, что можно здесь остаться, вам, наверное, стоит связаться с сеньором Роблесом. Он дает частные уроки, недорого. Из любви работает.
– Кто такой сеньор Роблес?
– Окружной инженер водоснабжения. Живет в нескольких километрах дальше по долине.
– С чего бы инженеру водоснабжения давать частные уроки?
– Он много чем еще занят помимо инженерного дела. У него уйма талантов. Пишет историю освоения этой долины.
– Историю. Я не знал, что у таких мест, как Эстрелла, есть история. Если дадите номер телефона, я свяжусь с сеньором Роблесом. А вы не забудете поговорить с сеньорой Консуэло?
– Не забуду. Не сомневаюсь, она не будет против, если вы останетесь, пока не подыщете что-нибудь постоянное. Вам наверняка хочется перебраться в собственный дом.
– Не очень. Нас устраивает, как все складывается. Для нас жить по-цыгански – все еще приключение, правда, Инес?
Инес кивает.
– И ребенок доволен. Он учится жизни, даже если не ходит в школу. Есть ли на ферме еще какая-нибудь работа, чтобы я мог воздать вам за доброту?
– Разумеется. Работа здесь всегда найдется. – Роберта задумчиво умолкает. – Вот еще что. Я уверена, вы знаете, что в этом году перепись населения. Переписчики – люди очень тщательные. Они приезжают на каждую ферму, даже на самые дальние. Если вы пытаетесь уклониться от переписи – а я этого не утверждаю, – вам не удастся, если здесь останетесь.
– Мы не пытаемся ни от чего уклониться, – говорит он, Симон. – Мы не беглецы. Мы всего лишь желаем нашему ребенку лучшего.
На следующий день после обеда к ферме подъезжает грузовик, и с него спрыгивает тучный, краснолицый мужчина. Роберта встречает его и ведет в общежитие.
– Сеньор Симон, сеньора Инес, это сеньор Роблес. Я вас оставлю, поговорите о своих делах.
Разговор у них краток. Сеньор Роблес, как он сам сообщает им, любит детей и хорошо с ними ладит. Он с радостью познакомит юного Давида, которого так хвалила сеньора Роберта, с основами математики. Если они согласятся, он будет заезжать на ферму дважды в неделю – давать мальчику урок. Никакой платы ни в каком виде он не примет. Общение с юным живым умом будет ему достаточной наградой. Сам он, увы, бездетен. Его жена ушла в мир иной, и он один в этом мире. Если среди детей сборщиков кто-то еще пожелает примкнуть к урокам с Давидом, сеньор Роблес будет рад. Родители – сеньора Инес и сеньор Симон – тоже, конечно, могут присутствовать на занятиях, само собой.
– А вам не скучно будет преподавать азы математики? – спрашивает он, Симон, родитель.
– Разумеется, нет, – говорит сеньор Роблес. – Для истинного математика основы науки – самая интересная часть, и обучение юных умов основам – самое дерзкое начинание; дерзкое и благодарное.
Они с Инес рассказывают о предложении сеньора Роблеса нескольким сборщикам на ферме, но когда подходит время первого занятия, присутствуют лишь Давид – единственный ученик, и он, Симон, – единственный родитель.
– Мы знаем, что такое «один», – говорит сеньор Роблес, начиная урок, – а вот что такое «два»? Таков интересующий нас сегодня вопрос.
День стоит теплый и безветренный. Они сидят под тенистым деревом у общежития, за столом – сеньор Роблес напротив Давида, он, Симон, тоже сбоку, скромно, с Боливаром у ног.
Сеньор Роблес достает из нагрудного кармана две авторучки и кладет их рядом на столе. Из другого кармана извлекает маленькую склянку, вытрясает из нее две белые пилюли и кладет их рядом с авторучками.
– Что общего между этими… – удерживает ладонь над авторучками, – и этими… – ладонь над пилюлями, – молодой человек?
Мальчик молчит.
– Не обращая внимания на их отношение к письму или медицине, рассматривая их просто как предметы – нет ли некоего качества, которое и у этого, – он отодвигает авторучки слегка вправо, – и у этого, – отодвигает пилюли чуть левее, – общее? Какого-нибудь качества, которое делает их похожими?
– Это две авторучки и две пилюли, – говорит мальчик.
– Хорошо! – говорит сеньор Роблес.
– Две пилюли одинаковые, а две авторучки – нет, потому что одна синяя, а вторая красная.
– Но их по-прежнему две, правда? Так что же за качество у пилюль и авторучек общее?
– Что их по две. Две авторучки и две пилюли. Но это разные две.
Сеньор Роблес бросает на него, Симона, раздраженный взгляд. Достает из кармана еще одну ручку и одну пилюлю. Теперь на столе три авторучки и три пилюли.
– А что общего у этих… – ладонь над авторучками, – …и у этих? – ладонь над пилюлями.
– Что их по три, – говорит мальчик. Но это не одни и те же три, потому что авторучки – разные.
Сеньор Роблес не обращает внимания на это уточнение.
– Но им не обязательно быть авторучками или пилюлями, верно? Я мог бы запросто заменить авторучки апельсинами, а пилюли – яблоками, ответ вышел бы тот же: их по три. Три слева – апельсины – имеют общее свойство с тремя справа – с яблоками. В каждом наборе – по три. Итак, что мы узнали? – И, не успевает мальчик ответить, сообщает ему, что́ они узнали: – Мы узнали, что три не зависит от того, что́ входит в набор, будь то яблоки, апельсины, авторучки или пилюли. Три – свойство, которое для всех этих наборов общее. И, – тут он убирает одну авторучку и одну пилюлю, – три – не то же самое, что два, потому что, – он раскрывает ладонь, а в ней – исчезнувшая авторучка, исчезнувшая пилюля, – я вычел по одному предмету из каждого набора. Так что же мы узнали? Мы узнали о том, что такое «два» и что такое «три», и в точности так же можем разобраться, что такое «четыре», «пять» и так далее до сотни, или до тысячи, или до миллиона. Мы поняли кое-что о числах, а именно: любое число – наименование свойства, общего для определенных наборов предметов в мире.
– До миллиона миллионов, – говорит мальчик.
– До миллиона миллионов – и далее, – соглашается сеньор Роблес.
– До звезд, – говорит мальчик.
– До числа звезд, – соглашается сеньор Роблес, – которое вполне может быть бесконечным, этого мы пока не знаем наверняка. Итак, чего мы достигли на первом занятии? Мы выяснили, что такое «число», а также нашли способ счета – один, два, три и так далее – способ переходить от одного числа к другому в определенном порядке. Давай подытожим. Скажи мне, Давид, что такое «два»?
– Два – это когда на столе две авторучки, или две пилюли, или два яблока, или два апельсина.
– Да, хорошо, почти точно, но не вполне. Два – это их общее свойство, и яблок, и апельсинов, и любых других предметов.
– Но они должны быть твердые, – говорит мальчик. – Мягкими они быть не могут.
