Я сначала не понял. Не велит рассказывать, а сама грозит рассказать. Но потом понял, она ведь расскажет не так, как было – что она сама предложила, а так, будто я это предложил. Мне даже стало страшно. Ведь если мы оба скажем, то поверят не мне, а ей. Так получается, что у нас всегда верят девчонкам, если они жалуются на мальчишек. А нам не верят, если мы про них что-то говорим. Но мы про них не говорим, у нас считается позорно ябедничать.
25 апреля
Павел, я оказываюсь совсем другой, чем ты. Ты относился к девушкам как к товарищам, а я так не умею. Я вижу в них анатомический театр. Так недавно сказала наша литераторша Берта Адольфовна. Она вызвала Веру Миловач, та шла к доске, а Берта Адольфовна сказала с улыбкой: «Хоть сейчас в анатомический театр». Мы не поняли, а она сказала, что это из романа «Отцы и дети» Тургенева, мы сами должны это помнить.
Я не помнил, пришел домой и нашел это место. Это про очень красивую женщину. Там Базаров еще про нее говорит: «Экое богатое тело!»
Да, это про Веру. Она высокая и очень красивая. Когда я на нее смотрю, я тоже об этом думаю, хоть и другими словами. И про других тоже думаю. Занимаюсь физкультурой, учусь, читаю, все время что-то делаю, но не помогает. Если кто-то из девчонок идет к доске, я смотрю и все вижу. У некоторых еще особо не на что смотреть, но многие у нас совсем взрослые, а них уже все, как у женщин. И мне почему-то становится очень грустно. Даже почти какая-то тоска.
И вот я смотрел на Веру и увидел, что Соня видит, как я смотрю, и улыбается. Будто все понимает. Но улыбается так, будто все простила. Это было непонятно.
После уроков она спросила:
«Тебе нравится Вера? Еще бы, анатомический театр!»
Я чуть не вздрогнул, она сказала то самое, про что я думал в последнее время. Хотя Соня тоже ведь слышала, что говорила Берта Адольфовна. Просто совпадение.
Я сказал:
«Никакой не театр, а я просто в уме решал упражнение, а тебе показалось».
Соня сказала, что она опять все запустила по математике, нужно позаниматься.
Я громко сказал, что с отстающими заниматься не умею и больше не буду.
Она обиделась.
Это еще не все, потом подошел Роман и сказал:
«Молодец. Закричал на Соню, чтобы все слышали, что к тебе девушки лезут, а ты их отбриваешь. Так держать».
Я вовсе не об этом думал, когда говорил с Соней, но тут подумал, что Роман говорит правду. Я действительно сказал слишком громко. Но я ему возразил:
«Если ты был близко, не значит, что другие слышали».
Он сказал:
«Главное, что слышала Тася. Ты же для нее все это делаешь? Правильно, она смелых любит. У них родственник недавно гостил, знаешь, что он с ней делал?»
И весь скривился в улыбке.
Я не стал слушать про родственника, я ударил Романа.
И тут такой момент, товарищ Павел. Я не хотел его бить. Я никогда еще никого не бил. Мне это не нравится. И я скажу честно, что немножко боялся. Роман высокий и сильный. Он такой не от физкультуры, а такой растет. И у меня не было злости. Но когда он сказал про Тасю нехорошее, а собирался сказать что-то еще хуже, я понял, что надо ударить. То есть я не хотел, но подумал, что это правильно. И ударил. Он выругался и пошел от меня.
Но я не знаю, хорошо это или нет. Я ударил его по плану, а не от
[29]
И самое позорное то, что я видел Тасю, которая смотрела на нас. Я видел и понимал, что она увидит, как я ударю. То есть я ударил и для нее, чтобы похвастаться. И она улыбалась. И я тоже ей улыбнулся. То есть получается, что Роман кругом прав, я все делаю для Таси? В том числе ударил?
Мне от этого стало так плохо, что я подошел к Роману и сказал:
«Мне не надо это было делать при Тасе. Я сволочь. Можешь меня тоже ударить. При ней».
Он сказал:
«Да ладно. Еще ударю, не волнуйся. А что сволочь, то все сволочи».
Я удивился и сказал:
«Про кого ты говоришь?»
Он сказал:
«Про всех».
Я сказал:
«И ты сволочь?»
Он засмеялся и крикнул:
«Конечно!»
А потом еще больше засмеялся и начал хлопать меня по плечу. Сказал, что пошутил. И что я удивительный человек. Но он меня обязательно тоже ударит, только потом. Или убьет до смерти.
Он ничего не говорит серьезно. Но на собраниях все говорит серьезно. Там не пошутишь.
И все равно я чувствую каким-то очень гадким человеком.
И не знаю, что с этим делать. Но даю себе обещание об этом не думать. И не обращать внимания на Соню и Тасю. И на Веру. И всех остальных. Мне не до этого.
1 мая
Дорогой товарищ Павел!
Сейчас расскажу очень важные события.
Вчера была сдача норм БГТО перед праздником. Я получил золотой значок 2 ступени, хотя набрал баллов на 3 ступень, но она начинается с 16 лет, досрочно значки не дают. Дали золотой 2 ступени.
Но была неприятность. У нас на золотой сдали я, Роман и еще двое. Всего четверо. Физорг Сергей Матвеевич записывал результаты в тетрадь. Я не подглядывал, просто смотрел, что он пишет. Мне было приятно видеть свои цифры.
Потом пришел директор Олег Алексеевич. И еще другие. И Сергей Матвеевич стал объявлять, кто как сдал. И оказалось, что сдали БГТО все. И что на серебряный значок восемь человек, а на золотой шесть. У нас очень хороший класс. Но я видел, что не все сдали нормативы. А две девочки совсем не сдавали, они сидели. Тася и еще одна. Но Тася, оказалось, что тоже сдала БГТО. Олег Алексеевич хвалил, а у меня все было в тумане. Даже закружилась голова. Я почувствовал возмущение. Но я думал, что если что-то скажу, то все подумают, что я обиделся. Я тренировался и старался, мне дали значок. Это честно. А другой ничего не делал, ему тоже дали. Это нечестно. И мне ведь не жалко, просто несправедливо. А еще мне мешала мысль про Тасю, что я ее предам, если скажу.
Но я вспомнил тебя, что говорить надо даже неприятную правду. Даже если на тебя обидятся. Тебя тоже подозревали в плохих чувствах, по которым ты говорил правду. Что ты хочешь продвинуться в руководство. Но ты ведь знал про себя, что это не так.
И я выступил и сказал, что все неправильно. Олег Алексеевич спросил, как это? Все смотрели на меня с испугом. А я сказал, что видел, как Сергей Матвеевич записывал в тетрадь карандашом, а потом обводил чернилами. И что чернилами получилось не так, как карандашом, а будто все сдали. На самом деле некоторые даже вовсе не сдавали. А цифры у всех такие, что хоть на соревнования. И еще я сказал, что почему-то у нас у всех считается вторая ступень, то есть 14–15 лет, а на самом деле больше половины класса у нас уже 16 лет. Им надо сдавать на третью ступень.
